Старец Горы - Шведов Сергей Владимирович - Страница 57
- Предыдущая
- 57/81
- Следующая
– Не знаю, что будешь делать ты, Саббах, а я сегодня же ночью покину город, – вздохнул ассасин. – Триполи нам в любом случае не удержать.
Саббах еще окончательно не определился, куда ему бежать. Его отношения с ассасинами в последнее время разладились. Возвращение в Каир сулило опростоволосившемуся беку неисчислимые беды. Саббах терял уже второй город, сначала – Иерусалим, теперь – Триполи. И хотя вины бека в этих горчайших поражениях не было, вряд ли халиф и визирь станут слушать его оправдания.
– На твоем месте я бы отправился в Халеб, почтенный Саббах, – посоветовал Бузург-Умид. – Эмир Ридван славится своим свободомыслием и готов приветить даже шиита, если тот отличается образованностью и утонченностью мыслей. Заодно ты присмотришь за Андроником.
– Ты что, не доверяешь даису Сирии? – удивился Саббах. – Но ведь его заслуги перед шейхом Гассаном и исламом бесспорны.
– Андроник слишком сребролюбив для истинного миссионера. Меня настораживают его тесные связи с византийцами.
– Я никогда не был доносчиком, почтенный Бузург-Умид, – надменно вскинул голову Саббах.
– Все когда-нибудь начинают, – пожал плечами кади ассасинов. – Ты не мне будешь служить, бек, а Повелителю Времени. Тебе назвать его имя?
– Имя шейха Гассана всегда в моем сердце, – горестно вздохнул Саббах.
Галлера Бузург-Умида была взята на абордаж сразу же, как только высунула нос из гавани. Кади приказал гребцам, нанятым в порту за хорошую плату, не сопротивляться, тем самым избавив себя и Саббаха от неприятностей. Исмаилиты надеялись откупиться, выдав себя за богатых торговцев, бежавших из обреченного города. Бузург-Умид уже открыл рот, чтобы предложить отступные победителю, но взглянув в насмешливые карие глаза удивленно ахнул:
– Уруслан!
– Ролан де Бове, – поправил его даис Палестины. – Рад приветствовать вас на своем корабле, почтенные торговцы.
Саббах вздохнул с облегчением. Во второй раз он избежал плена, а возможно и смерти. Бек хоть и лишился по воле Аллаха богатого города, но сохранил жизнь, а это в его непростом положении можно было считать большой удачей. Шум, долетевший до ушей Саббаха, заставил его вздрогнуть и обернуться.
– Крестоносцы пошли на приступ, – пояснил Уруслан. – На рассвете Триполи будет взят.
Бузург-Умид и Саббах, очень хорошо знавшие ситуацию в городе, мысленно с ним согласились. Жемчужина Востока переходила в руки крестоносцев практически бескровно. Жителям покорность давала надежду на милость победителей, но мусульманский мир терпел очередное и очень обидное поражение. А ведь и у Каира, и у Багдада была возможность спасти город от поругания. Но, увы, ни султан Мухаммад, ни визирь аль-Афдаль так ничего и не сумели противопоставить воинам Христа. Безумные франки мертвой хваткой вцепились в побережье, обращая себе на пользу не только победы, но и поражения. Не потому ли дрогнули сердца эмиров, до сей поры с трепетом внимавшим халифам, если не багдадскому, так хотя бы каирскому? Теперь, похоже, у них появятся другие пророки. И не исключено, что самым уважаемым из них станет Старец Горы, готовый указать правоверным новый путь.
– Две недели назад я встречался с шейхом Гассаном, – спокойно произнес Уруслан. – Ибн Сулейман одобрил мои действия в Европе, и поручил мне, добиться любой ценой освобождения из плена Болдуина де Бурка и Жослена де Куртене.
– Зачем? – тупо спросил Саббах.
– Надо пресечь активность Танкреда в Кападокии. Шейх Гассан обещал помощь тамошним эмирам, и обуздание нурмана, это только часть его обширного плана. Я привез тебе письмо Учителя, почтенный Бузург-Умид, прочти его и сделай выводы.
Пока Бузург-Умид читал письмо шейха Гассана, Саббах с тоской наблюдал за заревом пожара, охватившего город, который он считал своим. Выбора у бека, в сущности, не было – либо прозябание в нищете, либо служение Старцу Горы, втайне им глубоко презираемому. Правда, оставалась надежда, что со временем откроется дверь, ведущая к умиротворению и благополучию, но будет ли это в мире нашем, или в мире ином, Саббах не рискнул загадывать.
Благородный Танкред, принявший посильное участие во взятии Триполи, и получивший в качестве приза немалые деньги, вернулся в Антиохию в хорошем настроении. Конечно, нелепая смерть Гильома Серданского разрушила его честолюбивые планы в Ливане, но зато он мог теперь сосредоточить все свои усилия на Киликии и Кападокии. Дабы обезопасить свои тылы Танкред поспешил наладить хорошие отношения с графом Тулузским. Благородный Бертран, ошалевший от удачи, охотно принял протянутую руку дружбы и заверил Танкреда в полной своей лояльности. О тесных отношениях с Алексеем Комниным граф Тулузский даже не заикнулся, не желая, видимо, огорчать нового друга. А дыбы союз выглядел нерушимым, граф Тулузский отправил в Антиохию своего сына. Благородному Понсу отныне предстояло стать оруженосцем правителя Антиохии, и Танкред торжественно пообещал его отцу, воспитать из недоросля доблестного рыцаря, красу и гордость христианского мира. Кажется, провансальские бароны и шевалье остались недовольными этим широким жестом своего сюзерена. Кое-кто даже вообразил, что несчастного Понса отдают в заложники кровожадному нурману. Но Танкред заложников не просил, в честном слове Бертрана Тулузского не сомневался, а подкинутого ему отрока воспринимал скорее как обузу, чем как прибыток. В случившемся казусе больше всех был виноват сам Понс и одна весьма расторопная особа, в которую пятнадцатилетнего мальчишку угораздило влюбиться. Танкред мельком видел смазливую бабенку и пришел к выводу, что эта особа своего не упустит и, чего доброго, сумеет задурить мозги не только юному Понсу, но и его зрелому отцу.
– Присмотри за мальчишкой, – сказал Танкред Ле Гуину. – Если с ним что-нибудь случиться, Бертран мне этого не простит.
– С благородным Понсом я как-нибудь справлюсь, – вздохнул Ричард, присаживаясь на лавку. – А вот что нам делать с девчонкой?
Танкред, избавлявшийся в это время с помощью пажей и оруженосцев от кольчуги и одежды, с удивлением глянул на озабоченного шевалье:
– О какой девчонке идет речь?
– Благородную Сесилию привез в Антиохию Рожер Анжерский, твой дальний родственник. Вместе с письмом от благородного Боэмунда. Вот оно. – Ле Гуин достал из-за пояса свернутый лист бумаги и протянул его Танкреду. Однако граф, готовившийся погрузиться в бассейн, только рукой махнул.
– Прочти вслух, – сказал он, окунаясь в прохладную воду. – Или перескажи содержание своими словами.
Изнывающий от жары Ричард с завистью смотрел, как плещется в бассейне его сюзерен. Бассейн, впрочем, был невелик и вряд ли два крупных и рослых человека поместились бы там без проблем, а потому Ле Гуину ничего другого не оставалось, как заняться неотложными делами. Тем не менее, он не преминул рассказать Танкреду о замечательном водоеме с лечебной водой, в котором ему однажды удалось поплавать.
– И где это было? – спросил граф.
– В замке Раш-Русильон. После этого купания у меня надолго пропала боль в пояснице. Я все собираюсь наведаться к благородному Глебу, да дела не пускают.
– Так о чем пишет мой дядя?
– Благородный Боэмунд настоятельно советует тебе наплевать на договор, который он заключил с Алексеем Комниным в стесненных обстоятельствах. Сам граф на Восток пока не собирается, зато сообщает о рождении у него сына и наследника.
– Боэмунд готовит новый поход?
– К сожалению, сейчас для этого в Европе ситуация не самая подходящая. Папа Пасхалий ведет войну с новым германским императором. Увы, Генрих Пятый оказался ничем не лучше Генриха Четвертого. А спор все тот же – об инвеституре. Во Франции умер король Филипп, и его наследнику требуется время, чтобы добиться уважения вассалов, Людовику сейчас не до Боэмунда и крестовых походов. В общем, дядя советует тебе, благородный Танкред, рассчитывать на себя и тех рыцарей и сержантов, которых он посылает в Антиохию вместе с невестой.
– Какой еще невестой?
- Предыдущая
- 57/81
- Следующая
