Золотой ключ. Том 1 - Эллиот Кейт - Страница 54
- Предыдущая
- 54/85
- Следующая
Кое-кто слегка переменил позу, чья-то подошва шаркнула по каменному полу.
"Он совсем не такой, как все эти люди, – размышлял Алехандро рассматривая Сарио. – Что мне говорила Ведра о Грихальва, о их жесткой компордотте? Пресвятая Матерь, они так же не похожи на нас, как святоши из екклезии!” – И тут же предостерег себя: высказанная вслух, эта мысль была бы сочтена ересью.
– Эйха, – сухо вымолвил один из придворных. – Не такое чудо в перьях, как Серрано, верно?
Кто-то тихо рассмеялся, другой произнес:
– По крайней мере оно не рядится в ярко-красное. Сарио улыбнулся, принимая вызов.
– Оно и не будет рядиться в ярко-красное. Никогда. – В голосе звучала дерзкая нотка. – Ему этот цвет давным-давно опротивел.
Это было уже слишком. Алехандро, не искушенный в интригах двора, но знающий его нравы, заметил, как советники объединили свою враждебность, чтобы обрушить ее на чужака.
– И потому вы не намерены использовать его в работе?
– Нет, конселос, – возразил Грихальва, – я буду его использовать в меру.
– Но все же никогда не наденете ярко-красное? Даже на Миррафлорес, мы правильно поняли?
Алехандро терпеливо ждал, испытывая при этом немалое облегчение, – придворные, единые в своей неприязни, оставили его в покое и нашли себе другую жертву. Вопрос был с подвохом: по преданию, через десять месяцев после рождения Сына, в день Миррафлорес, к Матре (а следовательно, и к Тайра-Вирте) вернулась способность воспроизводить потомство. Ежегодно в этот день каждый дом украшался ярко-красными цветами вьюнка, живыми или искусственными – из шелка и бумаги. Носили их и на одежде в знак любви и преданности всемилостивейшим Матре эй Фильхо.
– В меру, – невозмутимо ответил Грихальва.
Алехандро ухмыльнулся.
Ведра говорила, ума ему не занимать.
И храбрости. Грихальва окинул зал изучающим взглядом, не упустив ни одного придворного, и с элегантным поклоном обратился к герцогу:
– Ваша светлость, увы, я еще не успел изучить свои обязанности и освоиться в этих залах, но, если позволите, я возьму на себя смелость предложить решение проблемы, с которой вы только что столкнулись.
"Говорит лучше, чем от него ждали. Им это не нравится”. Алехандро открыл было рот, чтобы ответить, но тут ближайший придворный громко фыркнул.
– Ты? – Резкий голос Эдоарда до'Нахерры, Марчало Грандо, перекрыл шепот остальных сановников. – Ты берешься предложить решение?
– Берусь. – Грихальва даже косым взглядом не удостоил рослого, крепко сбитого стареющего военачальника, которого Бальтран до'Веррада считал своим самым близким другом. – Если герцог… – он сделал короткую, но многозначительную паузу, —..или вы позволите мне высказаться.
Только после этого темные глаза обратились к до'Нахерре, а потом к герцогу, и не было в них ничего, кроме вежливости и терпения.
Алехандро, сдержав улыбку, тотчас сделал неловкий дозволяющий жест.
– Милая Матерь! Грихальва, что ж вы медлите? Если можете решить эту дилемму…
– И предотвратить бесчестье! – грянул до'Нахерра. Распоряжаясь на турнирах, он себе поставил отменный полководческий голос.
–..то весьма меня обяжете, – твердо договорил Алехандро. И метнул в марчало недобрый взгляд. – Что для этого потребуется?
– Лишь то, для чего я сюда призван, ваша светлость. – Сарио обворожительно улыбнулся. – Писать.
– Что писать? – выкрикнул кто-то в задних рядах. – Если ты считаешь живопись волшебным средством, если уверен, что она достойнее справедливой войны, почему бы просто не написать, как герцог Бальтран возвращается к жизни?
Матра Дольча!
Алехандро был поражен. Как и все кругом, даже тот, кто выкрикнул эти слова. Только Грихальва, на удивление, остался совершенно спокоен; казалось, никому не под силу вывести его из себя.
– Бассда! – Сквозь оторопь проникла смутная радость – на этот раз Алехандро послушались все. Даже повернулись к нему. – Бассда! – повторил он. – Номмо Матра, разве не в этом состоят его обязанности? Верховный иллюстратор пишет картины. С помощью его картин мы заключаем браки, подписываем договоры, избегаем войн. – Ему удалось приковать к себе внимание конселос. Он кивком указал на Грихальва, как ни в чем не бывало стоявшего в двух шагах от герцогского кресла. – Если он способен предотвратить войну, размахивая не мечом, а кистью, я буду только рад. Война ничего не дает…
"Ошибка. Это их подстегнуло”.
– Ничего, кроме чести! – воскликнул Эстеван до'Саенса.
– Ничего, кроме земель! – вторили ему. Алехандро показалось, что кричит Риввас Серрано, дальний родственник ушедшего в отставку Сарагосы.
– И спасенных жизней, ваша светлость, – добавил Эдоард до'Нахерра, чье хладнокровие поразительно контрастировало с возмущением остальных. – А еще с помощью войны можно вернуть тело вашего несчастного отца, подвергшееся глумлению подлых…
– Я способен это сделать, – перебил Грихальва. Воцарилась гробовая тишина. А затем грянул неистовый рев.
– Ах, вот как?! – взъярился даже марчало. – Ты способен это сделать? Так просто, да? Эйха, нарисуешь тело, и оно перенесется сюда?
– Только Матерь обладает таким могуществом, – пробасил кто-то.
– А еще – семья Грихальва, промышляющая темным колдовством, – сказал Риввас Серрано. Алехандро вскочил на ноги.
– Бассда! – Он предчувствовал беду. Сааведра говорила, у него врожденный дар командовать… Эйха, даже если это не так, он вспомнит, как командовал отец. – Вы стоите передо мной, вы явились сюда по моей воле, вы служите мне. А потому никто из вас не смеет говорить без моего позволения!
Изумленные лица. Округлившиеся глаза. Рты, застывшие на полуслове. И – ни звука. Все ждали его позволения говорить.
– Граццо. – Стараясь ничем не выдать облегчения, Алехандро неторопливо сел. Трудно было не заметить, как на лице Эдоарда до'Нахерры появилось задумчивое выражение. Осмелев, герцог повернулся к Сарио Грихальве. – Вы можете это сделать?
– Вернуть вашего отца к жизни? Нет. Мне это не по силам. И никому из смертных. – Это была уступка Риввасу Серрано. – Но доставить сюда его тело? Да. Это в пределах возможного, Толпа придворных зароптала. Риввас протолкался вперед, впился ненавидящим взглядом в молодого художника, занявшего место его родича.
– Ваша светлость, разве мы не говорили, что Грихальва владеют темной магией? И теперь один из них открыто сознается в этом. Сознается! Здесь, перед всеми нами! Сознается! – Ненависть в глазах уступила мольбе, и взор тотчас перебрался на герцога. – Ваша светлость, мой родственник, Сарагоса Серрано, пытался предъявить улику вашему отцу, ныне покойному…
– И не предъявил, – отрезал Алехандро. – Конечно, я об этом слышал. Да кто не слышал! – Он пожал плечами, радуясь, что на этот раз вельможи, прежде чем зашуметь, выслушали хоть часть сказанного им. – Всем известно, что Сарагоса верит в темное волшебство Грихальва…
– И не зря! – Риввас вытянул руку в сторону нового Верховного иллюстратора. – Ваша светлость, он только что во всеуслышание признался в этом!
Алехандро перевел взгляд на Сарио Грихальву.
«Ведра уверяла, что он умен… Хватит ли ему ума выбраться из этой ловушки? Или придется отменить первое мое назначение?»
Это будет тяжелым ударом по репутации нового герцога. Такие ошибки правителям сходят с рук труднее, чем неопытность. Все-таки он неплохо знал свой двор; понимал, что надо немедленно употребить власть, любой ценой добиться подчинения, иначе все будет потеряно. О вежливости, щепетильности сейчас необходимо забыть.
– Так вы можете это сделать? – сурово повторил он.
– Да, ваша светлость. – Грихальва невозмутимо переждал глухой враждебный ропот. – Уверяю вас, это совсем несложно.
– Несложно?! – возопил Риввас. – Вызвать сюда мертвеца?
– Изобразить, как он появляется среди нас? – Эстеван до'Саенса занял его сторону, чем лишь подлил масла в огонь. – Ваша светлость, хотелось бы на это посмотреть…
– Это несложно. – Спокойный голос Грихальва вновь вызвал бурю.
- Предыдущая
- 54/85
- Следующая
