Старец Горы - Шведов Сергей Владимирович - Страница 26
- Предыдущая
- 26/81
- Следующая
– Разумеется, если ты, почтенный Бузург-Умид, сочтешь, что мир между Багдадом и Константинополем невыгоден для нас, я сделаю все от меня зависящее, чтобы этот договор никогда не был заключен.
Ассасины, хоть и считались до недавнего времени, врагами халифа аль-Мустазхиря, владели в Багдаде немалым имуществом, но, разумеется, через подставных лиц. Этот дворец с чудесным садом, выстроенный искусными арабскими мастерами и расположенный неподалеку от резиденции халифа, числился за беком Расулом, давно уже промотавшим свое состояние и перешедшим от безвыходности положения под крылышко шейха Гассана. Полновластным хозяином во дворце являлся, разумеется, Бузург-Умид и его подручные. Андроник, посвященный если не во все, то во многие тайны ассасинов, отлично это знал. Даисом Сирии бывший портной пока еще не стал, а потому и следовало соблюдать осторожность, дабы нечаянным промахом не вызвать гнев сильных мира сего. Однако Бузург-Умид отнесся к словам Андроника спокойно, судя по всему, ни сам Старец Горы, ни его подручные не видели для себя опасности в переговорах, ведущихся между посланцем Алексея Комнина и сельджукскими эмирами.
– Твоя миссия, Андроник, не нанесет ущерба нашему делу, но я настоятельно советую тебе не забывать о великой цели, которой мы с тобой служим.
– Как можно, – схватился за сердце рафик. – Я не позволю себе и шага сделать без твоего дозволения, почтенный Бузург-Умид.
– Когда состоится твоя встреча с атабеком Мосульским?
– Черед два дня, под покровом темноты, ибо Даншименд столь же осторожен, как и я. Атабек не хочет ссориться с халифом, который, как тебе известно, является непримиримым врагом Византии.
Бузург-Умид кивнул, выразив тем самым одобрение осторожной позиции Даншименда Мосульского. Халиф аль-Мустазхирь хоть и не обладал достаточной военной силой, чтобы противостоять сельджукскому султану, но к его словам прислушивались не только арабы и персы, но и турки, населяющие халифат. Многие мусульмане почитали аль-Мустазхиря как наместника Аллаха на земле, а потому даже Даншименду, купающемуся ныне в лучах заслуженной славы, следовало крепко подумать, прежде чем бросать ему вызов.
– В Багдад съезжаются эмиры из подвластных султану земель, – сказал Бузург-Умид, пристально глядя в глаза сидящему напротив Андронику. – Боюсь, не только для того, чтобы отпраздновать победу над неверными.
– Я понял, даис, – склонил голову услужливый рафик, – а потому сделаю все, что в моих силах, дабы выяснить намерения атабека Мосульского и стоящего за его спиной султана Мухаммада.
– Я рассчитываю на тебя, почтенный Андроник.
Бузург-Умид ценил рафика за ум и пронырливость, за умение ладить с сильными мира сего. Вклад почтенного Андроника в победу над крестоносцами можно было считать весьма существенным, но совершенных людей не бывает, это бывший федави знал по себе. Проверять нужно всех, а особенно тех, чья преданность шейху Гассану вроде бы не вызывает сомнения. Кади почти не сомневался, что рафик Андроник, в последнее время тесно сотрудничавший с протовестиарием Михаилом, далеко не все рассказал своему другу и начальнику, на чье расположение он мог бы, кажется, рассчитывать.
– Ты слышал наш разговор, почтенный Уруслан? – спросил Бузург-Умид, не поворачивая головы.
– Слышал, – отозвался даис Палестины, бесшумно опускаясь на ковер. – И уже послал вслед за Андроником своего человека.
– Я предпочел бы, чтобы франки до поры не покидали стены этого дворца, – нахмурился Бузург-Умид. – Если их разоблачат раньше времени, то дело, порученное нам шейхом Гассаном, окажется под угрозой.
– Венцелин фон Рюстов прекрасно говорит не только по-тюркски, но и по-арабски, а светлые волосы он прячет под чалмою. Ты напрасно волнуешься, кади, этот человек обучен не хуже нас с тобою. Затеряться в любой толпе для него не составит труда.
– А почему он вообще принял участие в этой затее?
– Возможно, им движет любовь, возможно – признательность. Женщина, которую мы ищем, принадлежит к одному с ним племени. А русы, как я слышал, не бросают своих в беде.
– Благородный Глеб тоже рус? – нахмурился Бузург-Умид.
– По отцу, – кивнул Уруслан. – Но им руководят совсем другие чувства. Он дал слово графу Гуго Вермондуа, что вырвет его сына из рук мусульман. Я слышал это собственными ушами.
– А двое других? Зачем им подвергать свои жизни риску?
– Благородные Бернар и Алдар авантюристы, – усмехнулся Уруслан. – К тому же Алдар хорошо говорит по-тюркски, а шевалье Сен-Валье самый талантливый немой из всех, кого я знаю. Не понимаю, что тебя смущает, почтенный Бузург-Умид?
Смущало кади многое, и в первую очередь то, что он, сам того не желая, оказался на стороне христиан в их противостоянии с мусульманами. Как и всякий истинный исмаилит, имеющий ранг посвященного, Бузург-Умид не был фанатиком веры. Но симпатий к крестоносцам он не питал. Эти люди были чужими на Востоке, и если бы не приказ шейха Гассана, он никогда не протянул бы им руки. В эту минуту кади почти ненавидел почтенного Уруслана, более того, он ему не доверял. Племянник Хусейна Кахини сам по себе был очень опасным человеком, способным не только пройти по краю бездны, но и столкнуть туда других. Тех, кого он считает своими врагами. Будем надеяться, что среди этих людей, обреченных на заклание, Бузург-Умид все-таки не числится.
Багдад если и уступал размерами Константинополю, то не очень сильно. Эта цитадель ислама, выстроенная потомками и последователями Мухаммеда, внушала невольное уважение даже тем, кто с детства привык внимать другим пророкам. Мечетей здесь было не меньше, чем храмов в Константинополе, а их почти неземная красота могла очаровать даже самое закаленное сердце. Женщин на улицах и площадях почти не было, а те, что появлялись в поле зрения Алдара и Венцелина прятали лица под густой чадрою. Обычно женщин сопровождали мужчины столь свирепого вида, что у мирных прохожих пропадало всякое желание задерживать свой взгляд на их спутницах, а уж тем более обращаться к ним с неуместными вопросами. Впрочем, рус и печенег, облаченные в шаровары и кафтаны, сельджукского покроя, мало интересовались местными обывателями, как женского, так и мужского пола. Их внимание было сосредоточено на одном человеке, ловко передвигающемся по запруженным людьми улочкам. Почтенный Андроник в толпе практически не выделялся, ни одеждой, ни манерами, являя собой тип мелкого торговца, которого можно встретить на любом из здешних базаров. Он несколько раз оглядывался, словно опасался слежки, но преследователей, кажется, не заметил. Во всяком случае, шаги не ускорил и, вообще, повел себя так, словно никуда особенно не торопился. Он так долго прохаживался между торговыми рядами, прицениваясь то к уздечке, украшенной серебром, то к кинжалу с золотой насечкой, что Алдара лопнуло терпение. Он купил сочный гранат, дабы утолить жажду, и неожиданно для Венцелина запустил кожурою в Андроника, впавшего в глубокую задумчивость перед роскошным персидским ковром, покупать который он явно не собирался. Получив неожиданный удар по затылку, рафик вздрогнул и оглянулся. К счастью, он неправильно определил направление, и Алдар с Венцелином остались вне зоны его внимания.
– С ума сошел, – сердито зашипел Венцелин на расходившегося печенега.
– Ты лучше вправо посмотри, – посоветовал ему Алдар, почти не раскрывая рта.
Немолодой сельджук с кривой саблей на боку, двигался мимо торговых рядов неспешной походкой. Турка не интересовали товары, которыми его пытались соблазнить говорливые торговцы, он стремился к известной только ему цели, и, похоже, достиг ее, поравнявшись с Андроником. Во всяком случае, он остановился и с таким старанием принялся разглядывать узоры на ковре, словно в них был заключен смысл его жизни.
– Лохаг Талчи, – усмехнулся Алдар в черные как смоль усы. – Кто бы мог подумать, что судьба забросит его так далеко от Константинополя.
Если бы не печенег, то Венцелин вряд ли опознал человека, виденного им только однажды, при весьма печальных для сельджука обстоятельствах. Но Алдар, хорошо знавший Талчи, не мог, конечно, ошибиться на его счет.
- Предыдущая
- 26/81
- Следующая
