Летняя практика - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 51
- Предыдущая
- 51/67
- Следующая
В дверь тихонько постучали.
— Войдите!
И в комнату шагнул Никвик Буздюк. Магистр Делон непроизвольно покривился. Буздюка он не любил с тех пор, как тот предложил ему продавать пациентам амулеты для лечения. Амулеты поставлял бы Буздюк, заряжал бы их магистр, прибыль пополам. Делон в принципе был не против, но, поглядев на амулеты, отказался наотрез. Драть за такую гадость деньги? Просто противно, что из его работы, ремесла, да просто любимого дела пытаются сделать рынок.
— Что вам угодно? — сухо спросил Делон.
Буздюк пакостно ухмыльнулся:
— Уже ничего. Зря вы тогда мне отказали, магистр.
Он одним движением выкинул вперед руку с каким-то амулетом. Вспышка.
Делон даже не успел понять, что умирает.
Буздюк покосился на лежащее на полу мертвое тело магистра лечебной магии:
— Первый.
Убийцу так никто и не заметил. Через час мертвого магистра нашли клиенты, но тревогу поднимать было уже поздно.
Илона Виртон поправила локоны клиентки и посмотрела на нее с веселой улыбкой:
— Ну что, леди ар-Рителлен, разве так не лучше?
Пожилая матрона погляделась в зеркало — и разулыбалась. Волшебным (а то каким же еще?) образом пропали глубокие морщинки, посвежела кожа, исчез начинающий проявляться второй подбородок. Брови легли густыми дугами, засияли глаза с безупречно белыми белками…
Кожа рук была удивительно нежной и без всяких пигментных пятнышек.
— Вы волшебница, магистр Илона. И более того — гениальны, — произнесла она. — Сколько я должна вам за это чудо?
— Как всегда. Пять золотых. И через год опять ко мне на прием. Договорились?
Леди ар-Рителлен было чуть нахмурилась, но потом решила, что за такое пять золотых просто не жалко. Тот же Буздюк взял бы все двадцать. Или даже сорок.
Она достала из маленькой сумочки пять монет и сложила их на стол:
— Я благодарю вас, магистр Илона.
— Это моя работа, — улыбнулась стройная женщина… или девушка? На вид ей было не больше восемнадцати. Брюки облегали длинные стройные ноги. Широкий пояс стягивал тонкую талию. В глубоком вырезе блузы виднелась высокая грудь. Нежная шея была словно изваяна из бело-розового мрамора. Грива золотистых (пусть это и не родной цвет, но он так ей к лицу) волос падала чуть ли не до пояса. Лицо тоже принадлежало молодой девушке. Выдавали возраст только глубокие синие глаза. В них светилась мудрость, пока еще недоступная юным и прекрасным. Но кто там будет вглядываться в глаза при наличии всего остального?
— Я буду рада прийти к вам снова. Вы же знаете, дворцовый маг теперь Буздюк, а он посадил в кабинете какую-то практикантку. Гламурию она варит и все остальные мази и притирания делает, но намного хуже, чем вы, а стоит это в пять-шесть раз дороже.
— Буздюк есть Буздюк, — пожала плечами магистр Илона.
Когда за клиенткой закрылась дверь, магистр брезгливо поморщилась — и метко швырнула в корзинку испачканную салфетку.
Буздюк!
Тьма б его побрала и пожевала!
Илона отлично помнила, как этот склизкий глист пытался ухаживать за ней, тогда еще совсем молодой девчонкой, лет тридцать тому назад. Его как раз случайно занесло в Милотан, а ее распределили сюда на практику. Так и столкнулись. И до сих пор Илона радовалась, что не поддалась. Хотя, по правде говоря, ее заслуги здесь особенно не было. Просто одна из близких подруг стала просить у нее какое-нибудь зелье для более страстной ночи с любовником. Илона попросила рассказать о любовнике подробно — и подруга назвала Буздюка.
Оскорбленная ведьма в тот же день разорвала все отношения между ними. А через год еще порадовалась. Буздюк оказался весьма непорядочным человеком — и продал брошенной им любовнице артефакты на крупную сумму, хотя те стоили раз в десять дешевле, а работали намного хуже, чем могли бы. В итоге лечить подругу от применения этой гадости пришлось как раз Илоне.
Несколько раз Буздюк еще пытался подкатиться к ней, но потом понял, что бесполезно, и отстал. Девушка вычеркнула его из головы и зажила спокойно. Правда, через пару лун по столице поползли сплетни. И такая она, и сякая, и дерет бешеные деньги, и делать ничего нормально не умеет, и вообще — махровая извращенка с уклоном в зоофилию…
Кто был источником сплетен? Вычислить это было просто.
Разумеется, Буздюк.
Не обломилось? Ни по работе, ни на кровати?
Ну, так хоть нагажу!
Илона хорошо помнила свое отчаяние, когда она — совсем молодая тогда ведьмочка — выслушивала сплетни, что она-де и чужих мужей совращает, и юнцов сбивает с пути истинного, и бабами не брезгует… А профессиональная некомпетентность? И делать она ничего не умеет, и диплом ей дали за большие таланты в раздвигании ног (и речь шла вовсе не о художественной гимнастике), и не охваченными ее вниманием в Универе остались только быки и козлы — и то, насчет быков еще большой жизненный вопрос… Буздюк старался не за страх, а за совесть. Как эта наглая стервочка смогла пренебречь таким восхитительным мужчиной?! Геть ее, злыдню!
Она почти сломалась, почти уехала из города, почти…
Спас ее (во всех смыслах) Аларон ан-Ронсеваль. Молодой человек увидел ее абсолютно случайно, когда она пришла к одной из горничных его матери, и влюбился, сразу и окончательно. И Илона ответила взаимностью.
Сплетни утихли примерно за луну, после того как Аларон укоротил несколько самых длинных языков на дуэли. А еще через две луны Илона согласилась выйти за него замуж.
И прожила с мужем двадцать безумно счастливых лет. Сейчас двое их детей учились в Универе, трое бороздили моря, еще трое, не получившие от матери магического таланта, весело проводили время в поместье за городом, а сама Илона подрабатывала. Да, пусть это и не совсем подходящее занятие для леди ан-Ронсеваль, но… а что — подходящее?
Балы?
Приемы?
И на каждом балу везде, всюду соболезнования, сожаления, сострадание — наполовину фальшивое, а на вторую половину ядовитое, как настойка аконитина.
«Бедняжка…», «так жаль вашего мужа…», «как же вы без него…»
А вот так вот! Когда Аларон погиб в бою с пиратами, Илоне очень хотелось умереть. Удержали дети. Восемь мелких (и покрупнее) родных сердечек, которых надо было воспитать достойными памяти отца. И ей это удалось. Род ан-Ронсеваль мог гордиться своими наследниками. Даже старая леди, ее свекровь, которая первые пять лет брака относилась к невестке, как к гибриду коровьей лепешки и сороконожки (ползает тут и воняет…), — и та не находила ни одного изъяна во внуках. И признавалась Илоне:
— Мой сын правильно сделал, что выбрал тебя.
Когда она овдовела, ей попытался выразить соболезнования и Буздюк. Целых две минуты пытался. Потом Илона поймала его жадный взгляд на своей груди, скромно прикрытой (пусть и не до конца) траурным платьем, — и вскипела.
Она не была боевым магом. Но на что-то сгодится и выпускница факультета лекарей. Во всяком случае, примерно год Буздюк заикался на каждом слове. И косил луны четыре: левым глазом — вправо, правым — налево. Хорошо она его тогда прокляла.
Тьфу, пропасть!
Легок на помине…
В дверях салона «Леди Илона» нарисовался Буздюк. Ведьма смерила его недружелюбным взором:
— Стоило дерьмо помянуть…
Буздюк расплылся в мерзкой ухмылочке:
— А ты меня рано поминаешь, Илона. Я тебя раньше помяну…
— Не дождешься. И вообще — пошел вон отсюда, пока я не приказала лакеям тебя выкинуть, — брезгливо процедила леди ан-Ронсеваль.
И повернулась к Буздюку спиной.
Удара, который лишил ее жизни, она не почувствовала. Просто на миг стало очень жарко. В глазах потемнело, а потом все рассеялось. И она увидела море. И корабль. А на носу корабля стоял и махал ей рукой любимый муж.
— Аларон!
И Илона, забыв обо всем, побежала по песку к любимому человеку.
Мимоходом она успела удивиться — как это она не проваливается в песок? И почему так легко бежать, словно летишь над землей?
- Предыдущая
- 51/67
- Следующая
