Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк - Робертс Барри - Страница 43

• Предыдущая
• 43/46
• Следующая

– Очень своевременное решение! – одобрил Холмс.

– Он полетел со ступенек после моего выстрела, и я стала осторожно перемещаться, скрываясь за вагонами и пытаясь настичь его, но увидела лишь когда он поднялся во весь рост прямо на путях. Доктор заслонял его, и стрелять я не могла. Я перевела рычаг, увидев, что он стоит как раз рядом со стрелкой, и стараясь отвлечь, чтобы у доктора Ватсона появился шанс. О, то была чистая случайность, что ему зажало ногу. Я вовсе не рассчитывала на это!

– И я тоже! – заметил я с искренним сожалением.

– Затем я побежала к вам, оставаясь за вагонами. Увидела, что он вторично ранил вас, доктор, и только тут поняла, что вагоны катятся по направлению к вам обоим. Как это произошло, и что теперь делать, я не знала!

– Что касается этого, – вмешался Холмс, – то я выбил тормозную колодку из-под первого вагона, и состав двинулся сам собой.

Эмили удивленно посмотрела на него:

– Так вы утверждаете, что они поехали не из-за меня? Я его не убивала?

– Нет, мисс Нортон, – отозвался Холмс. – Груженые вагоны держались на спуске с помощью башмака под передними колесами. Как только его убрали, они волей-неволей поехали вниз. Это распространенный способ передвижения вагонов без паровоза. Я намеревался отвлечь внимание Синклера, но мне и в голову не приходило, что он не способен передвигаться. Таким образом, он погиб в результате стечения обстоятельств, но он умер бы в любом случае, а то, что вы действовали без промедления, спасло гораздо более ценную жизнь – жизнь доктора Ватсона.

Эмили улыбнулась нам обоим, и глаза ее засияли.

– О, я так рада, что это не я! Я думала, это моя вина, и мне невыносимо думать, что кто-либо – даже он – погиб такой смертью.

– Он был безумно опасен, – заметил Холмс, – и его дьявольским планам необходимо было воспрепятствовать любыми средствами.

– Как мог человек с таким образованием стать безжалостным убийцей? – спросил я.

Холмс усмехнулся:

– Вы спрашиваете вслед за Вергилием – Tantaene animis caelestibus irae? Может ли быть столько жестокости в божественном разуме? Кто знает, каковы были источники его безумия? Современные психиатры сказали бы, что он винил своего отца в смерти матери, но я сомневаюсь, что они могли бы объяснить, почему любовь мальчика к матери должна была превратиться в кровожадное безумие. Кроме того, он очевидным образом был привязан к родной стране своей умершей матери и готов был уничтожать символы отцовской работы. Вы помните, фон Борк говорил, что Синклер никогда не получал платы?

– Но как он сделался агентом кайзера? – удивилась Эмили.

– В его бумагах встречается переписка с профессором астрономии из университета Антверпена, он часто бывал там. В этом городе находится одна из самых больших шпионских школ Германии, и, возможно, именно там он был завербован и подготовлен. Без сомнения, они ценили его знания взрывных работ и поручали ему разработку исключительно изощренных устройств, которые использовались в Бэрроу и Портленде.

– Вы так и не сказали, как все-таки вычислили его, – сказала Эмили.

– С помощью случайного замечания Ватсона, – ответил Холмс, – Я вспомнил некий факт, на который в свое время не обратил внимания и почти забыл о нем. Начиная это дело, я был уверен, что нет особых причин рассматривать его как преступление. Сбитый с толку этим преждевременным допущением, я пропустил мимо ушей замечание нашей хозяйки в Тэмпл-Коумбе, когда она расписывала своего постояльца-астронома. Когда я узнал, что крушение было спровоцировано, я многое вспомнил из ее рассказа, и это позволило мне напасть на след астронома, но я проглядел самый существенный момент.

– Что бы это могло быть? – поинтересовался я.

– Наша словоохотливая хозяйка, которая так восхищалась вашими произведениями, Ватсон, сообщила, что муж ее читал журналы, которые ему дал викарий, и в одном из них прочел о том, что астроном был «знаменит чем-то еще». Когда вы напомнили мне о Тэмпл-Коумбе, проще простого было выяснить читательские пристрастия пастыря Тэмпл-Коумба, после чего небольшое нарушение порядка в читальне «Клэриджа» – и я стал владельцем вот этого.

Он вытащил из кармана две смятые страницы и разложил их на столе:

– Это интервью с Эдмундом Синклером, в то время знаменитым адвокатом, который с триумфом выиграл дело Энсли Брутона, обвинявшегося в мошенничестве с банком «Чэннел-Айлендс». Он удивил мир, объявив о том, что удаляется от дел, чтобы посвятить себя звездам. Здесь есть его портрет и краткое описание жизни и общественной карьеры. Эти страницы годами пылились в библиотеке, а я ничего об этом не знал, потому что нарушил свое собственное правило и теоретизировал, не располагая данными. Хороший урок для меня. А дело это, думаю, нельзя назвать удачным.

– Но в конце концов вы же расправились с ним, – резонно заметила Эмили.

На мосту появился мальчик, развозящий газеты, и мне удалось добыть вечерний выпуск. Шесть немецких пехотных бригад и две кавалерийские дивизии перешли границу Бельгии. Британия напоминала Германии, что обе страны были гарантами бельгийского нейтралитета, и требовала ответа до полуночи. В Германии это уже рассматривали как декларацию войны, и толпа штурмовала Британское посольство.

Суровые вести омрачили сияющий день. Неподалеку от нас, на другом конце лужайки, кто-то из местных жителей зачитывал отрывок из газеты встревоженным соседям, и те, подзывая к себе детишек, отрывали их от игры, будто над ними нависла непосредственная угроза. Мы расплатились и направились в Лондон.

На Пэддингтонском вокзале нам удалось найти кеб только благодаря нашим особым проездным документам. Вокзал был полон перепуганными людьми, возвращающимися после праздников с запада, и резервистами, направляющимися в часть. Цвет хаки казался теперь неотъемлемой частью жизни.

Народу в городе заметно прибавилось, толпы переполняли все улицы в районе Вестминстера.[26] В сгущавшихся сумерках свет фонарей мерцал особым свечением, характерным для теплого летнего воздуха, придавая золотистый оттенок листьям на деревьях и отражаясь от древней каменной кладки, выхватывая из темноты бледные встревоженные лица людей.

В департаменте Майкрофта на всех этажах ярко светились окна, как и в других правительственных учреждениях во всем районе. Старший брат Холмса сидел за своим столом и, когда мы вошли, отпустил сотрудников. Прошло немногим более суток с тех пор, как мы виделись, но теперь у него под глазами залегли темные тени, а черты его лица, всегда контрастировавшие с округлыми его формами, казалось, еще больше заострились.

– Мисс Нортон, Шерлок, доктор, – сказал он, – ваши новости хоть немного развеяли мрачную атмосферу сегодняшнего дня. Вы должны мне все рассказать. Я, похоже, несколько дней не вставал из-за этого стола и уверен, подготовка к войне несколько минут может продолжаться и без меня.

Он послал за чаем, и, когда его принесли, Холмс изложил последнюю стадию своих дедуктивных умозаключений. Майкрофт медленно покачал головой, когда Холмс описал смерть астронома.

– Итак, с этим покончено, – сказал он, – и нам не придется напрягать силы, чтобы не дать ему развернуться в военное время. Я не знаю, как вас и благодарить. Все вы сослужили нашему народу неоценимую службу, но она никогда, боюсь, не сможет получить общественного признания.

Мы с Эмили что-то невнятно забормотали, а Холмс объявил:

– Я просто сделал то, что обязан был сделать, брат. Из-за того, что я был слеп вначале, дело затянулось, и это стоило стране жизней, которые можно было бы сохранить.

– Ты несправедлив к себе, – запротестовал Майкрофт. – Это моя ошибка – я с самого начала считал, что крушение плимутского поезда было спровоцировано, но пытался ввести тебя в заблуждение. Затем король Эдуард из лучших побуждений, которые, как показали сегодняшние события, были весьма оправданны, отвел твою карающую десницу. Но факт остается фактом, Шерлок, – именно ты помешал Синклеру и его хозяевам разрушить планы короля Эдуарда – и только одним этим ты оттянул войну и помог нам подготовиться, собрать силы и союзников. Ты нейтрализовал работу фон Борка, и все его агенты будут вот-вот арестованы. И наконец, ты поставил точку в истории этого предателя и безумца Синклера. Нет, Шерлок, ты не должен расценивать это как неудачу. Осмелюсь сказать, что, какие бы подвиги ни совершали люди под нашим флагом в грядущем, ни один из них не будет иметь больших заслуг перед своей страной, чем ты.

• Предыдущая
• 43/46
• Следующая