Золотой ключ. Том 3 - Эллиот Кейт - Страница 46

• Предыдущая
• 46/83
• Следующая

Сарио понравились комнаты, отведенные принцессе Аласаис. Здесь будет легче осуществить задуманное. Солнце заливало гостиную, поэтому он превратил ее в свое ателиерро. Сегодня, на второе утро после их прибытия в Палассо, здесь было тихо. Аласаис сидела у окна, вышивала, а ее верная служанка стояла рядом, готовая в любой момент броситься исполнять приказ госпожи. Один из солдат занял пост у двойной двери, ведущей в длинный коридор: они с братом несли службу по очереди.

Окна выходили в маленький внутренний дворик, которым пользовались только члены семьи до'Веррада и самые почетные гости. После дождей сад покрылся роскошной зеленью, хотя цветы еще не распустились.

Сарио наблюдал, как Элейна рисует.

По его просьбе она делала третий эскиз портрета принцессы. Как только Сарио останется им доволен, Элейна подготовит холст, перенесет рисунок на белую основу, и лишь потом наступит очередь красок. Таким образом он сможет проследить за ее работой на каждом этапе. Сарио сразу понял, что она так же способна, как и те мальчики, которых он выбирал для себя на протяжении всех прошедших лет. Элейна не обладала Даром, тут можно не сомневаться, но она тем не менее отлично подходит для его целей. Она станет чистым полотном, а он в очередной раз продемонстрирует свое мастерство – ведь лучший ученик всегда служит прославлению учителя.

Конечно, он сам был своим лучшим учеником. Первый Сарио изменил жизнь семейства Грихальва, самой Тайра-Вирте. Будучи Риобаро, оставил след, заняв пост Верховного иллюстратора, – явил собой пример для подражания каждому новому Верховному иллюстратору. Но последнее время Сарио чувствовал, что ему приходится все более отчаянно сражаться с сильным течением. Сейчас ему проще уехать за границу – и вместе с тем сложнее, потому что в этом случае он не сможет оказывать влияние на искусство Грихальва. Будучи Риобаро, он заручился повиновением всех художников из рода Грихальва. Однако теперь, несмотря на свой несомненный талант, он ничего не может поделать с тем, что живопись растеряла старые традиции, остались лишь идиотские точность, четкость и аккуратность. Он бы никогда не произнес этих слов, если бы мог предположить, что они будут восприняты столь буквально. Эйха! Эти бездари его недостойны!

Ему необходим ученик, чье искусство расцветет под его руководством, и в конце концов он докажет всем: Сарио Грихальва не имеет себе равных!

– Ее высочество почти не шевелится, – сказала Элейна. – Я еще в жизни не видела человека, который мог бы так долго сидеть неподвижно.

Сарио взял у Элейны карандаш, наклонился над эскизом и прибавил несколько штрихов к изображению рук.

– Руки у нее в состоянии покоя. А ты нарисовала их так, будто она вот-вот ими пошевелит.

Элейна нахмурилась, молча глядя на внесенные им поправки. Сааведра стала бы спорить или ругать его за самонадеянность. Но, как и Сааведре, Элейне придется признать, что он прав.

– Да, я поняла! – Ее лицо озарила счастливая улыбка, Луса до'Орро; Сарио сразу узнал этот Свет. Она взяла чистый листок и снова принялась рисовать, радостно, с удовольствием.

Эйха! Именно это качество убедило Сарио, что она способная ученица. Желание и постоянное стремление совершенствоваться. Впрочем, в ней было какое-то необычное напряжение, заряд энергии, которого Сарио не встречал ни в одном из отобранных им мальчиков. Они хотели заполучить власть и признание одновременно со способностью рисовать; они желали познать тайны Золотого Ключа. Элейне нужно было лишь искусство. Только искусством она и владела.

Элейна рисовала быстро, она поняла, что от нее требуется.

– Да, – повторила она, уверенная в том, что ее эскиз будет правильным.

– Когда закончишь, подготовь доску с гипсовой грунтовкой – белая краска, животный клей и титановый белый порошок. Как только все высохнет и ты посыплешь доску песком, перенесешь рисунок…

– Но это же очень старая техника! Если рисовать картину таким способом, на нее уйдет несколько месяцев.

– Я не закончил.

– Прошу прощения, мастер Сарио.

– Мы займемся также другими техниками, рисунком, разными грунтовками, письмом без грунтовки и тому подобным, пока ты будешь работать над этим портретом в старом стиле.

– Я поняла, мастер Сарио. – По крайней мере она испытала угрызения совести, оттого что позволила себе усомниться в его методах. – По правде говоря, я еще ни разу не работала в стиле старых мастеров.

– Конечно, нынешние муалимы больше не уча г живописи, как делали это раньше.

– Муалимы? – Элейна удивленно замолчала, а потом хмыкнула. – Ах, да, так называли учителей… ну, кажется, лет пятьдесят назад.

Нахальная девчонка!

– Сейчас учат не так старательно, как во времена моего дет… – Он едва не проговорился. – Как в те дни, когда Грихальва еще добивались соответствующего их талантам положения после нерро лингвы. Но я заметил, что, получив признание в Тайра-Вирте, живописцы Грихальва несколько обленились.

Элейна как-то странно на него взглянула и отвернулась, чтобы посмотреть на принцессу Аласаис.

– Да, и Вьехос Фратос становятся более самодовольными и высокомерными, когда речь заходит о Даре.

– А тебе, оказывается, кое-что известно про Вьехос Фратос.

– Бабушка Лейла многому меня научила. Надо же! Оказывается, Лейла не очень дорожила семейными секретами!

– Я понимаю, она рассказала мне вещи, о существовании которых простому художнику знать не следует, – осторожно добавила Элейна.

Это предупреждение? Или приглашение?

– В таком случае, надеюсь, тебя не нужно предупреждать, что тайны рода Грихальва должны оставаться тайнами.

– И мне прекрасно известно почему… Хотя складывается впечатление, что кое-кому – да и всей нашей семье – удалось как следует разбогатеть за чужой счет.

– Элейна, если б ты родилась дочерью бедняка, у тебя не было бы твоего таланта. Матра оказывает нам Свое благорасположение таким способом.

– Но ведь в Академии есть немало молодых людей из семей, не имеющих никакого отношения к искусству. Почему же вы утверждаете, что нам оказана честь, что мы особенные?

– Давай предположим, эстудо, что ты появилась на свет в таком доме.

Он обвел рукой комнату, в которой они находились: простор, высокие потолки, украшенные небесно-голубыми медальонами, над окнами и дверями застыли крошечные, пухлые херувимчики с вознесенными к губам трубами. Обои, конечно, нужно заменить – Сарио уже тошнит от пасторальных пейзажей с очаровательными пастушками в костюмах, расшитых золотом. Работа выполнена просто великолепно, а вот композиция оставляет желать лучшего. Необходимо заново убрать эту комнату – в более сдержанном, строгом фризмаркском стиле.

Элейна смотрела на обои с выражением ужаса на лице и одновременно с едва сдерживаемым смехом. Сарио вынул из ее руки карандаш.

– Ты смогла бы получить это? – спросил он.

– Нет, – нехотя призналась она. – Девушек в Академию не принимают, по крайней мере в Мейа-Суэрте. Но во Фризмарке…

– Эйха! Мы же не во Фризмарке! Пожалуйста, доделай то, что ты начала.

– Хорошо, мастер Сарио.

Совсем не простая ученица – это уж точно! Но ученица, с которой легко, не добьется серьезных результатов и не сделает того, что он намерен от нее получить. А вот Элейна Грихальва в определенном смысле станет еще одним шедевром в ряду его выдающихся работ.

Он наблюдал, как она заканчивает рисунок. Аласаис оживала под ее руками. Да, это превосходно!

Вошел один из придворных и объявил о появлении Великого герцога. Ренайо, несмотря на свои многочисленные недостатки, не любил помпы. Когда он передвигался по Палассо, его сопровождал минимум придворных, в отличие от, скажем, прежнего… как его звали? Кто из Великих герцогов не вставал с постели до тех пор, пока дюжина советников, придворных и слуг не окружала его, ловя каждое слово и приказание? Впрочем… какое это имеет значение? Важно лишь, что Ренайо нанес визит вежливости принцессе Аласаис.

• Предыдущая
• 46/83
• Следующая