Разведка без мифов - Паршина Елизавета Александровна - Страница 25
- Предыдущая
- 25/64
- Следующая
О случившемся немедленно доложили Артуру. Я в это время была где-то по поручению Артура, и ему пришлось объясняться без переводчика. Потом мне Клаудио рассказал, что когда перед ним предстал смущенный Гармона, Артур поднял вверх палец и все поняли, что это означает. Гармона густо покраснел и горячо заверил, что этого больше никогда не повторится. Понять его можно было и без слов. Артур хорошо знал, что Гармона — отважный и смышленый парень, но тороплив. Решили не допускать его к выходу на целый месяц. Для паренька это было самым тяжелым наказанием. С самого рассвета начал моросить холодный дождь. Низкие тучи застилам небо до горизонта. Артур с видимым удовольствием посмотрел в окно и, обернувшись, сказал:
— Сегодня.
Я машинально глянула в угол, где стояли мои «расходные» ботинки. Они были сухими. Что же, сегодня, так сегодня. Лучшей погоды не будет, лето на пороге, и тогда — прощай ненастье. Дождь то переставал, то снова сеял на земле частые холодные капли. Обедали молча. Потом каждый занялся своим делом. Артур изучал карту, готовясь к разговору с проводником, а я рассматривала обувь. Каждый раз, как я натирала себе ноги, мне казалось, что обувь была выбрана неудачно. Но новые ботинки натирали ноги в других местах, и я снова меняла обувь. Меня не оставляла надежда найти-таки ботинки, которые не натирают. Потом я поняла, что это напрасная затея. Надо было просто набраться мужества и ждать, пока ноги не огрубеют.
Паскуаль привел проводников. Артур видел их в окно и попросил сначала вызвать для разговора того, что помоложе, и сам вышел в гостиную с картами. Положив карты на стол, Артур мельком взглянул на молодого парня. Обычно он так смотрел только один раз, когда здоровался. Можно было наговориться с Артуром досыта и даже не заметить, что он ни разу не взглянул в глаза. Лицо его при этом, как всегда, было добродушным и спокойным, улыбка непринужденная и располагающая, а глаза и смотрят, и не смотрят. У меня другая привычка. Я всегда смотрю в лицо собеседника неотрывно, как глухонемая. При этом у нас с Артуром мнения о собеседнике всегда сходятся.
Молодой парень нам сразу не понравился, и от него отказались. Затем вошел Хосе с другим проводником — крестьянином с застенчивым взглядом немного печальных глаз. Сутулая спина и огрубевшие тяжелые руки свидетельствовали о том, что он работал на земле вою жизнь. Работал много и трудно, а жизнь одаривала его и нехотя, и скудно. Мне он понравился, такие не подводят. К нашему огорчению, идти он отказался. Упоминание о вознаграждении не произвело на него никакого впечатления. Он просто не понимал, почему он должен помогать республиканцам — землю крестьянам не дали и не обещали.
— А на поле одни камни, одни камни…
Мы начали просить его помочь нам просто по-товарищески. Крестьянин слушал, не поднимая глаз, видимо, ему было совестно отказать. Его темные, плохо гнущиеся пальцы неспокойно перебирали край старой шляпы, лежавшей на коленях, и прикрывавшей обширные заплаты на брюках. Немного помолчав, он поднял голову и тихо произнес:
— Я с вами пойду.
В казарме сборы закончились быстро. Бойцы собрались, как обычно, в патио вокруг высохшего бассейна. Все волновались: состав группы еще не объявлен. Эти минуты ожидания я и сама не любила, хотя знала наперед, что именно нужно делать. Времени оставалось мало. Надо было еще заехать в штаб за пропуском и выехать на передовую с таким расчетом, чтобы до наступления темноты хотя бы часа два понаблюдать за берегом противника. Операция предстояла довольно сложная: фронт плотный, а от него до железной дороги, которую надо подрывать, более десяти километров. В оперативную группу Артур назначил самых сильных бойцов, но тревожное чувство все же не оставляло. Артур отдал необходимые распоряжения и поговорил с каждым бойцом. После этого ребята успокоились, каждый начал собирать снаряжение в соответствии с поставленной ему задачей. Для прикрытия на берег должен был прибыть весь отряд. На этот раз Хосе остался с отрядом, а мы выехали на передовую, взяв с собой Факунду, молодого, очень серьезного паренька. В действительности его звали Франциско, но под этим именем в отряде было уже четверо, и троим пришлось дать другие имена, чтобы не возникало путаницы. Одного начади звать Антекера, по наименованию города, откуда он был родом, второго Моро — он был очень похож на мавра, а четвертого — Бонильей, это было его второе имя. Франциско Гарсилья — одного из лучших автоматчиков и любимца Артура — прозвали Факунда. Гармона до самого отъезда ходил за нами по пятам. В его глазах было столько надежды и тоски, что я старалась на него не смотреть.
Прощаясь, Артур напомнил Хосе, чтобы все хорош поели. К вечеру тучи спустились еще ниже. Легкий сероватый туман заволакивал низины. Вязкая проселочная дорога пустынна и неприветлива. Колеса машины буксуют в глубоких, наполненных водой колеях. По стеклам сползают крупные светлые капли, набегает новые, за ними остаются извилистые дорожки. Но тоска не от этого. Мне было жалко Гармону. Не надо было уезжать так, молча. Может быть, надо было что-нибудь пообещать или как-нибудь иначе утешить. Перед глазами так и стоит его страдающее лицо с виноватой улыбкой.
— Что-нибудь случилось? — Спросил меня Артур.
— Нет, ничего.
Артур посмотрел на меня недоверчиво, но больше ни о чем не спрашивал. Километрах в пяти от передовой мы нагнали на дороге молоденького лейтенанта. Он направлялся на наблюдательный пункт батальона, изрядно вымок и был очень рад, когда мы пригласили его в машину. Оказалось, что он командует ротой как раз там, где нам предстояло переправляться. Пока доехали, успели обо воем договориться и вместе подошли к передним окопам на склоне прибрежного холма. Было еще светло. Окоп, в который мы спустились, пустовал. Он был отрыт в половину профиля и сильно размыт дождями. Приходилось стоять там на коленях или сидеть на корточках. Мы делали и то и другое, пока не одеревенели ноги. Мучительно хотелось вытянуться во весь рост или лечь. Стекла биноклей заливало водой, их все время приходилось протирать. На противоположном берегу тихо я безлюдно. Метров на пятьсот там тянулись болота. Наконец, начало смеркаться. Подошел Факунда и доложил, что отряд прибыл. Комроты начал упрашивать, чтобы его тоже взяли «туда». Артур пообещал, что «в следующий раз».
Мы поползли из окопа в разине стороны: Артур к переправе, а я к грузовику, который стоял на повороте за холмом. Ребята сидели в кузове и покорно мокли. Наверно, Клаудио не позволил им вылезать. Вокруг машины одиноко бродил Хосе. Заметив меня, он подал команду, и бойцы дружно попрыгали через борт. Из-под ног густо брызнула грязь. Отряд выстроился, и Хосе еще раз повторил каждому, что ему следовало делать. На берегу разговаривать уже нельзя. Первыми пошли подрывники: Ретамеро, Молина, за ними Хосе и проводник, а замыкали Антекера и Сальвадор. Группа прикрытия пошла с Бонильей прямо к реке. Пока мы шли, стемнело настолько, что я видела только спину, идущего впереди. Некоторое время все молчали, слышалось лишь хлюпанье грязи. Но вот кто-то поскользнулся и тихо выругался. На него дружно зашикали, потом начали друг друга убеждать, что шикать тоже не нужно, и поднялся гвалт. Тогда Хосе один раз гаркнул, и все стихли.
Теперь, когда до выхода осталось несколько минут, мне стало жаль ребят и хотелось, чтобы они не уходили. Бойцы из группы прикрытия принесли и опустили на воду лодки, Амарильо пошел расставлять посты. Теперь уже никто не разговаривал. Изредка перешептывались или дергали друг друга за рукава. На том берегу могли услышать даже самый тихий разговор. Проводник и рыбак стояли в стороне, ожидая, когда их позовут. Артур подал знак, и рыбак приблизился с парой весел. Он передал их Хосе и легко прыгнул в лодку, потом принял весла и прошел к носу, освобождая место проводнику. За ним в лодку сели Молина и Ретамеро. Последним шел Факунда, он должен был оттолкнуть лодку. Река быстро вспухала от дождевых потоков, и течение убыстрялось. Прибрежные кусты заливало водой. Факунда с трудом удерживал лодку одной рукой, вцепившись другой в ветви затопленного дерева. В темноте трудно было понять, что произошло в следующую минуту. Очевидно, рыбак хотел поудобнее перехватить весла. Одно из них выскользнуло из руки, и лодку моментально прижало к дереву. Между веслом и бортом лодки оказалась зажатой рука Молины. Когда лодка ударилась о дерево, послышался порывистый вздох. Я видела, как Ретамеро встал и с силой отпихнул лодку от ствола. Лодку качнуло и швырнуло течением обратно к стволу, но Малина успел выдернуть руку. Пальцы оказались разбитыми в кровь. Факунда помог старику выбраться на берег. Подрывника приходилось заменить другим. Пока Артур шепотом спрашивал, что случилось, а я о том же спрашивала у Молины, мимо нас промелькнула тень, и кто-то из ребят на ходу перехватил у старика сумку с динамитом и прыгнул в лодку. Я была почти уверена в том, что это был Гармона, надо было немедленно задержать его. Артур, наверно, хотел сделать то же самое, но между ним и лодкой были Хосе и я. Хосе не понял меня, а может быть, думал иначе. Он оттолкнул лодку ногой, бросил чалку, и лодка скрылась в темноте. Раздался слабый всплеск опущенных весел. Потом все стало тихо. Теперь никто ничего выяснять не пытался.
- Предыдущая
- 25/64
- Следующая
