Черные щиты - Робертс Джон Мэддокс - Страница 7

• Предыдущая
• 7/65
• Следующая

Лерисса была уверена, что никогда больше не увидит Гейла. Но теперь он опять вернулся. И пусть он пока далеко, но это ничего не меняло, ведь рано или поздно Гассем намеревался подчинить себе весь материк. И пусть Гейл сейчас возглавлял лишь пару кочевых племен… Ведь точно так же и Гассем сперва возглавил лишь несколько общин воинов-пастухов.

— Что-то случилось, госпожа?

Не открывая глаз, Лерисса ощутила, как невванская рабыня присела рядом с ней. Ловкими сильными движениями та принялась осторожно разминать ее затекшие плечи. Ощущение показалось королеве непривычным, но весьма приятным.

— Не останавливайся…

— Мне жаль, если своим рассказом я доставила вам беспокойство, госпожа, и буду рада своим искусством загладить эту вину. — Невванка умело поглаживала спину королевы, искусно расслабляя ноющие мышцы.

— Это не имеет значения. Я лишь думала о трудностях, которые могут возникнуть в будущем. Но о каком искусстве ты говоришь? Неужели твои действия сродни тем статуям или картинам из мозаики, которые я видела на материке? В таком случае скажу, что твое искусство доставляет мне куда больше удовольствия, чем все эти безделушки.

— Госпожа желает сказать, что ей неизвестен массаж? — Чтобы ей не мешали украшения, Денияз расстегнула цепочки на шее королевы.

— После состязаний в борьбе воины разминают свое тело, но это совсем другое дело. Неужто подобным искусством владеют все знатные женщины?

Денияз улыбнулась.

— О, нет, госпожа. Обычно это обязанность рабов, что прислуживают своим хозяевам во время купания. Однако, и знатные женщины ищут все новые способы доставлять друг другу наслаждение. Мне их известно немало, госпожа.

— И я желаю, чтобы ты показала мне их все! — воскликнула королева.

Король Пашар взволнованно расхаживал по тронному залу, а придворные следили за ним беспокойными взглядами. В отличие от своего предшественника, король лишь очень редко, в случаях крайней необходимости, садился на сам трон, стоявший в этом роскошном, богато убранном помещении. По мнению Пашара, предыдущий король потерял свой престол именно потому, что слишком любил восседать на нем.

Рослый, жилистый и худощавый даже в свои шестьдесят, Пашар оставался крепким мужчиной. Он был полководцем прежде, чем стал королем, но за время своего правления с военной угрозой столкнулся впервые. Впрочем, угрозой ли? Не столь давно войско островитян казалось ему лишь мелкой докукой, но теперь, похоже, к этим дикарям стоило присмотреться повнимательнее.

В зал торопливо вошел слуга.

— Мой господин, советники в сборе.

Четыре десятка мужчин, среди которых были полководцы и жрецы, торопливо поднялись, когда в Зал Совета вступил Пашар. Простое и строгое убранство помещения располагало к серьезным беседам: задрапированные тяжелой тканью стены и потолок делали зал похожим на походный шатер.

Взойдя на возвышение, король занял свое большое кресло, советники также расселись, а писец пристроился у короля за спиной и, взяв табличку, перо и чернила, приготовился вести записи. Однако, едва лишь слуга согласно обычаю принялся перечислять имена всех собравшихся и вопросы, интересовавшие их, как Пашар, вскинув руку, прервал его.

— Мы не можем терять время. Пусть говорят лишь те, кто что-то смыслит в военных делах. Пусть войдут офицеры из гарнизона Флории.

В зале появились несколько мужчин в обычной одежде, без всяких знаков воинского отличия. Их бледные лица были угрюмы, а глаза смотрела затравленно. Последнего из офицеров внесли на носилках. Даже из-под повязок у него проступала кровь. Король обернулся к военным.

— Можете говорить, хотя я не представляю, какие оправдания вы приведете в защиту своей трусости.

— Сир, — перед королем склонился мужчина в богатом плаще, — нападение оказалось слишком неожиданным. Мы не успели защититься. Дикари прорвали нашу оборону на крепостных стенах раньше, чем мы заметили их корабли.

— Но почему же никто не следил за морскими подходами к городу? — возмутился правитель. — На северном мысе Флории стоит сторожевой маяк, возведенный еще моим дедом.

Офицер побагровел.

— Разумеется, вы правы, сир. В ту ночь часовые были на постах, однако стена… В ней были проломы…

— Это городской совет должен был заниматься укреплением стен, сир, — поддержал товарища другой офицер.

— Их всех, кто остался в живых и не попал в рабство, ждет суровая кара, — заверил король. — Но почему гарнизон не встал на защиту города? Сумели ли вы оказать достойный отпор?

— Боюсь, что нет, сир, — потупился первый офицер. — Нас было слишком мало… То есть…

Советники принялись возбужденно переговариваться, заглушая голос военного.

— Что значит — вас было мало? Насколько был укомплектован гарнизон? — воскликнул король. — Я был уверен, что с городской стражей во Флории все обстоит хорошо. Или я ошибался? Шаула?

От сурового тона Пашара окружающих невольно пробрала дрожь. Писец взял в руки свиток с королевской печатью.

— Сир, вы изволили отправить во Флорию гарнизон ровно месяц назад. Это подтверждает бумага, которую подписали офицеры, что стоят сейчас перед нами.

С этими словами Шаула передал документ королю. Тот внимательно прочел его, а затем вручил офицерам.

— Надеюсь, вы не станете отрицать, что это ваши подписи? Кто из вас может что-либо сказать в свою защиту? — Однако все офицеры подавленно молчали. Король окликнул главу своей личной стражи: — В кандалы этих предателей! За измену и сговор с врагом завтра их ждет казнь на кресте.

В зале наступила гробовая тишина. Пленных увели, остался лишь раненый воин на носилках, и к нему теперь обратился король:

— Ты продолжал бой, пока не был ранен и солдаты не унесли тебя с поля брани. Поэтому ты не будешь наказан. Но я хочу знать, что случилось во Флории.

Рабы подложили подушки под спину раненому офицеру и помогли ему приподняться.

— Сир, я младший офицер из четвертого приграничного полка. Мое имя — Нийха. — Несмотря на боль и потерю крови, раненый старался говорить твердо. — Я не был в карауле в ту ночь, когда на нас напали. Незадолго до рассвета внезапно послышалась боевая тревога. Я тут же вскочил, натянул доспехи и бросился прочь из казармы. Мои солдаты — их было всего шестеро — последовали за мной. Мой командир, которого ты только что приговорил к смерти, собирался прислать еще шестерых, но… К тому времени, как мы добрались до места схватки, нападавшие уже взобрались на крепостные стены. Я сразу понял, что эти дикари имеют превосходную воинскую выучку.

— Почему ты так решил? — поинтересовался король.

— Они нападали не единой беспорядочной массой, а отрядами, состоявшими из людей одного племени. У них не было единообразной формы, но все носили черные щиты. Их действия отличались упорядоченностью и мало кто бросался в бой в одиночку. Отважнее всех сражались бронзововолосые дикари, наряженные в шкуры и с перьями в волосах. У них были превосходные длинные копья со стальными наконечниками. Эти люди сражались, словно не ведая страха, и… в них было нечто удивительное.

— Подобное оружие мне знакомо, — задумчиво проговорил король. — Эти дикари из племени шессинов. Но что же удивило тебя?

— Не знаю, смогу ли я объяснить. Они словно пьянели в угаре боя. Даже раны и усталость не могли удержать их. Они словно черпали наслаждение в жестокости битвы.

— Ты видел, кто вел их в бой?

— Увы, нет, сир. Еще на стене я был ранен в плечо, а затем в бок — когда мы отступили к складам. Наконец, уже у ворот порта я получил ранение в голову и, должно быть, после этого потерял сознание. Мои люди вынесли меня с поля боя.

— Спасибо за рассказ. Поправляйся, восстанавливай силы, и получишь повышение. Мы ценим доблестных офицеров, которые сражаются до последнего и не бегут от врага. — Пашар подал знак рабам: пусть его отнесут в лазарет.

Когда раненого унесли, король вновь подал голос:

• Предыдущая
• 7/65
• Следующая