Разрушитель меча - Роберсон Дженнифер - Страница 24

• Предыдущая
• 24/85
• Следующая

Кончик меча опустился. Еще несколько дюймов клинка Самиэля превратилось в чистую сталь.

И тогда я понял.

Чоса Деи выходил. Чоса оставлял меч. Он менял созданную на Севере яватму на Южного танцора меча.

Освобожденный Самиэль.

Если меч опустеет, избавившись от Чоса…

Если.

Но Чоса из опустевшего меча перейдет в меня.

Если.

Если я приму его.

Если я позволю ему войти. Если я позволю ему получить тело, покинув меч, сможет ли меч тогда уничтожить его?

Наверное сможет. Вот только некому будет нанести удар.

Аиды.

Внутренности сжимались. Зубы скрипели. Глаза расширились и отказывались закрываться.

Чернота дошла до локтей.

Мускулы сжались. Вниз через бурю, разрезая стенающий ветер. Черный свет вспыхнул. Чистая сталь сверкнула. Всем своим весом я надавил на меч, загоняя его в песок. Глубже. Чтобы клинок ушел как можно ниже. Царапая сталь.

Стоя на коленях, я сжимал меч. Я висел на нем, не в силах двигаться. Бессильный перед мечом. Перед волшебником. Я превратился в оболочку, которую он хотел заполнить.

— Нет, — прошептал я.

Зрение померкло. Совсем ушло. Я слепо смотрел в воющий ветер.

— Тигр… — произнесли одни губы. — Деревянный тигр волшебника.

Воспоминания растворялись. Маленький деревянный песчаный тигр, грубое подобие. Он был моим, только моим. И я молил его, рассказывая, как мне нужны силы, чтобы я мог спастись.

Я называл его песчаным тигром. Я сделал его песчаным тигром.

Благодаря мне он обрел жизнь: я создал его.

Дети и взрослые, съеденные. Еще несколько человек убиты при попытке покончить со зверем. И тогда я пошел к нему. Я нашел его логово, приставил пику к его животу и нажал.

И закричал от шока и боли, когда когти вонзились в щеку. И яд начал наполнять тело.

Я убил песчаного тигра. Он чуть не убил меня.

Чоса убивал меня.

Тело будет жить и дальше, но дух, душа — нет.

Видение поблекло. Исчезло.

Внутри меня что-то засмеялось.

Открылось внутренне зрение. И я Увидел.

Дел! — закричал я. — Дел… Делила… Дел… Сделай это! Сделай! Не позволяй… не позволяй… Дел… Ты знаешь, что ты должна…

Внутреннее зрение Видело.

— Дел… — простонал я.

Ноги в сандалиях. Ветер рвет бурнус. Сияет Северная сталь.

Я не мог разглядеть выражение ее лица, может оно и к лучшему.

— Сделай это, Дел… быстрее!

Ветер откинул волосы с ее лица, оно было жестким, белым и яростным. Яватма в ее руках дрожала.

— …должна… — выдавил я. — Ты говорила, что сможешь… ты говорила… как с Аджани…

Дел вздрогнула. Ветер взвыл и снова скрыл ее лицо.

Аиды, баска, да не тяни же.

Глубоко внутри меня что-то засмеялось.

Чоса все это казалось забавным.

— Как Аджани, — простонал я, — быстро, одним ударом. Не рискуя собой… Дел…

Почему она тянет?

Северный меч сверкнул. Он прорезал вой самума и запел свою собственную песню; о цвете Северного ночного неба; об оттенках баньши-бури, кричащей в Северных горах.

Она была слишком холодной для меня.

Я родился на Юге.

Моей бурей был самиэль.

Я вырвал меч из песка. Чернота блестела.

— Слишком поздно… — прошептал я, — …это зашло слишком далеко…

Ветер отбросил светлые волосы и я снова увидел ее лицо: плоть, наложенная на кости гениальным мастером; тонкие контуры носа, щек, изящный подбородок.

Искривленная линия рта, чуть приоткрытого.

Делила начала петь. Песню смерти. Песню жизни. Песню о танцоре меча. О Южном чуле, уходящем из мира свободных людей, который он хотел сделать своим.

Не жди, баска.

Новая решимость появилась в выражении лица Дел. Она оборвала свою песню на полуноте и подняла смертоносную яватму, чье имя было Бореал.

А я поднял свою.

Потому что Чоса заставил меня сделать это.

— Самиэль, — сказала она.

Но слово затерялось в вое ветра.

Рядом с ним на небольшой площадке, венчающей высокую башню, стоит его брат и, так же как он, разглядывая зеленые просторы земли, которую они создали, удивляется, что им это удалось, ведь они волшебники, а не боги… Он хмурится.

— Или может боги это просто воплощения магии, думает он? Магии настолько тайной, сильной и опасной, что до сих пор никто не осмеливался прикоснуться к ней; вызвать ее, собрать ее, работать с нею, создавая что-то из ничего — и переделывая то, что было, чтобы получилось то, что существует сейчас.

Он улыбается.

— Я сделал это…

Он задумывается и изменяет фразу.

МЫ сделали это. Шака и я.

Он поворачивается к своему брату. Чоса Деи и Шака Обре, близнецы, неразделимые, неразличимые друг от друга. Обладающие равными силами и одинаковыми способностями. Почти во всем составляющие две половины целого, баланс света и тьмы.

Разница только в амбициях.

— То, что мы сделали… — начинает Чоса.

Шака улыбается, заканчивая фразу.

— …поистине прекрасно. Это дар людям.

Чоса, отвлеченный от собственного триумфа, хмурится.

— Дар?

— Ну ты же не ждешь от них платы, — говорит Шака, смеясь. — Они нас не просили…

— …они только донимали молитвами своих богов.

Смех замолкает. Шака пожимает плечами.

— Но вместо богов ответили МЫ. Мы дали им то, о чем они мечтали.

— И теперь ты хочешь, чтобы они за это заплатили? — Шака качает головой. — Почему же мы так похожи, но так различны? Разве сила, которой мы овладели, не достаточная компенсация? — в доказательство Шака обводит рукой зелень полей и лесов. — Посмотри, мы оживили землю, мы сделали ее плодородной. Еще недавно здесь был только песок, а сейчас растет трава.

Чоса мрачнеет.

— Мы ответили на их никчемные мольбы. Теперь мы вправе требовать от них платы за труды.

Шака тяжело вздыхает.

— И чем они могут тебе заплатить? Деньгами? Козами? Дочерьми? Бесполезными драгоценностями или домейнами? — он кладет руку на напрягшееся плечо своего брата. — Осмотрись еще раз, Чоса. Приглядись к тому, что мы с тобой сработали. Мы переделали мир.

Лицо Чоса кривится.

— Я не такой великодушный.

Шака убирает свою руку с плеча брата.

— Да. Ты всегда был нетерпеливым. Ты всегда хотел больше.

Чоса смотрит вниз, на уходящие за горизонт зеленые холмы, которые когда-то были песчаными дюнами. Он произносит вслух правду, о которой раньше они не говорили, но которая давно беспокоила Чоса.

— Ты и я, мы совсем разные.

Глаза Шака расширяются.

— Но мы стремимся к одной цели!

— Нет, — с горечью отвечает Чоса. — Нет. Ты хочешь ЭТО, — он показывает на на траву.

— Чоса… а ты нет?

Чоса пожимает плечами.

— Я не знаю, чего я хочу. Просто чего-то большего. БОЛЬШЕГО. Мне скучно… Посмотри, что мы сделали, Шака. Ты сам сказал: приглядись к тому, что мы с тобой сработали. А чем нам теперь заняться?

Шака смеется.

— Мы что-нибудь придумаем.

Его брат по-прежнему хмурится.

— Мы очень молоды, Шака. У нас еще так много времени, так МНОГО времени…

— И мы обязательно придумаем, чем себя занять, — Шака разглядывает зеленый ковер, окружавший башню, и удовлетворенно кивает. — Мы преподнесли умирающим людям дар жизни, Чоса… Теперь надо бы посмотреть, как они воспользуются им.

Чоса отмахивается, безнадежно, пренебрежительно.

— Можешь смотреть на что пожелаешь. У меня есть занятие поинтереснее.

— Да? И какое?

Чоса Деи улыбается.

— Я приобрел вкус к магии.

Выражение лица Шака меняется: пропадает потакание капризному ребенку, появляется тревожное внимание.

— Мы всегда владели магией, Чоса. Так что ты хочешь?

— Собирать ее, — отвечает Чоса. — Находить ее все больше и собирать. Ведь если оказалось так легко СДЕЛАТЬ это, почему не попробовать все разрушить? — Шака потрясен и, заметив это, Чоса небрежно пожимает плечами.

— Ну, ее волнуйся так. Не сразу. Я дам тебе время наиграться. Если захочешь, если тебе этот мир так нравится, оставишь себе какую-то часть. Тебе ведь полагается половина, — Чоса смеется. — Помнишь, все, что мы имели, мы всегда делили пополам. Так почему не разделить землю, которую мы только что создали?

• Предыдущая
• 24/85
• Следующая