Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/80
- Следующая
– Почему король не наказал убийцу?
– Не хватило доказательств, – поспешно отозвался епископ. – Но я совершенно точно знаю, что причиной жестокости и безрассудства Ролана де Бове стала любовь к женщине, вдове благородного Этьена де Гранье, убитого при сомнительных обстоятельствах вблизи аббатства Сен-Жермен. Бесчестный Бове склонил несчастную женщину к блуду, и плодом их грешной связи стала девочка, увезенная отцом невесть куда и, по слухам, проданная в рабство не то мусульманам, не то язычникам.
– Странная история, – нахмурился епископ.
– Мой хороший знакомый Рауль де Музон, шевалье из окружения короля Болдуина, полагает, что Бове связан с сектой мусульманских фанатиков, сделавших убийство благородных людей едва ли не символом своей веры.
– Не слишком ли много грехов для одного человека? – пристально глянул на собеседника аббат.
– И тем не менее, – вздохнул епископ, – дыма без огня не бывает. Ибо даже происхождение благородного Ролана у сведущих людей вызывает сомнение. Мы знаем немало случаев, когда к благому делу спасения веры примешивались авантюристы разного сорта. Думаю, шевалье де Бове один из них. Я полагаю, что прежде чем благословлять какое-либо начинание, церкви следует разобраться, кто его возглавляет. Я собираюсь написать письмо Гонорию с изложением всех перечисленных мною фактов и попросить понтифика, повременить с принятием решения в отношении ордена нищих рыцарей. Буду очень тебе признателен, аббат Бернард, если ты поставишь свою подпись под этим посланием.
– Я поговорю с шевалье де Пейном и напишу письмо аббату Сегюру, – мрачно кивнул хозяин. – Если они подтвердят твои слова, епископ Жан, то можешь рассчитывать на мою поддержку.
Среди клириков, окружающих папу Гонория, не было единства. До сих пор ордена объединяли людей, готовых служить Господу молитвенным словом. Монахи давали обед послушания, который соблюдали по мере отпущенных им сил. Орден, объединяющий воинственных рыцарей, мог таить в себе немалую опасность. В то же время он открывал большие перспективы, позволяя папе воздействовать на язычников и еретиков не только словом, но и делом. А еретиков хватало с избытком, не только по границам христианского мира, но и в самом центре его. Папы не ладили с императорами и королями, оспаривая не только духовную, но и светскую власть. И Гонорий Второй не был исключением в этом ряду. Орден мог стать грозным оружием в руках церкви, но только в том случае, если намерения его создателей чисты. В противном случае он порождал соблазны, губительные для всего христианского мира. Государи Европы и без того обвиняли папу в гордыне, намекая на то, что светскую власть он ценит гораздо больше, чем духовную. Того же мнения придерживались и многие влиятельные клирики, среди которых епископ Жан Орлеанский занимал далеко не последнее место. Благое дело, создания ордена защитников Гроба Господня, могло привести к расколу в христианском мире и даже междоусобице, если бы вдруг выяснилось, что во главе нищих рыцарей Христа стоят еретики и убийцы.
Шевалье де Пейн хоть и был слегка удивлен внезапным приглашением Бернарда Клевросского, все-таки откликнулся на его зов незамедлительно. Магистр ордена являлся достаточно осведомленным человеком, чтобы понимать, какой властью обладает этот худой, изможденный постами человек, которого многие еще при жизни называли святым. От слова настоятеля цистерцианской обители зависело если не все, то очень многое, как в будущем храмовников, так и в судьбе самого Гуго.
– Я знаком с дочерью Ролана де Бове, – ответил на вопрос, поставленный прямо в лоб магистр. – Эта благочестивая и благонравная девица недавно сочеталась законным браком с шевалье де Русильоном сыном барона Глеба де Руси, одного из самых доблестных рыцарей Святой Земли. Венчал молодых патриарх Антиохии Рикульф в храме Святого Петра. Из чего я делаю вывод, что в жизни благородной девицы де Бове не было никаких темных пятен, бросающих тень на ее репутацию.
– А что ты знаешь о самом Ролане?
– Ролан де Бове был посвящен в рыцари графом Раймундом Тулузским с благословения папского легата де Пюи при стечении огромного количества народа. Случилось это сразу же после взятия Антиохии. Я лично присутствовал при этом событии. Благородный Ролан вырвал из рук неверных драгоценную христианскую реликвию, особенно ценимую в Провансе. Что касается отца Ролана де Бове, то он отправился в паломничество еще в те времена, когда Иерусалим находился в руках мусульман. Попал в плен, вырвался на свободу, но так и остался жить на Востоке. Что же касается замка Бове, то мне удалось побывать там мимоходом. И сенешаль, и мажордом сразу же признали в Ролане хозяина, и у меня нет никаких оснований подозревать их в лицемерии.
– Остаются его связи с еретиками, – задумчиво потер рукой подбородок аббат. – Именно в этом его обвиняет шевалье де Музон.
– Ах вот в чем дело, – усмехнулся благородный Гуго. – Впрочем, этого следовало ожидать.
– Почему?
– Ролан де Бове сначала силой вырвал из рук неверных Жослена де Куртене графа Эдессы, а потом выкупил из плена короля Болдуин.
– И каков размер выкупа?
– Двадцать пять тысяч денариев. Сумма огромная, аббат Бернард, но ведь речь шла о короле. К сожалению, лотарингцы отказались выкупать благородного Болдуина, нам пришлось обратиться к баронам Антиохии и Триполи. Общими усилиями мы собрали необходимую сумму. Все деньги нашего ордена ушли на благую цель. О чем я нисколько не жалею. Никто не упрекал баронов и шевалье Иерусалима в равнодушии к судьбе короля, но они почему-то затаили на нас обиду, особенно на Бове, во второй раз пришедшему на помощь благородному Болдуину. Разумеется, Ролану пришлось затратить немало сил, чтобы помочь королю. Ему пришлось общаться с разными людьми, в том числе и с теми, которых при всем желании не назовешь праведниками.
– А среди мусульман есть благородные люди? – неожиданно спросил аббат.
– Есть, – твердо ответил Гуго де Пейн. – Многие эмиры и беки отличаются рыцарским поведением, как на поле брани, так и в мирной жизни.
– Спасибо, магистр, ты не только снял тяжесть с моей души, но и открыл мне глаза на мир, в чем-то непохожий на наш, но, тем не менее, близкий душе каждого христианина.
Рауль де Музон был очарован приемом, оказанным ему в Труа. Как и предполагал Андре де Водемон, далеко не все епископы и кардиналы одобряли новую затею папы Гонория. Немало было и тех, кто опасался ордена нищих рыцарей куда больше, чем еретиков и язычников. Епископ Жан Орлеанский считался в этом слаженном хоре главным запевалой. Многих пугал разгульный образ жизни епископа, но никто не посмел бы отказать ему в уме, пронырливости и умении ладить с сильными мира сего.
– Дело не только в храмовниках, – пояснил епископ Жан своему гостю. – Бернард Клевросский многих напугал своими призывами к отречению от земных благ. Послушать его, так все клирики и монахи должны ходить в рубищах и питаться черным хлебом. Монастырь Сито стал рассадником идей, будоражащих простонародье. Даже здесь в Труа иные обыватели публично упрекают достойнейших из своих пастырей в чревоугодии и содомии. А разве спасение души верующего христианина зависит от того, что ел его пастырь во время обеда, индейку или сухарь? Ведь это не я отпускаю грех кающемуся, а сам Христос моими устами. Но аббат Сито в своей непомерной гордыне не хочет этого понимать. А разве Христос отказывался от трапезы со своими учениками? Разве он не лобызал в уста самих милых его сердцу? Так по какому праву иные проповедники, возомнившие себя святыми, осуждают тех, кто следует примеру Спасителя?
Благородному Раулю ничего другого не оставалось, как кивать утвердительно головой в ответ на риторические вопросы хозяина. Ответить «да» ему мешал набитый рот, а выговорить слово «нет» не хватало духу. Тем более что проповеди Бернарда Клевросского не находили отклика в душе шевалье де Музона, любившего хорошо покушать и не проносившего кубка мимо рта. Смущало его, правда, лобызание, которым епископ Орлеанский собирался одаривать милых его сердцу гостей, но поскольку хозяин не собирался здесь же, немедленно, претворять свои смелые суждения в жизнь, благородный Рауль смирился и с этим.
- Предыдущая
- 35/80
- Следующая
