Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович - Страница 32
- Предыдущая
- 32/80
- Следующая
– А при чем здесь Боэмунд? – раздраженно пожал плечами Санлис. – Ведь не его жену собираются соблазнить. Алиса, по-моему, души не чает в своем муже.
– Неужели ты веришь в женскую верность, благородный Ги? – искренне удивился Музон.
– Положим, не верю, – огрызнулся Санлис. – Но какое отношение все это имеет к Алисе?
– Так ведь любовник влезет в ее окно, – криво усмехнулся Музон. – И сделает он это при помощи Андроника.
– Шутить изволишь, благородный Рауль, – запротестовал даис. – В мои ли годы помогать блудодеям.
– Но не в отцовском же дворце Мелисинде принимать своего избранника, – всплеснул руками Музон. – Там за ней следят десятки глаз. Это ведь ты, Андроник, сшил королевскую мантию для Готфрида Бульонского, о которой говорил весь Иерусалим?
– Не скрою, – скромно потупился даис, – мантия мне удалась. А какой на ней был мех!
– Благородная Мелисинда не упустит случая обновить свой гардероб, она привередницы еще почище Алисы. А тут такая оказия – лучший портной Востока.
– Не перехвали меня, шевалье, – засмеялся Андроник.
– Портному понадобятся частые примерки, – продолжал гнуть свое благородный Рауль к великой досаде Санлиса. – Мелисинде придется оставаться на ночь в покоях своей сестры. Кто ее за это осудит?
– Никто, – тупо отозвался благородный Ги.
– А кто помешает ловкому молодцу влезть в окно ее спальни?
– Во всяком случае, не я, – мгновенно отреагировал Андроник.
– Будет ли это Гаст или Сабаль – разница невелика. В любом случае Боэмунд придет в ярость.
– Да какое дело графу до Мелисинды?! – почти простонал Санлис.
– Ты сегодня плохо соображаешь, благородный Ги, – укоризненно покачал головой Андроник. – Сказалась, видимо, трудная дорога. Речь идет об окне в спальне Алисы.
Барон де Санлис противно захихикал, до него, наконец, дошла суть интриги, затеянной Музоном. Благородному Раулю ничего другого не оставалось, как завершить свою мысль:
– За соблазнением Алисы непременно последует устранение Боэмунда, место которого займет новый избранник его вдовы. Мне продолжать, благородный Ги, или эту часть моего замысла ты разовьешь сам? Все-таки ты лучше меня знаешь характер молодого графа.
– Не трудись, благородный Рауль, – усмехнулся в седые усы Санлис. – У меня хватит ума, чтобы организовать заговор если и не в действительности, то в воображении нашего государя.
– Значит, мы договорились, барон?
– Думаю, благородному Боэмунду очень скоро станет не до короны Иерусалима, – оскалился Санлис. – Ему понадобятся преданные люди, чтобы спасти жизнь и честь.
– И такие люди найдутся, – охотно поддержал старого друга Андроник. – Во всяком случае, граф может рассчитывать на меня.
Искусно закрученную интригу, в которую благородный Рауль, можно сказать, вложил всю душу, едва не разрушила капризная Мелисинда. Принцесса явно готова была согрешить, но никак не могла выбрать, с кем именно. Похоже, ей нравились оба претендента на ласки будущей королевы, и Базиль де Гаст, и Гуго де Сабаль. Будь почтенный Андроник женщиной, он, наверное, тоже заколебался бы. Оба шевалье были хороши собой, оба считались доблестными воителями, за обоими тянулся целый шлейф разбитых женских сердец. Отличие между ними было только одно – Гуго успел жениться, Базиль пока сохранил свободу. Ситуация клонилось к тому, что в окно полезут двое, чего, конечно, ни в коем случае нельзя было допустить. И вопрос здесь был не в морали, а в политике.
– Похоже, нам с тобой, дорогой Ги придется самим сделать выбор за благородную Мелисинду, – сделал неутешительный вывод даис.
– Шутишь все, – зло оскалился Санлис.
– Ты меня неправильно понял, барон, – усмехнулся Андроник. – Я всего лишь предлагаю, вывести из игры одного из претендентов.
– Убить?
– Зачем же сразу убивать! – возмутился даис. – Похороны поломают нам всю игру. Мелисинда, чего доброго, вообразит, что любила именно покойника и удариться в продолжительную печаль. Мне кажется, Гуго де Сабаль в качестве любовника Мелисинды для нас предпочтительней. Во-первых, он женат, и мы обретем в лице его законной супруги благородной Терезы надежную союзницу. Насколько я знаю эту женщину, она никогда не простит мужу измену. Во-вторых, Гуго – барон Латтакии, и благородный Боэмунд легко поверит, что он метит в государи Антиохии. Что же касается Базиля де Гаста, то ему графский титул нужен, как мерину кобыла. Этот морской разбойник, головорез, по которому плачет веревка, скорее утопится, чем осядет на берегу.
– В таком случае, устранять его будешь ты, – хмыкнул Санлис. – Я не хочу связываться с этим молодчиком. И учти своих шевалье я тебе не дам, хватит с меня отрубленного уха благородного Гишара.
– К счастью, рыцари мне не нужны, – утешил озабоченного друга Андроник. – Мне потребуется женщина.
– Ах вот оно что, – сообразил Ги. – И на ком ты остановил свой выбор?
– На благородной Франческе. По моим наблюдениям, она глаз не сводит с красавца руса, да и он выказывает ей свое расположение.
– Но ведь она замужем за моим молодым другом Раймундом де Пуатье, – возмутился Санлис.
– И что с того? – удивился даис. – Или ты полагаешь, что я должен спросить разрешения у этого павлина, прежде чем подложить его жену под благородного шевалье?
Почтенный Андроник терпеть не мог Раймунда. Этот невесть откуда взявшийся юнец сумел втереться в доверие не только к Санлису, но и к благородной Констанции, которая выдала за него свою дальнюю родственницу. Пуатье был человеком родовитым, но нищим. Этот брак стал для него ступенькой к возвышению и позволил неплохо устроиться в Антиохии, получив за невестой немалое приданное. Что же касается благородной Франчески, то ей выбирать особенно не приходилось. После поражения Рожера Анжерского от эмира Ильгази в графстве женихов практически не осталось, так что благородный Раймунд просто оказался в нужное время в нужном месте. Никаких нежных чувств к своему мужу Франческа явно не питала, а потому с охотою откликнулась на зов отважного варанга. Причем среди белого дня. Чтобы скомпрометировать блудливую пару, Андронику всего лишь следовало «ошибиться» дверью. Благородная Мелисинда была шокирована открывшимся зрелищем, зато ее младшая сестра с интересом смотрела на голубков, давно уже перешедших от воркования к куда более предосудительному занятию. Почтенный Андроник покраснел как девушка, застигнутая в бане, и закрыл дверь, правда, не слишком поспешно. Во всяком случае, благородная Мелисинда успела составить мнение и о розовых ягодицах блудницы Франчески и о статях обнаженного красавца Базиля.
– По-твоему, это и есть любовь? – укоризненно глянула на сестру негодующая Мелисинда.
– Во всяком случае, нечто очень на нее похожее, – улыбнулась легкомысленная Алиса. – Надеюсь, почтенный Андроник, ты не станешь рассказывать об увиденном своим знакомым.
– Как можно! – схватился за сердце портной. – Я буду нем, как рыба. К тому же я почти ничего не видел. По-моему, даме стало плохо, а шевалье де Гаст пытался ей помочь.
– Для того чтобы помочь даме, ему следовало расстегнуть ей ворот, а не вздергивать подол, – ядовито заметила Мелисинда. – К тому же даме было очень хорошо.
– Каждый помогает, как умеет, – примирительно заметил Андроник, чем насмешил благородную Алису почти до слез.
Примерка прошла успешно, хотя Мелисинде явно было не до нарядов, она погрузилась в глубокую задумчивость, невпопад отвечая на вопросы портного. Пелиссон красиво лег на плечи старшей дочери Болдуина, но требовалось еще несколько штрихов, чтобы поразить завистников в самое сердце. Поскольку Мелисинда почти не обращала внимания на докучливого мастера, Андронику поневоле пришлось обращаться за советом к ее младшей сестре. Благородная Алиса, надо отдать ей должное, проявила редкостный вкус и знание предмета.
– Я был бы тебе очень обязан, благородная Мелисинда, если бы ты задержалась во дворце хотя бы до полуночи. Пелиссон я закончу к утру, и ты сможешь появиться в нем на ассамблее, где будет решаться не только твоя судьба, но и судьба Иерусалимского королевства.
- Предыдущая
- 32/80
- Следующая
