Золотой ключ. Том 3 - Эллиот Кейт - Страница 38

• Предыдущая
• 38/83
• Следующая

– Это твое решение. А я должен оставить ее в живых, потому что смерть Луиссы вызовет подозрения, а если она вдруг заболеет, таких подозрений не возникнет. Нам пора спать. На рассвете мы отправляемся в Аргуэнью, где встретимся с твоими верными слугами.

И она заснула.

Утром Сарио открыл свой сундучок в последний раз, прежде чем повесить замок на дверь ателиерро с Пейнтраддо Меморрио. Он завернул череп в бархат, положил его внутрь, затем достал тяжелое золотое кольцо с печаткой гхийасского королевского рода, изображавшей лебедя, и передал его Аласаис.

– Оно твое. Король Иво приказал сделать его, когда тебе исполнилось четырнадцать. Это знак твоего права на имя Аласаис де Гхийас, наследницы трона, принадлежавшего твоему отцу.

Аласаис серьезно кивнула и надела кольцо на безымянный палец правой руки. Оно идеально ей подошло.

Потом Сарио запер дверь комнаты и провел Аласаис, закутанную в плащ, с накинутой на волосы и лицо шалью, на улицу. Изображение комнаты на чердаке и призрачного очертания женской фигуры он завернул в одеяло и отнес в тележку собственноручно.

Они ехали на север весь Диа Сола. Им и следовало путешествовать вдвоем в день одиночества.

Когда в полдень зазвонили колокола, оповещая о наступлении Диа Меморрио, Сарио и Аласаис добрались до Аргуэньи, а там с восклицаниями радости и восторга им навстречу поспешили два солдата – родные братья – и гхийасская служанка принцессы, со слезами упавшая к ногам Аласаис.

"Вот, – ядовито подумал Сарио, – живые воссоединились с мертвой”.

Сарио рассказал слугам душераздирающую историю о страданиях, выпавших на долю Аласаис, когда она находилась в плену, поведал им, что она практически лишилась способности ясно мыслить после пережитого и что ей чудом удалось спастись. О том, как он узнал, что она жива, как торговался с мерзавцами, державшими ее в плену, спас принцессу и привез сюда, а теперь намеревается доставить в Палассо Веррада.

– Нельзя терять ни минуты, – с важным видом изрек он. – Разве не правильно будет, если принцесса Аласаис наконец обретет мир и безопасность в день, когда мы вспоминаем наших мертвых?

– А мы можем доверять до'Веррада? – с подозрением спросил старший из братьев.

– Эйха, приятель, ты не забыл, что мать самого Великого герцога Ренайо была гхийасской принцессой? Он и его сыновья имеют право на трон Гхийаса, а принцесса должна выйти замуж. По-моему, если ей удастся заполучить мужа, который отнесется к ней с сочувствием, будет совсем неплохо.

– Не знаю, что и подумать, – пробормотал старший из братьев, поглядывая на Золотой Ключ Сарио. Он колебался.

– Давай я скажу тебе все напрямую, приятель. – “Пожалуй, не совсем напрямую: выдать свой план было преждевременно”. – Мне очень жаль девушку, можешь мне поверить. На моем месте любой чувствовал бы то же самое. Но особенно мне не нравится то чудовищное безобразие, которое эти мерзавцы, эти варвары учинили во Дворце Тысячи Свечей в Ауте-Гхийасе. Они сожгли картины Грихальва. – “Мои картины, хоть они из предыдущих жизней, поэтому их кровь мне не страшна, но все же!” – Ты, видимо, не представляешь себе, какое это невыносимое оскорбление для человека вроде меня! Мы, Грихальва, не признаем анархии. Я желаю возвращения мира и порядка. Корона Гхийаса валяется в грязи, в канаве. Неужели ты считаешь, что следует оставить ее там? Или, может быть, лучше окажем помощь тем, кто хочет вернуть ее законному владельцу?

Они покинули Аргуэнью на следующее утро в наемном экипаже, направляясь на юг в сторону Мейа-Суэрты. Это был день Херба эй Ферро, травы и железа, когда призраки выходят на улицы По правде говоря, никто не смог бы спланировать все так гениально.

Никто, кроме Сарио Грихальвы.

Рохарио подошел к гостинице Гаспара, чувствуя беспредельную усталость после многочасового составления и переписывания самых разных писем, и не обратил особого внимания на отряд стражников, расположившийся неподалеку от “Снопа пшеницы и серпа”. Сигнал, оповещавший жителей города о наступлении комендантского часа, еще не прозвучал, но теперь вечерами, когда лавки закрывались, а люди спешили домой, стало происходить все больше и больше инцидентов. Великий герцог частенько посылал свои войска для наведения порядка.

Рохарио улыбнулся: он вспомнил, какое впечатление произвела картина Элейны на стене собора, когда ее обнаружили вчера на рассвете. Около дюжины гвардейцев все утро соскребали мел. Вокруг собралась огромная толпа – люди пели, наблюдая за их работой, и потешались. Несколько горячих голов из числа горожан пострадали от не менее горячих голов из числа стражников. Лишь своевременное появление Премиа Санкты предотвратило серьезное столкновение – увидев ее, все почтительно преклонили колени.

Рохарио опустил пониже голову, проходя мимо равнодушных гвардейцев, и быстро нырнул в проход, ведущий во двор гостиницы: слишком велик риск быть узнанным. Впереди он услышал громкие голоса – снова Гаспар спорит с каким-то посетителем.

Оказавшись во дворе, Рохарио удивленно заморгал. Повсюду горели факелы, окутав небольшую площадку густыми клубами дыма. Стража в зеленой форме с золотым шитьем шагаррского полка заполнила весь двор. Сердце отчаянно забилось в груди, когда Рохарио разглядел высокого худого человека, ругавшегося с Гаспаром. У этого человека, одетого в богатую, но тем не менее простую одежду, на шее висел Золотой Ключ.

Рохарио бросился вперед как раз в тот момент, когда двойные двери гостиницы распахнулись и трое мужчин – не гвардейцев, а слуг в ливрее дома Грихальва – выволокли наружу упирающуюся Элейну.

Она была в ярости. Бросив возмущенный взгляд на человека с Золотым Ключом, крикнула:

– Тио Гиаберто, как ты можешь участвовать в этом? Я не вернусь! – Элейна лягнула в голень одного из своих обидчиков. Выругавшись, тот ее отпустил.

– Элейна! – Дядя был в не меньшей ярости. – Даже если нам придется запереть тебя в комнате, ты все равно вернешься в Палассо Грихальва и станешь делать то, что приказывают твои старшие родственники!

– Я вам не служанка! Я совершеннолетняя, вдова. И могу делать со своей жизнью все что пожелаю!

К этому моменту Рохарио удалось подобраться поближе к дяде Элейны и услышать не предназначенные для чужих ушей слова:

– Никто из рода Грихальва не может делать то, что пожелает. Ни ты, ни другие. Эстебан, Гонсальво, если понадобится, несите ее на руках. В случае необходимости я найму телегу. Думаю, не стоит напоминать, какое вас ждет наказание, если она не доберется до Палассо в целости и сохранности.

Двое слуг потащили за собой Элейну. Рохарио бросился вперед, проскочив между изумленными стражниками. Его не интересовали ни голова, ни грудь Гиаберто Грихальвы, лишь его руки. Схватив правую руку Гиаберто, Рохарио сильно отогнул назад средний и безымянный пальцы.

Гиаберто замер на месте.

– Остановитесь! – хрипло выкрикнул Рохарио стражникам, окружившим его. – Отпустите ее. Вы не имеете права насильно увозить Элейну.

– Мы имеем все права. Она Грихальва. – Гиаберто переменился в лице. – Эти гвардейцы находятся здесь по приказу вашего отца, дон Рохарио. Вы намерены воспротивиться его воле?

– Именно!

– Нет, Рохарио, – тяжело дыша, промолвила Элейна. – Их слишком много, нам не победить. Существуют другие способы…

Ее взволнованный голос так подействовал на Рохарио, что он отпустил руку Гиаберто. Тот мгновенно отступил назад, между ними встали охранники и прижали Рохарио к стене. Сквозь накатившую боль ему вдруг привиделось лицо подмастерья, напавшего на него во время беспорядков у собора. Нет, невозможно – ведь это те самые солдаты, что давали клятву защищать его.

– Элейна! – Ее потащили прочь из двора. А Рохарио не мог высвободиться из цепких рук стражника. – По крайней мере не запрещайте ей рисовать! – крикнул он им вслед.

Ее дядя вздрогнул от этого крика, но тут же решительно устремился вперед.

• Предыдущая
• 38/83
• Следующая