Черный котел - Александер Ллойд - Страница 36
- Предыдущая
- 36/37
- Следующая
Воины Морганта были убиты или захвачены в плен. И тогда раздался голос Гвидиона, отдающего приказ прекратить битву. Тарен, еле передвигая ноги, спотыкаясь, подошел к телу Эллидира и попытался поднять его. Потом оставил свои попытки и молча склонил голову.
— Черный зверь покинул тебя, принц Пен-Ллар- кау, — тихо сказал он.
За его спиной тонко заржала лошадь. Тарен обернулся и увидел Ислимах. Она оторвалась от коновязи и теперь стояла над своим хозяином, опустив резко очерченную костлявую голову. Вдруг она встряхнула гривой и понеслась вдоль просеки.
Тарен, уловивший безумный взгляд дрожащей чалой лошади Эллидира, закричал и погнался за ней. Ислимах легко перемахнула через низкий кустарник. Тарен попытался ухватить ее за уздечку. Но лошадь увернулась и помчалась в сторону ущелья. Она не притормозила даже на краю обрыва. Ислимах взвилась в воздух, на мгновение застыла в своем невероятном прыжке и рухнула на острые камни в глубине пропасти. Тарен закрыл лицо руками и медленно пошел назад.
На просеке тела короля Морганта и Эллидира лежали рядом. За ними длинными рядами лежали тела убитых воинов. Всадники короля Смойта совершали медленный, траурный объезд вдоль этого скорбного ряда. Одиноко стоящий в стороне Гвидион тяжело оперся на свой длинный черный меч Дирнвин. Всклокоченная его голова поникла, морщинистое лицо было исполнено печали. Тарен подошел и молча стал рядом.
Наконец Гвидион заговорил:
— Ффлевддур поведал мне все, что выпало на вашу долю. Мое сердце опечалено тем, что я и Колл смогли найти вас только сейчас. Хотя без короля Смойта и его воинов мы, боюсь, не спасли бы вас. Если бы у меня была хоть малейшая возможность послать ему весточку, я сделал бы это давно. Но он сам проявил нетерпение, и я благодарен ему за это.
Гвидион улыбнулся Тарену.
— И тебе, Помощник Сторожа Свиньи, — добавил он, — я благодарен тоже. Крошан уничтожен, а вместе с ним и могущество Аровна. Он больше не сможет множить Детей Котла. Это одно из самых серьезных поражений, которые когда-либо терпел Аровн. Но я знаю цену, которую вы заплатили за эту победу.
— Последнюю цену заплатил Эллидир, — грустно сказал Тарен. — И последняя честь принадлежит ему. — Он рассказал и о последнем прыжке Ислимах. — Даже лошади после него не осталось. Он потерял все.
— Или все обрел, — задумчиво проговорил Гвидион. — И свою честь тоже. Мы воздвигнем могильник в память о нем. Ислимах будет лежать рядом, потому что они теперь вместе в том мире, откуда нет возврата. Погибшие воины Смойта тоже упокоятся с достойной их честью. И над могилой Морганта, короля Мэдока, мы воздвигнем могильник.
— Морганта? — спросил Тарен, обращая удивленный взгляд к Гвидиону. — Как может быть оказана честь такому человеку?
— Очень просто осудить зло явное, отделенное ото всего, — ответил Гвидион. — Но, увы, во многих из нас хорошее и плохое тесно сплетается в причудливый узор, как нити на ткацком станке. И требуется гораздо большая, чем у меня, мудрость, чтобы судить человека.
Тарен все еще внутренне сопротивлялся такому решению Гвидиона. Тот понял это и терпеливо объяснил:
— Король Моргант служил Сыновьям Доны долго и преданно. Он был бесстрашным и благородным лордом, пока жажда власти не иссушила его сердце. В битвах он не единожды спасал мне жизнь. Это все к его чести и не может быть забыто или отвергнуто. Вот почему, — сказал он твердо, — я приказал чтить Морганта. Его — за то, чем он был. Эллидира — за то, чем он стал.
Тарен нашел своих друзей около палатки Морганта. Благодаря неустанным заботам Эйлонви
Гурджи постепенно стал приходить в себя после того страшного удара, полученного от стражника. Но выглядел он еще сильно помятым.
— Бедная, слабая голова разбита на маленькие дольки, а в каждой дольке по большой больке! — причитал Гурджи, пытаясь улыбнуться Тарену. — Гурджи опечален, что не бился рядом с добрым хозяином. Он бы когтил и крошил злых воинов! О да!
— Драчунов здесь было и так достаточно, — сказала Эйлонви. — Я нашла твой меч, — обратилась она к Тарену, протягивая ему оружие. — Но мне бы хотелось, чтобы Даллбен не давал его больше тебе. Каждый раз это приносит столько хлопот.
— Думаю, что наши трудные хлопоты окончились, — вставил Ффлевддур, укачивая свою раненую руку. — Ужасный черный чайник лопнул благодаря Зллидиру, — он печально вздохнул. — Барды станут петь о наших, как ты, Эйлонви, говоришь, хлопотах. И о его подвиге тоже.
— Мне наплевать на все песни бардов, вместе взятые, — проворчал Доли, потирая распухшие уши, которые постепенно стали приобретать свой естественный цвет. — Не желаю больше никаких затей, пусть даже придуманных самим Гвидионом, если мне еще хоть разок придется становиться невидимкой.
— Добрый старый Доли, — засмеялся Тарен, — чем больше ты ворчишь, тем больше, значит, доволен собой.
— Опять! Добрый. Старый, — проворчал карлик. — Знаем, слыхали!
Тарен заметил отдыхавших под дубом Колла и короля Смойта. Он направился к ним. Колл снял свой плотно пригнанный шлем, и обнажилась его весело поблескивающая лысина. Лицо Колла, испещренное синяками и ссадинами, лучилось доброй улыбкой. Он поднялся и положил руку на плечо Тарену.
— Не удалось нам встретиться пораньше, сынок, — сказал Колл, подмигивая. — Но подозреваю, ты был слишком занят все это время.
— Клянусь моим телом и кровью! — проревел Смойт, хлопнув Тарена по спине. — В прошлый раз ты выглядел ободранным кроликом. Теперь кролик исчез. Остались лишь кожа да кости! Ха-ха-ха!
Громкий скрипучий звук переплелся с хохотом рыжебородого короля. Тарен с удивлением обернулся и увидел стоящего в отдалении Гвистила, маленького, тщедушного и, как обычно, настороженного. На плече у него вертелась, подпрыгивала и радостно крутила головой ворона Карр.
— Опять ты, — пропищал Гвистил, уныло вздыхая, когда Тарен подошел к нему. — И не обвиняй меня в том, что случилось. Я предупреждал. Однако что случилось, то случилось, и не стоит вспоминать об этом. Но я не виноват.
— Хватит притворяться, Гвистил из Красивого Народа, — весело сказал Тарен. — Больше ты меня не проведешь. Я знаю теперь, кто ты и какую доблестную службу сослужил нам.
Карр томно закаркала, когда Тарен погладил ее твердые перья и почесал у нее под клювом.
— Посади ее себе на плечо, — сказал Гвистил. — Именно этого ей хочется. Она твоя. Ты получаешь ее в подарок с благодарностью от Красивого Народа. Потому что и ты нам сослужил добрую службу. Нам было очень тревожно, пока Крошан где-то затаился и ждал своего часа. Ну же, снимай ее, она твоя, — грустно вздохнул Гвистил. — Жалко расставаться, но она полюбила тебя. Это правда. Отныне я перестану держать у себя ворон, всех их перестану приваживать. Одно расстройство.
— Таррен! — прокаркала ворона.
— Но хочу предупредить тебя, — добавил Гвистил, — поменьше обращай внимания на ее болтовню. Чаще всего Она каркает лишь для того, чтобы послушать саму себя. С некоторыми людьми это тоже бывает, как я заметил. Так что не слушай. Нет в том никакой пользы. Никакой.
После того как были воздвигнуты могильники и погребенным воинам отданы положенные почести, Гвистил отправился на свой придорожный пост нести долгую и незаметную караульную службу. Король Смойт, его воины и все остальные покинули просеку и направили своих коней в сторону реки Аврен. Высоко под облаками, заслоняя своими крыльями солнце, кружили гвитанты. Взмах за взмахом они уносились туда, где простирались земли Аннувина. Охотников не было видно. Гвидион решил, что Аровн, прознав о крушении Кроша- на, приказал им вернуться.
Растянувшийся по дороге отряд двигался не с победной радостью, а медленно и раздумчиво. Лицо короля Смойта, всегда жизнерадостное, было на этот раз мрачным. Он потерял слишком много воинов.
Тарен ехал рядом с Гвидионом во главе колонны. Карр покачивалась на его плече. Их окружали холмы, расцвеченные пестрыми осенними красками. Долгое время Тарен ехал молча.
— Странно, — наконец произнес он, — я так мечтал оказаться в загадочном мире взрослых мужчин и воинов, а теперь вижу, что он наполнен печалью, жестокостью, утратами и предательством тех, кто стремится разрушить все вокруг себя.
- Предыдущая
- 36/37
- Следующая
