Выбери любимый жанр

Наследники - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" - Страница 22


Изменить размер шрифта:

22

Я промолчал.

— Я-то так старалась. Надела новый пеньюар. Берегла его с той ночи, что провела здесь в последний раз. И все напрасно.

Сопровождаемая моим взглядом, она скрылась в ванной. Я посмотрел на чашечку кофе в моей руке. Она попала в точку, три месяца я не трахался. С того дня, как занял кабинет на пятидесятом этаже. Я поставил чашку на комод. Когда она вышла из ванной, я уже лежал в постели.

— Что случилось? — озабоченно спросила Барбара. — Тебе нехорошо?

— Отнюдь.

Тут же она подскочила к кровати, опустилась на колени, обхватила мое лицо ладонями, стала покрывать его короткими поцелуями.

— Я люблю тебя, люблю, люблю.

Я потянул ее на постель.

— Иди сюда. А то простудишься.

К дому тети Пру мы подъехали в половине третьего утра. В чистом небе плыла полная луна и ее отраженный от белого снега свет превращал ночь в день.

— В доме темно, — заметила Барбара, шагая по хрустящему снегу. — Ты до смерти перепугаешь ее, разбудив в столь поздний час.

Я привстал на цыпочки и вытащил ключ из тайника над дверью.

— Скорее всего, она и не узнает о нашем приезде, пока мы не спустимся к завтраку.

Но в вестибюле нас встретил свет. Тетя Пру стояла на пороге своего маленького кабинета.

— Как видишь, до завтрака ждать не пришлось.

Я обнял ее и, к своему изумлению, понял, что она не такая высокая, как казалась мне раньше. Почему-то я всегда воспринимал взрослых более высокими, чем я сам.

Я поцеловал ее.

— Как вы добрались сюда?

— Приехали на машине из Нью-Йорка.

— В такую метель?

— Снег давно кончился. Дороги уже расчистили.

Тетя Пру повернулась к Барбаре и протянула руку.

— Я — Пруденс Гонт. А мой племянник с младых лет ничуть не изменился. Ему всегда недоставало хороших манер.

Барбара пожала ей руку.

— Барбара Синклер. Я очень рада знакомству с вами.

По дороге Стив только о вас и говорил.

— Наверное, наврал с три короба, — но по тону чувствовалось, что она довольна. — Вы, должно быть, продрогли. Позвольте угостить вас горячим чаем.

— С ромом, тетя Пру, — добавил я. — Если вы не забыли собственного рецепта.

Утром мы гуляли по засыпанному снегом берегу. Яркое солнце отражалось в мириадах рассыпанных щедрой Рукой природы алмазов. В гостиницу мы вернулись к ленчу, раскрасневшиеся от мороза.

Тетя Пру встретила нас у двери.

— Тебе пять раз звонили из Нью-Йорка.

Я посмотрел на нее.

— И что ты им ответила?

— Тебя здесь нет.

— Молодец. Если позвонят еще раз, скажи, что ты знать не знаешь, кто я такой, и никогда обо мне не слышала.

— Что-нибудь случилось, Стив? — обеспокоилась тетя Пру.

— Ни-че-го, — отчеканил я. — Захотелось уехать. Мне нужно отдохнуть.

— А как же работа?

— Подождет.

Три дня мы наслаждались снегом, потом поехали в Бостон и улетели на Бермудские острова. Еще три дня купались и жарились на солнце. Впервые за три месяца я спал, не думая о работе. В понедельник утром я поднялся. на пятидесятый этаж.

Фогарти последовала за мной в кабинет, чуть ли не сгибаясь под тяжестью бумаг. Положила их на стол.

— Вы отлично загорели, мистер Гонт.

— Спасибо. Повалялся на солнышке. Как идут дела?

Она скорчила гримаску.

— Народ стоит на ушах. Никто не знал, где вы, и все доставали меня, полагая, что уж мне-то ваше местонахождение известно.

— Извините, что доставил вам столько хлопот.

— Это моя работа. Приходилось отвечать, что я ваш секретарь, а не телохранитель.

— Вы все делали правильно.

Фогарти указала на положенные на стол документы.

— С чего вы хотите начать?

Я глянул на возвышающийся передо мной Эверест, поднял всю стопку и сбросил в корзину для мусора. Посмотрел на Фогарти.

— Как вам такое начало?

— Меня устраивает, — невозмутимо ответила она. — Мистер Сейвитт просил позвонить, как только вы появитесь. Мистер Гэллиган…

— Если надо, позвонят сами, — я поднялся и направился к двери.

— Куда вы идете? — вырвалось у нее.

— Наверх.

На лице Синклера отразилось изумление, когда я вошел в его кабинет.

— Я как раз собирался звонить вам, — он протянул мне лист бумаги. — Поздравляю.

Я взял его, но даже не посмотрел, что на нем написано.

— Субботний вечер нас опять не подвел. Тридцать восемь процентов зрителей. Я думаю, вы всем показали, кто есть кто.

Я положил бумагу на стол.

— Нет, мистер Синклер. Показали вы.

— Не понял.

— Сначала я тоже не понимал, но теперь мне все ясно. И мне не нравится то, что я вижу. Я увольняюсь.

Глава 14

Он долго смотрел на меня. Затем медленно кивнул.

— Значит, увольняетесь?

— Совершенно верно.

— Дозволительно мне узнать причину?

— Дозволительно. Но, боюсь, вы не поймете.

— А вы попробуйте.

— Мне не нравится, когда меня используют. Я пришел сюда работать. А не перегрызать кому-то горло ради вашего удовольствия.

Синклер молчал.

— Вы вполне могли отпустить Дэна Ритчи на покой. С достоинством, не потоптав ногами.

Тут он обрел голос.

— Вы в этом уверены? — спросил он вкрадчиво.

Я кивнул.

— Дэна Ритчи следовало растоптать, — продолжил он тем же тоном. — И я думал, что вы понимаете это лучше других. Вы же сами сказали, что он слишком стар для такой работы.

— Я не сторонник эвтаназии[16] .

— Есть только один способ борьбы с раковой опухолью. Вырезать ее. Если этого не сделать, смерть неминуема. Другого пути нет. Дэн Ритчи — такая вот раковая опухоль. Он работал в компании двадцать пять лет и весь вышел. Вы это знали. Я. Но не совет директоров. Те-то полагали, что он по-прежнему приносит пользу. И многие поверили ему, когда он обвинил вас в напрасных расходах. Конечно, я мог бы отпустить его с миром. Но такой итог не убедил бы директоров в том, что Ритчи уже не способен принимать адекватные времени решения. А убедить надо было. И сделать это мог только один человек. Вы.

— А если бы я проиграл? Что тогда?

— Вы не могли проиграть, — отрезал он. — Иначе я не позволил бы вам потратить столько денег.

Он нажал несколько кнопок на пульте дистанционного управления, и за моей спиной ожили экраны выстроившихся вдоль стены телевизоров.

22
Перейти на страницу:
Мир литературы