Сочинитель - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 42
- Предыдущая
- 42/82
- Следующая
Буквально мгновение он думал над ее словами.
— Может быть, вы и правы, но все равно это паршиво.
— Успокойтесь, — сказала она. — Я прочитаю новые страницы романа и позвоню вам послезавтра.
— О’кей, — ответил он. — По-видимому, у меня нет выбора. Придется играть по вашим правилам.
— Это звучит уже более разумно, — сказала она. — А теперь мне пора идти. До свидания.
— Хорошего полета, — пожелал ей он. — Счастливо.
Он продолжал смотреть на телефон. Его заводил один звук ее голоса.
— Проклятье! — сказал он, потом вышел на балкон и позвал: — Роза!
— Si, serior, — откликнулась она из гостиной.
— Могу я выпить кофе?
— Si, serior.
Он смотрел, как она шла на кухню. На ней было все то же тонкое хлопчатобумажное платье; из-под него просвечивали черные лифчик и трусики. “Интересно, понимает ли она, что когда двигается, то выглядит настоящей шлюхой”, — спросил он сам себя.
Джо вернулся в спальню, прошел в ванную, откинул крышку унитаза и расстегнул ширинку. Только закончив и повернувшись лицом к спальне, он осознал, что у него до сих пор наполовину стоит. Она стояла рядом с кроватью, наблюдая за ним, в руках у нее был поднос с кофе. Он почувствовал, как его член растет у него в руке, он не сделал ни движения, чтобы как-то спрятать это или закрыться.
— Поставить на тумбочку у кровати? — спросила она.
— Можешь оставить его там, — все еще стоя в ванной, ответил он.
— Si, serior, — она поставила чашку с кофе на тумбочку рядом с кроватью. — Что-нибудь еще, serior?
— Ничего не надо.
— Хотите высечь меня, serior? — не сводя с него взгляда, спросила она.
— Почему это я должен хотеть тебя высечь? — спросил он.
— Иногда мой папа делает это, когда у него вот так стоит, — ответила она.
— Я не твой папа, — сказал он.
— Но вы мужчина, — сказала она. — Вы провели четыре ночи без senora. Это должно быть mucho тяжело для вас, serior. Когда мой папа сечет меня, он кончает много раз и ему становится легче.
Он почувствовал, как его член обмяк. Возбуждение прошло.
— Извини, Роза, — устало сказал он. — Выйди отсюда, — он подождал, пока она ушла, потом растянулся на кровати.
Он смотрел вверх, на потолок, и злился на себя. Он не думал об этом, пока Кэти не позвонила ему насчет вечеринки у Эй Джей. Это был первый деловой звонок за четыре месяца.
Если бы не деньги, которые зарабатывала Мотти, им пришлось бы тратить его сбережения для того, чтобы прожить. У нее-то дела шли отлично. Сейчас она получала двадцать четыре тысячи в год, больше, чем он делал даже в самые лучшие для себя времена.
Он сел на кровати и отхлебнул кофе. Это была ее третья поездка в Нью-Йорк В первый раз она остановилась у его родителей, взяла с собой ребенка, последние два раза она жила в гостинице “Пенсильвания” объясняя это тем, что гостиница расположена в том же районе, что и магазины, где она должна делать закупки для фирмы. Но это еще не все. Мотти изменилась — она больше не была той девчонкой из магазина, которую он помнил. Казалось, она приняла какое-то решение. Ее тщательно сделанный макияж, ее прическа, одежда опережали последние фасоны. Но больше всего изменились ее глаза. Раньше они были открытыми и юными, а теперь в них появилось что-то скрытое и настороженное, как будто она жила в каком-то своем мире, куда ему вход был запрещен.
“Хотел бы я знать, — подумал он, — трахается ли она со своим боссом, мистером Марксом”. Конечно же, трахается. Ни одна женщина, как бы хорошо она ни работала, не будет получать деньги и повышение по службе другим путем. Даже то, как она трахается, изменилось — теперь Мотти делала это более изощренно, но больше замыкаясь в себе, чем раньше. Раньше она могла кончать по многу раз подряд — теперь один оргазм, и она останавливалась. Потом она сразу же бежала в ванную спринцеваться, чтобы его сперма случайно не проникла в нее глубже, чем нужно. Он действительно был дураком. Герою-любовнику наставил рога червяк с позолоченным членом. Он с размаху поставил чашку на блюдце, она опрокинулась, кофе потек по столу.
— Роза! — позвал он.
Она немедленно появилась в дверях, ее глаза выражали испуг.
— Si, senor.
Он указал на пролитый кофе.
— Вытри.
Она кивнула, вышла из спальни и через секунду вернулась с мокрой тряпкой в руках. Встав на колени рядом с ним, она принялась вытирать кофе. Продолжая стоять на коленях, она повернулась к нему лицом и сказала:
— Нет проблем.
Он выдернул ремень из своих брюк и позволил им упасть к его ногам, на пол.
— Их надо постирать На них кофейные пятна.
Она молча смотрела на его член и яички.
— На что ты уставилась? — рассерженно бросил он.
— Ты хочешь их потрогать, ведь так?
Все еще стоя на коленях, она не отвечала ни слова Он дал ей оплеуху.
— Черт тебя возьми! Ты хотела потрогать их!
Почти благоговейно она слегка коснулась пальцами его мошонки.
— Muy grandes cojones, — прошептала она, потом сжала в руке его член.
Он рывком поднял ее на ноги.
— Не так, — хрипло сказал он. — Раздевайся.
Молча, не глядя на него, она сняла с себя платье, расстегнула свой черный хлопчатобумажный лифчик и вместе с трусиками сбросила его на пол. Потом прикрыла руками лобок.
— Не трахаться, — прошептала она. — Я еще девочка.
— А, дерьмо! — его гнев внезапно утих. — Одевайся.
Он прошел мимо нее в ванную.
— Сейчас я приму душ, а потом уйду на некоторое время.
— Полностью готовые норковые жакеты за двести долларов, — сказал мистер Сэмюел. — Настоящая темная норка, самая модная.
— Ну и какой выигрыш мы получим? Не забывайте, наши магазины в Лос-Анджелесе, а не в Нью-Йорке, — ответила Мотти.
— Норковые жакеты на такой подкладке, — сказал он, — вы можете пустить в продажу по четыреста девяносто пять долларов, и их расхватают как горячие пирожки.
— Насчет цены мистер Сэмюел совершенно прав, миссис Краун, — заметил Маркс.
Мотти поглядела на него.
— Только не забывайте о том, мистер Маркс, что наши меховые салоны всегда приносили нам убытки. А пространство первого этажа слишком дорого, чтобы размещать там убыточные отделы.
— Это все из-за того, что ваши продавцы ничего не смыслят в мехах, — взорвался Сэмюел. — Хороший меховщик сделал бы там большие деньги.
- Предыдущая
- 42/82
- Следующая