Летняя практика - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 2
- Предыдущая
- 2/67
- Следующая
— Скорее уж он ко мне, — буркнула я. — А на зиму можно в Элварион?
— Можно. И даже на осень. Но весну и лето — уж извини. Погостишь пару дней — и хватит. Имей совесть. С твоими талантами глупо гоняться за саранчой.
— Как скажете, шеф, — вздохнула я.
— Вот и с самого начала бы так, — кивнул он.
Я уже взялась за ручку двери, когда вспомнила кое-что и обернулась. Директор уже опять зарылся в бумаги.
— Шеф!
— Ну что еще?!
— А зачем с нами на практику отправляют эту дуру? Дайте приличного лекаря!
Возмущалась я не зря. Мало того что мы с Березой были полными антагонистами — и по внешности и по привычкам, так она еще и не одобряла моего образа жизни и профессии, а я — ее. Мы не дрались и не делали друг другу гадости, но… неужели нельзя послать с нами кого-нибудь из ребят? Дарин, Кирх, Серн, Лось — все замечательные мальчишки, хоть и лекари. А эта… тля березовая…
— Вот и поднатаскаете ее, — ответил директор на мои размышления. — Давно пора. А теперь — брысь отсюда!!!
Я вылетела за дверь и только потом сообразила:
— Лорри, я что — вслух размышляла?
— Да ты не расстраивайся, Ёлочка, с тобой это часто бывает.
Утешила, елки.
— И я всегда думаю громко в присутствии посторонних?
— Только иногда. Но очень в тему. Как во время речи Марку Орвигуса.
Щекам стало жарко. Марку Орвигус — это местный священник. Да, здесь тоже есть религия, боги, демоны, рай, ад, наказание за грехи и все такое. И свои попы — куда ж без них. Надо кому-то венчать, отпевать, говорить прихожанам о награде за праведное поведение, исповедовать, твердить «Вы забыли о страхе перед богами» и прочую чушь… Принадлежность к церкви здесь (нам бы так) является хорошим тоном, и посещать ее так же надо, как вставать, если в комнату входит женщина, или уметь танцевать.
Нам, как магам, на все это наплевать три раза. Мы если во что и верим, то только в общее энергоинформационное поле вселенной. Примерно знаем, куда мы попадем после смерти и когда возродимся для новой жизни. И в церковь нам ходить некогда. И неохота. Зачем? Но Антел Герлей четко определил позицию Универа. Хоть иногда, но надо и этим заниматься. Не стоит отрываться от народа. Нас и так не будут понимать, но пусть видят, что мы тоже верим в богов или хотя бы соблюдаем видимость. И зачем ссориться с церковью, если можно мирно сосуществовать? Не так много от нас требуется.
Шеф всегда прав.
Поэтому раз в лунный круг мы просто обязаны выслушать все, что нам хотят сказать на эту тему. Магия по сути своей не грех, но стоит к нему очень близко. Не хотите ли вы раскаяться в своем страшном грехе, положить свою жизнь на службу церкви и стать священниками? Почему-то дураков не находится. Все нормальные маги замечательно высыпаются под тихий и печальный повествовательный голос жреца. А Марку направили к нам недавно. И когда он начал вещать с кафедры, то даже и не подумал перейти на монотонный голос. Он то взвивался, как сопрано, то понижался до баса, то опять вопил, как мартовский кот, которому что-то ценное прищемили. Мы проваливались в дрему, пробуждались, засыпали, снова просыпались и обнаруживали себя в неудобных креслах на проповеди. Мне снилась весна и родной дом. Я то вылетала полностью в сон, то просто дремала и через полчаса воспринимала окружающее неадекватно, то есть даже не представляла, где я и в каком мире нахожусь. И поэтому мой сонный голос прозвучал отчетливо и ясно при всеобщем посапывании. Марку как раз закончил очередной высокий пассаж (и в смысле тона — верхнее си-бемоль, и в смысле темы — о небесном, чистом и высоком) и остановился на пять секунд набрать воздуха.
— Ребята, швырните в этого кота тапкой, чтоб заткнулся, весь сон мне сбивает, гад…
Через пять минут сна ни у кого не было ни в одном глазу. Все фыркали в сторонку, кое-кто вышел из зала и закатывался в коридоре, я сидела красная, как рак, — ведь просто в полудреме произнесла то, что подумала. Не виноватая я, не контролировала себя во сне. Бывает у всех. А Лорри, потихоньку проплыв под полом к Марку, советовала ему закругляться с речью, типа первый блин комом, зато второй — четко на голову соседу.
Но я потом честно извинилась.
— Ему от этого стало намного легче, — поддакнула Лорри.
Опять я вслух думаю?
— Ты просто переутомилась. Тебе надо отдохнуть, погулять на практике, прибить парочку упырей…
И станет легче?
— Обязательно станет, — подтвердила Лорри.
— Этого я вслух не говорила. Точно.
— И не надо. Я тебя слишком хорошо знаю. И могу прочесть твои мысли по выразительной мордашке.
Я только улыбнулась. Замечательная у меня бабуся, даром что привидение.
— Тогда идем собираться?
— Идем.
Сказать, что Тёрн был недоволен, — все равно что назвать дракона вегетарианцем. Он со свитой как раз гостил у его величества и каждый второй вечер навещал меня. Мы шлялись по городу, ездили верхом (лошади в королевской конюшне — это нечто), купались, валяли дурака… как признавался сам элвар, «хоть я и король, но иногда и мне надо жить, как нормальному элвару». Узнав, что наши совместные каникулы накрылись неприличным местом, элвар вспыхнул, как порох, и собирался увезти меня с собой без согласования с руководством, но Ведун встал стеной на пути разозленного приятеля. Я просто уважаю своего директора. Антел Герлей, не говоря дурного слова, цапнул разозленного короля за руку — и насильно утащил в свой кабинет со звукоизоляцией. Как ни вертись — не подслушаешь, хотя мы и пытались, даже летучую мышь со специальными заклинаниями в камин запустили. И вовсе мы не хотели разносить трубу. Откуда нам было знать, что у директора там антимагическая защита стоит? Вот наша мышка на нее и сдетонировала. Но труба не очень пострадала — так, кирпичей десять-пятнадцать. Починят, одним словом. И плинтус, под который мы запустили заговоренного таракана, тоже прибьют, вместе с частью паркета. А окно и вообще вылетело без нашей помощи. Я боялась, что следом вылетит и элвар, но не тут-то было. И даже с открытым окном директорская защита прекрасно держалась. Не удавалось услышать ни одного слова. Гады! Я треснула кулаком по двери — по лакированной поверхности прошла большая некрасивая трещина.
— Теперь будешь ремонтировать, — ехидно оскалилась Лорри.
— И черт бы с ним… Что там с моим приятелем? Просто так окна в кабинетах у верховных магов не вылетают!
Когда элвар вышел оттуда, я первым делом посмотрела ему на уши. Не красные? Не дергаются?
— Не дождешься, чтобы мы так отношения выясняли, — проворчал в ответ Тёрн. — Королей за уши не таскают.
А стоило бы. Иногда и некоторых.
— Мы с твоим директором пришли к компромиссу. — Тёрн проигнорировал мои мысли с истинно королевским высокомерием.
— К какому?
— К разгромному. Он выиграл по очкам.
Я вздохнула. Если бы Тёрн хотел убить директора, он мог бы это сделать. Элваров и создавали как расу убийц. Но бескровно победить… Вряд ли.
— Ты недооцениваешь мои навыки дипломата.
— И намного я их недооцениваю?
Чему тут удивляться? Тёрн по чужим головам бродит, как по своей, — телепат высшего уровня, как-никак. Не убьет, так заговорит до смерти.
— Не очень-то тебя заговоришь…
— И не надо. Так к чему вы пришли?
— Ты отправляешься туда на практику. Но каждые двадцать дней приезжаешь ко мне на три дня. Или я к тебе на то же время.
— Мне это не нравится. Слишком мало мы видимся…
Почему-то получилось жалобно. А я вовсе так не хотела говорить.
— Это правило действует только относительно практики. Каникулы ты можешь проводить, где пожелаешь, — то есть у меня.
— Замечательно! А когда начинается отсчет двадцати дней?
— Завтра. Что ты планируешь на сегодня?
Я замялась. У боевых магов есть старая традиция. Никто из нас не знает, когда и где умрет. Работа такая — гоняться за нечистью и нежитью. Те тоже гоняются за нами — и в результате несколькими боевыми магами становится меньше. В среднем каждый год гибнет до десяти-двадцати боевых магов. Кто-то и на практике. Поэтому каждый раз, перед тем как отправиться на практику, все ребята с факультета самоубийц собираются на вечеринку в какой-нибудь таверне (обычно выбирается та, где наиболее скупой и противный хозяин) и напиваются, как хрюшки. Первый тост — за тех, кого с нами больше нет. Второй — за то, чтобы мы снова встретились. Третий — за Универ и нашу счастливую звезду. А если учесть, что Менделеев здесь не рождался и минимальное количество градусов в водке — семьдесят, остальные тосты вспоминаются, как сквозь вату. Обычно о них наутро рассказывает хозяин трактира, когда выколачивает с несчастных УМов деньги за моральный и материальный ущерб. Но мы особо не сопротивляемся. Это тоже традиция. Заранее выбирается самый алкоголеустойчивый УМ, ему вручаются все собранные деньги — и он остается ночевать в трактире. А наутро оплачивает ущерб, помогает исправлять то, что можно исправить, и в качестве моральной компенсации дарит трактирщику какое-нибудь бытовое заклинание — от насекомых или, чтобы в погребе продукты сорок дней не портились — или магические светильники. Поэтому факультет самоубийц и пускают до сих пор во все трактиры… А я тихо подозреваю, что среди трактирщиков существует еще и тотализатор: сломают — не сломают, побьют — не побьют, заплатят — не заплатят, магией — или деньгами… Ох, опять я отвлеклась…
- Предыдущая
- 2/67
- Следующая
