Стальные короли - Робертс Джон Мэддокс - Страница 14
- Предыдущая
- 14/71
- Следующая
— Проснулся? Посмотрим, что ты сможешь съесть. — Она снова усадила Каирна и принесла ковш с водой. Он с благодарностью выпил все, на этот раз женщина налила еще. — Пей небольшими глотками. Я дам тебе немного поесть, только запивай. — Она отошла к очагу и налила что-то из горшка в миску.
Каирн рассматривал содержимое, пока миска согревала его трясущиеся пальцы. Пахло непривычно, но еда оказалась аппетитной, тушеное мясо и дикорастущие овощи, залитые крепким бульоном. Странный запах шел от трав, мелко накрошенных в бульон. Он взял ложку, сделанную из рога, и начал есть, уговаривая себя не торопиться. От трав вкус был пряным, но приятным.
— Это не пряности, это лекарства, — сообщила женщина. — Одни от воспаления, другие облегчают боль или дают твоему телу все необходимое.
Миска и ковш опустели, он отставил их в сторону.
— Ты не простая травница. Ты говоришь, как образованный человек.
— Ты тоже говоришь не как дикарь, — парировала она.
— Среди моего народа я считаюсь хорошо образованным.
— И высокородным, — сказала она.
— Некоторым образом. У нас нет знати, простолюдинов и рабов, как у других народов.
— Это не значит, что все одинаковые, — заявила она. Потом поднялась с места. — Мне надо идти. Одна женщина собралась рожать, семья просит помочь.
— Долго тебя не будет? — спросил Каирн. — Ты говорила, что здесь нет никого ближе одного дня пути.
— Не беспокойся, я не покину тебя. Это бродячий люд, актеры и мелкие торговцы. Они стоят лагерем в часе ходьбы отсюда. Если осложнений не будет, к утру я вернусь. Оставлю тебе кувшин с водой вот тут, рядом. Не пей много сразу, но за утро нужно выпить все.
Она подняла большую корзину и перекинула ее на лямке через плечо. Потом взяла у двери посох и вышла. Вверху мелькнули крылья, и Каирн увидел широкоголовую птицу, слетевшую с балки и вылетевшую за дверь в каком-то зловещем молчании. Птица махала крыльями совершенно бесшумно. Потом дверь закрылась, и женщина ушла.
Каирну не пришло в голову поинтересоваться, не опасно ли ей идти сквозь тьму одной. Потом он обругал себя за глупость. Женщина жила здесь в одиночестве, она наверняка привыкла заботиться о себе самостоятельно… И явно не хотела сообщать хоть что-нибудь о себе. Всякий раз, как он задавал подобный вопрос, она тут же спрашивала о чем-нибудь сама. Она была загадкой, и ему хотелось попробовать разгадать ее, прежде чем он покинет это место. На следующий день Каирн почувствовал себя значительно лучше. Острая боль в ранах поутихла, и он смог сесть в постели без посторонней помощи. Решив проверить, вернулись ли силы, он повернулся и сел на край кровати, коснувшись ногами утрамбованного земляного пола.
Осторожно попробовал встать, но ноги дрожали, и раненое бедро пронзила боль.
— Что ты делаешь? Я не говорила, что ты уже готов самостоятельно ходить! Как ты сумеешь подняться, если упадешь? Ложись немедленно!
Эту властную манеру лекарей Каирн узнал бы повсюду и сразу повиновался. Она несколько минут суетилась вокруг него, трогая лоб и приподнимая веки, чтобы посмотреть в глаза.
Потом стала снимать бинты. Рана на боку заживала, ее края уже начали зарастать. Женщина промыла рану и наложила новую повязку.
Раненое бедро выглядело гораздо хуже, то место, откуда он выдернул копье, превратилось в месиво из кожи и плоти. Из разрыва сочилась жидкость, но крови не было, а воспаление осталось только по краям.
— Если бы появились расходящиеся красные и черные полосы, — объяснила она, — это было бы проблемой. Если яд попал в кровь, я мало чем могу помочь. Я боялась, что у тебя начнутся судороги, когда тело становится негнущимся, а челюсти плотно сжаты. Похоже, все обошлось.
— Ты замечательный лекарь, — сказал он.
— Это правда. А ты лучше большинства больных, хотя иногда я думаю — зачем мне это было нужно.
— Почему?
— Потому что ты воин. Об этом не сложно догадаться — ты с равнин, верхом, а половина твоего имущества — оружие. Все, что делают воины — добавляют мне работы. Стоит мне их подлечить — они уходят и добавляют еще больше работы. Я вернула тебя почти с того света, но для тебя эти шрамы — повод похвастаться у лагерного костра. Следовало оказать этому миру услугу и дать тебе умереть, но я так не умею.
Каирн не очень знал, что на это отвечать. Он еще никогда не сталкивался с теми, кто не проявлял должного уважения к воинам.
— Я буду счастлив вознаградить тебя за труды.
Она уставилась на него.
— Ты чего-то не понимаешь. Лучшая награда — дать людям возможность жить в мире. Но мир жесток, и не мне винить тебя за то, что ты живешь по его правилам. Кстати о вознаграждениях… ты явно не нуждаешься в деньгах. И твое вооружение все из стали. Здесь это большая редкость, и держу пари, даже в государстве Гейла, Стального Короля, это не так уж распространено.
— Ты не в меру любопытна, — раздраженно сказал Каирн.
Она пожала плечами.
— Несколько дней назад я была готова сдаться и позволить тебе умереть, поэтому и решила глянуть на твои вещи. Иначе я бы так не поступила.
Он хотел сказать что-нибудь колкое, но сообразил, что его имущество казалось этой женщине большим богатством, к тому же она спасала его жизнь. Один его меч стоил в этой стране целое состояние, а кабо был еще дороже. Она могла просто дать ему умереть.
— Мой отец говорит, что у каждого в жизни есть свое предназначение, и есть вещи, которые может сделать только воин.
— Твой отец философ, — сказала она.
— Я не знаю такого слова. Он Говорящий с Духами. — Это было не совсем ложью.
— Говорящий с Духами, — повторила она. — Хотела бы я встретить одного из них. У нас их нет. Власти не одобряют общение со сверхъестественным.
— Похоже, эти ваши власти пытаются контролировать каждый ваш шаг, — заметил он.
— Чаще всего им это удается.
— Какое им дело, верят люди в духов, в богов или еще во что-то?
— Конкуренция. Они хотят, чтобы люди оставались преданы только им. Даже солдат растят в военных лагерях, а забирают их туда детьми. Так в них не остается преданности семье, и ничто не мешает преклоняться перед Ассамблеей Великих Мужей. — В ее голосе звучала настоящая горечь. — Их рекрутируют по районам, все равно что налоги взимают — столько-то детей мужского пола со ста акров.
— Почему люди это терпят? — спросил Каирн.
— Люди будут терпеть, что угодно, когда привыкнут к этому. Они страшатся перемен и неопределенности больше, чем знакомого им зла.
Через два дня она разрешила Каирну встать с кровати и, пошатываясь, он обошел хижину. Дальше выздоровление пошло быстро. Теперь он редко видел Звездное Око. Целыми днями она собирала лечебные травы.
Каирн не понимал, как ей удавалось лечить людей, живя так далеко от них. Она объясняла, что раз вмесяц отправляется в близлежащие деревни, лечит больных и раненых, продает свои травы и возвращается домой.
— Уж раз ты целитель, — рассказывала она, — люди обращаются к тебе в любое время дня и ночи. Поэтому лучше селиться от них подальше.
Он немного рассказал, зачем он здесь, но умолчал, что ищет своего отца и короля.
— Не хочется этого говорить, но самое вероятное место, где ты можешь найти своего странствующего друга — это Крэг, — сказала она.
— Именно туда я и направлялся, когда напали разбойники. А почему ты не хочешь, чтобы я туда шел?
— Потому что это ужасное место. Это резиденция правительства, там собирается Ассамблея. Там нет ничего, кроме продажности и жесткости.
— А богатство? — спросил он.
— И это тоже. Все великие и богатые люди находятся там большую часть времени. Если он продает предметы роскоши, только туда и стоит ехать.
— А что делает Крэг таким ужасным?
— Великие шпионят друг за другом и устраивают заговоры. Члены Ассамблеи бесконечно интригуют, создают новые альянсы и уничтожают один другого. Полиция следит за каждым. Лучше умереть, чем находиться в этом месте.
- Предыдущая
- 14/71
- Следующая
