Островитянин - Робертс Джон Мэддокс - Страница 13

• Предыдущая
• 13/104
• Следующая

— Женщины уже завершили свой ритуал, Минда, но отел продолжается. В это время нет священных животных. Табу не защитит никакого зверя, если тот попытается напасть на стадо или на людей, и даже длинношей не исключение.

В любое другое время одна лишь мысль о том, чтобы прикончить длинношея даже ради спасения собственной жизни была бы кощунством. После такого убийства обрядовое очищение могло бы длиться много лет.

— Если длинношей нападет на нас, пока не закончился отел, будь то сегодня или в любой другой день, — его необходимо убить. И тот, кто это сделает, обретет заслуженную славу.

— Вот и отлично! — воскликнул Минда. — Таково и мое мнение, однако я хотел, чтобы все услышали эти слова имен но из твоих уст. Воины, — обратился он к собравшимся. Мужчины в ответ заколотили по щитам кулаками с зажатыми в них копьями. — Ступайте и предупредите людей об опасности. И проследите, чтобы охранники внешнего круга были начеку. Если нападет длинношей, все должны тотчас устремиться на подмогу, только пусть смотрят в оба и не поднимают ложной тревоги, ибо сегодня любая тень им покажется длинношеем. И предостерегите охотников за славой, в одиночку ни кому не под силу справиться с таким чудовищем. Когда я был еще совсем молод, воины из общины травяного кота прикончили длинношея, который напал на женщин у запруды. Воинов было пятеро, и каждый из них нанес меткий удар. Однако, прежде чем издохнуть, длинношей ухитрился прикончить двоих из них. Что касается оставшихся в живых, то их на целый год отправили в изгнание, чтобы они очистились от кощунственного убийства.

— Они еще могли считать, что им повезло, — добавил Тейто Мол. — Говорящие с Духами сошлись во мнении, что большую часть вины можно возложить на погибших, иначе уцелевших ожидало бы наказание куда серьезнее чем годичное изгнание.

Исполняя наказ главы совета, старшие воины разошлись по сторонам, а старейшины продолжали негромко переговариваться между собой. Гонец из соседней деревни уселся на землю, и голый мальчишка с благоговением протянул ему кувшин молока, смешанного с кровью, и, несмотря на то, что Тьюс очень устал, у него все же хватило сил улыбнуться в ответ на восхищенный взгляд ребенка. Гейл подал знак своим собратьям, и все они торопливо направились в сторону своего участка границы.

— Подумать только, длинношей — воскликнул Пенда. — Пусть даже понадобится пять наших копий, чтобы его прикончить, все равно каждому достанется изрядный кусок шкуры на накидку!

— Смотри, глупец, как бы, скорее, с тебя не сняла шнуру эта тварь, — возразил Рейбо без тени насмешки в голосе. — Верно говорил Минда: не то, что в одиночку, но и впятером против длинношея выстоять нелегко. Человек двадцать, вот сколько понадобится, чтобы его одолеть. По мне, так если чудище окажется рядом, я брошу в него копье, а затем кинусь наутек и остановлюсь лишь когда буду уверен, что тварь давно мертва. Что ты об атом думаешь, Гейл?

— Согласен. Осторожность — это самое главное при встрече с такой тварью. Конечно, мы убивали ночных котов, которые тоже охотятся на людей, но по сравнению с длинношеем, ночной кот — это безобидная тварь навроде маленького кота-древолаза, который способен лишь разорять птичьи гнезда. Что до меня, то слава, конечно, вещь хорошая, но лучше обойтись без безрассудства. Если человек, заметив длинношея, вместо того, чтобы поднять тревогу, попытается сразиться с ним в одиночку, то его заслуженно ждет печальная участь.

— Хорошо еще то, что сняли табу, — заметил Ребья. — Досадно было бы отправиться в изгнание только за то, что защищал свое племя.

Разумеется, такой порядок вещей был несправедлив, но сетовать на это юношам и в голову не приходило. В обычаях и не могло быть никакой справедливости, ведь это чисто человеческое понятие, а табу и прочие священные законы относились к миру духов.

Гейл предложил, когда они дошли до своего участка:

— Давайте растянемся цепью, чтобы длинношей не сумел проскочить между нами. Каждый должен встать так, чтобы видеть соседа слева и справа.

Спорить никому и в голову не пришло: все признавали главенство Гейла. К тому же сейчас было не до соперничества. Возможность столкнуться с большим котом или каким-либо иным хищником обычно вызывала азарт у охотников, однако при одной мысли о длинношее их охватывал страх.

Стараясь двигаться бесшумно, юноши расходились в стороны. Костры остались далеко позади, но израненная луна проливала на траву достаточно серебристого света. Порывы ветра доносили от стойбища слабые отголоски песен и мычания кагг. Достигнув границы своего участка, юноши развернулись и пошли назад, затем, через несколько минут, они, не сговариваясь, застыли на месте.

— Света недостаточно, чтобы можно было хоть что-то толком разглядеть, но своему носу даже в полной темноте я могу довериться, — заметил один из них. — Чувствуете эту вонь?

Вместо привычного запаха дыма и каггьего помета дуновение ветра принесло едкий незнакомый запах.

Гейл откликнулся достаточно громко, чтобы все братья могли слышать его:

— Никому из нас не знаком этот запах, так что можно догадаться, кому он принадлежит. Держитесь лицом к ветру, и если кто-то заметит что-нибудь подозрительное, — сразу кричите.

Судорожно стиснув копья и отчаянно напрягая слух и зрение юноши ждали, когда перед ними появится это ужасное существо, которое некоторые из них прежде считали порождением легенд. Запах то пропадал совсем, то внезапно усиливался, словно тварь удалялась и приближалась, никак не решаясь напасть на них.

Сделав над собой усилие Гейл расслабился, как часто это делал, когда стоял на страже у стада кагг. На несколько мгновений юноша словно бы сделался частью луга, ощутил движение всех созданий, мельтешащих вокруг него в вихре короткой бездумной жизни. Это помогло ему избавиться от беспомощных догадок и ложных ожиданий.

Теперь он чувствовал, что сегодня ночью поблизости почти не осталось животных: как видно, ощутив приближение хищника, они поспешили укрыться прочь.

Затем Гейл ощутил его. Длинношей оказался совсем неподалеку — в полусотне шагов впереди и чуть левее. Юноша не улавливал никакого движения, ни единого звука, однако ясно ощущал, что к их шеренге подкрадывается нечто большое и ужасное. С левого края шел Пенду, стало быть, сейчас он со всем рядом с чудовищем. Гейл негромко свистнул. Этот сигнал часто использовался в походах и набегах. Молодой воин с опаской двинулся вперед, туда, где, как он знал, притаился длинношей. Движением копья он подал Пенду знак стоять на месте, а своим собратьям, остававшимся от него по правую руку, условным свистом велел вытянуться широкой дугой. В ответ издалека также донеслось посвистывание: это молодые воины передавали его команду дальше. Наконец, Гейл подал знак остановиться тем, кто стоял слева от Пенду, и теперь их строй стал похож на огромную рогатину, причем Пенду находился в ее основании, а длинношей оказался где-то между остриями рогов. Очевидно, осознав, что его заметили, тварь замерла, и Гейл невольно преисполнился благоговением перед этим священным животным, которое, похоже, обладало способностью читать мысли человека. Юноша чувствовал, что зверь где-то поблизости, но не мог определить, где именно. Он также понятия не имел, попытается длинношей напасть или предпочтет скрыться. Внезапно в ноздри ему ударило резкое зловоние. Зверь испражнялся, а, стало быть, готовился к нападению.

• Предыдущая
• 13/104
• Следующая