Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 40

• Предыдущая
• 40/110
• Следующая

– мелкие выступления. Необходимы были быстрые атаки, в которых уничтожались бы патрули солиндцев. Затем отряды должны были так же быстро отступать. Чем быстрее будут действовать отряды, тем меньше будет потерь Тактика Чэйсули, более эффективная, чем многие другие. Я знал, что это должно сработать, если все пойдет так, как хочу я.

– Ты справился с ними, – донесся до меня голос Финна, ехавшего позади меня. Я улыбнулся, глядя на армию.

– Думаешь? Тогда ты неважно слышишь, коли не услышал недовольного ропота и шепотков.

– Люди всегда на что-нибудь жалуются. Такова уж натура этих животных, – он заставил коня идти быстрее и поравнялся со мной. – Думаю, ты покорил их сердца.

– Мне нужно это – и их желание сражаться.

– Думаю, у тебя будет и то, и другое. Он вытащил что-то из-за пояса.

Кинжал. Длинный серебристый кинжал Чэйсули с серебряной рукоятью, завершающейся головой волка – мой собственный, много лет назад отданный мне Финном:

– Я нашел его среди твоих вещей, – тихо сказал он. – У Мухаара всегда был такой.

Я подумал о том ноже, который оставил там, под Жуаенной. Тот, с костяной рукоятью. Я заменил его на Хомейнский боевой кинжал. Этот я прятал так давно, что почти забыл о нем. Я быстро протянул руку и принял кинжал Чэйсули. Потом рассказал Финну, что Произошло с моим прежним ножом. Я рассказал и о чародее, и о льве.

Он слушал меня, насупив брови. Спокойное выражение, свойственное королевскому вассалу, покинуло его лицо, хотя и тогда в нем читалась тень насмешки. Теперь он слушал, погруженный в глубокое раздумье, а когда я закончил рассказ, слегка кивнул, словно не услышал от меня ничего нового.

– Айлини, – еле заметно вздохнул он, словно больше ничего и не нужно было говорить.

– Это было очевидно.

Мгновение он смотрел на меня но, казалось, виг дел больше, чем я мог себе представить. Потом взгляд его прояснился, на лице появилась усмешка – тень усмешки Финна, которую я так хорошо знал:

– Настолько очевидно?.. А мне кажется, нет. Это, без сомнения, был Айлини

– но что-то уж слишком осторожно он использовал свои чары.

– Слишком осторожно?.. – не понял я. – Это еще как-то распределяется по степеням, их магия? Он кивнул:

– Я многого не знаю об Айлини. Они словно окутаны облаком тайны. Но достоверно известно, что их дары сходны с нашими.

Я уставился на него, поняв, как мне показалось, что он имеет в виду:

– Ты хочешь сказать, они тоже изменяют свой облик?

– Нет. Это дар Чэйсули, – выражение задумчивости на его лице сменилось хмурой гримасой. – Но они могут изменять облик других предметов, например, оружия, – он посмотрел на кинжал, который я все еще сжимал в руке. – Если бы у тебя тогда было это, он не сотворил бы никакого зверя. Понимаешь? Он коснулся неживого – не оживленного искусством Чэйсули – и превратил во врага для тебя.

Финн покачал головой:

– Я слышал о таком… но видеть не доводилось. Пока.

Я почувствовал, как в горле у меня поднимается комок. Я дрался со львом, зная, что это чародейские штучки, что зверь создан из костяной рукояти кэйлдонского ножа – откуда еще он мог взяться? – но все равно дрался с ним, как с настоящим зверем, которого можно убить прежде, чем он убьет тебя. И ни разу не задумался над тем, что это означает. Если Айлини обладают такой властью над неодушевленными предметами, значит, мой враг опаснее, чем я думал.

– Что еще они умеют? – спросил я. – Каких еще магических штук мне от них ждать?

Порыв легкого ветерка отбросил прядь волос Финна назад. Блеснула золотая серьга. На своем темном коне и в темной коже, словно вросший в седло, он напомнил мне сказочных существ, полулюдей, полуконей, обе половины были, как говорят, неотделимы друг от друга. Так же, как Финн от своего лиир.

– От Айлини, – ответил он, – можно ждать всего.

Последний хомейнский солдат скрылся меж деревьев, чтобы, присоединившись к остальным, исполнить приказ своего командира. Исполнить мою волю, которая заключалась в том, чтобы лишить Беллэма сил и власти – власти, которая должна была перейти ко мне.

Но мне все же было не по себе.

– Мне страшно, – сказал я, опасаясь, что Финн посмеется надо мной – или еще того хуже.

– Никто, испытав то, что испытал ты, не избежит страха, – спокойно сказал Финн. – Он может сказать, что не боится, но солжет. А ты не лжец.

Я рассмеялся – немного неестественно:

– Нет, не лжец. Глупец – возможно, но не лжец, – я покачал головой, пытаясь осознать все услышанное. – Что с нами будет…

– …то и будет, – закончил мой спутник. – Как того желают боги, – снова знакомый жест. – Толмоора, мой господин. Так и будет.

Он опустил руку, сжав пальцы в кулак – крепкий жесткий кулак, суливший смерть недругам.

Первые удары, которые мы нанесли Беллэму, были успешны. Мои летучие отряды перехватывали Солиндские патрули совершенно неожиданно для них, как я того и хотел, убивая всех и исчезая быстрее, чем они появились. Но Беллэм не был глупцом: вскоре он начал защищаться. За два месяца моя армия потеряла многих.

Но еще больше людей пришло ко мне, услышав вести о том, что я наконец вернулся с намерением отвоевать мой трон. В первые дни у меня было тринадцать сотен человек, включая Чэйсули. Теперь их число увеличилось в четыре раза, и появлялись все новые и новые.

Я разделил свои отряды и отдал приказ атаковать Беллэма со всех направлений. Я выбрал нескольких лучших командиров, опытных ветеранов, и отправил их с отрядами в отдаленные районы Хомейны. Со всех направлений медленно, но верно они продвигались к Хомейне-Мухаар, где располагались основные силы Беллэма. Постепенно, понемногу они двигались вперед, пробивая бреши в обороне противника, пока она не ослабла в достаточной мере. Такая тактика позволяет ослабить даже большие армии.

Большую часть моего времени занимали военные вопросы, мне нечасто выпадал случай сражаться самому, но я всегда был готов к бою и использовал любую возможность, едва только представлялся случай. Бок о бок со мной сражались Финн, Сторр, Роуэн и его отряд. Когда же я был слишком занят для таких развлечений, я тренировался с мечом, луком и кинжалом.

• Предыдущая
• 40/110
• Следующая