Староста страны Советов: Калинин. Страницы жизни - Успенский Владимир Дмитриевич - Страница 1

• 1/43
• Следующая

О тех, кто первым ступил на неизведанные земли,

О мужественных людях — революционерах,

Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше.

О тех, кто проторил пути в науке и искусстве.

Кто с детства был настойчивым в стремленьях

И беззаветно к цели шел своей.

Неожиданная встреча в лесу круто изменила жизнь деревенского мальчика. В жаркий полдень собирал Миша землянику на прогретом солнцем бугре, у подножия сосен. Терпко пахло смолой. Крупные, сочные ягоды, красневшие среди невысокой травы, так и просились в рот. Миша съел сколько мог, начал собирать в лукошко, чтобы отнести домой. Увлекся и не заметил, как появились барчуки. Шли они по тропинке, словно утиный выводок: впереди гувернантка, а за ней пятеро детишек. Один примерно как Миша, лет одиннадцати, остальные поменьше. Все в белых костюмчиках с синими воротниками и, несмотря на теплынь, в ботинках. Это особенно поразило Мишу. Деревенские-то ребятишки от весеннего до осеннего снега шастают босиком и уж тем более в разгар лета, иначе нога в обуви спарится. И сколько же требуется обувки на такую ораву, чтобы носить круглый год?! Не напасешься!

Надо было бы убежать. В деревне Верхняя Троица все ребятишки знали: увидишь барчуков — сверни с дороги, поторопись уйти. А не успел — обнажи голову и поклонись. Упаси бог заговаривать с господскими детьми, надоедать им. Так учили родители. Лишь раз в год, по установившемуся давно, в неведомые времена, обычаю, разрешалось детворе видеть барчуков и вообще помещичью семью: когда господа с наступлением теплых дней возвращались из города в свое имение Тетьково. Барский дом стоял в сосновом бору примерно в версте от деревни, вниз по течению реки Медведицы. Чтобы попасть к себе, семья помещика должна была переправиться через реку, проехать по краю деревни.

Появления господ деревенские ребята ожидали с раннего утра: смотрели, не покажется ли на дороге, пересекавшей луг, упряжка барских коней. А когда показывалась, мальчишки постарше бросались к парому, чтобы перевезти приезжих через Медведицу. Малышня же устремлялась к жердевым воротцам в ограде, окружавшей деревню, и закрывала эти воротца.

Каждый из тех, кто переправлял господ через речку, получал пригоршню конфет или пряников. Ну а от стражей у ворот барчуки «откупались» проще — леденцами. Однако такая веселя забава случалась лишь при весенней встрече. В другое время — не мешай барчукам. У них своя, особая жизнь. Но убегать сейчас, когда Господские дети были рядом, обступили со всех сторон, Мише не позволило самолюбие. Стоял он худенький, взъерошенный, настороженный, обеими руками прижимал к груди лукошко, ожидая, что будет. Не сразу сообразил, о чем спрашивал старший мальчик. Да и говорил тот непривычно, очень уж вежливо:

— Скажи, пожалуйста, если знаешь: это волчья ягода или нет? — Он протянул Мише кустик с мелкими глянцевыми лепестками, с зелеными, чуть начавшими темнеть бусинками.

— Не-е, — торопливо ответил Миша, — это черника, только еще не доспевшая. Через недельку она подойдет. — Улыбнулся внимательно слушавшему барчуку. — Сейчас землянику берите. Гля, сколько ее! Засыпь!

— Действительно. — Мальчик хлопнул в ладоши, привлекая внимание других детей. — Ешьте землянику, здесь хорошая земляника, и всем хватит.

— Я еще лучше место показать могу, — продолжал Миша вместо того, чтобы помалкивать. Очень уж простым и добрым показался старший барчук. — Только подальше в лес надо… Хотите, отведу?

— Спасибо, — вмешалась высокая, со строгим лицом гувернантка. — Сегодня уже поздно, мы заканчиваем прогулку.

— Ягода долго не ждет, посохнет на солнце, — объяснил Миша.

— Пойдем с нами, спросим у барыни разрешения на завтра. Ты сможешь завтра?

— Прибегу.

— Домой, дети, домой, — позвала гувернантка, и вновь все двинулись по тропинке, однако уже не в том порядке, как прежде. Впереди, была женщина, но теперь за ней шли самые малые, а в конце — старший мальчик Митя: он расспрашивал Мишу, где лучше купаться и правда ли, что зимой к самой деревне подходят волки. И Митя, и Саша, и другие барчуки нисколько не зазнавались, слушали Мишу с таким интересом, что он чувствовал себя легко, как со своими сельскими сверстниками. Оробел малость, когда за деревьями показался барский дом с шестью белыми колоннами, окруженный клумбами. Дорожки посыпаны песком. Дальше хозяйственные постройки, сад…

Миша замедлил шаги. Митя, заметив его растерянность, по-приятельски взял за локоть, подбадривая. Ну, правда, чего пугаться-то? Не сам идет, позвали его. И вообще о господах Мордухай-Болтовских в деревне никто дурного слова никогда не сказал. О других говорили, а об этих нет. Фамилия у господ непонятная и грозная, а сам барин, Дмитрий Петрович, — генерал. Крестьяне считали его хоть и строгим, но справедливым. Землю свою он давно уже распродал окрестным мужикам, служил в Петербурге, а в имение приезжал как на дачу: отдыхать с детьми. Крестьянам из Верхней Троицы находилась работа в барском саду, на огороде, на скотном дворе. И близко и выгодно.

Генерала люди видели редко, зато жену его, Марию Ивановну, в деревне знали все от мала до велика. Сама имевшая много детей, она заботилась и о чужих ребятишках. Если узнает, что в Верхней Троице ребенок хворает, придет, осмотрит больного, даст лекарство. И к Калининым приходила, когда болели Мишины сестры. А отцу, Ивану Калиновичу, приносила лекарство от мучившего его кашля.

Сейчас Мария Ивановна — полная, белолицая, улыбающаяся — встретила детей на крыльце, каждого погладила по голове, каждому сказала что-нибудь хорошее. С Мишей поздоровалась, но смотрела на него не без удивления. Выслушав гувернантку, спросила:

— Калина Лев, которого старостой выбирали, это дед твой? Сильный и громогласный был человек. На краю, возле ручья, изба ваша… Знаю, знаю! — засмеялась, разглядывая Мишу. — А тебе, проводник, лес хорошо известен? В болото не заведешь? Не заблудишься?

— Мы с ребятами на десять верст вокруг все обегали.

— С ним нам безопасней, — сказала гувернантка и добавила потише: — Лексикон тревоги не вызывает.

— Хорошо, — одобрила Мария Ивановна. — Ты не голоден? Скоро обедать.

— Нет-нет, я ничего, — застеснялся Миша и, попрощавшись, отправился домой.

Вечером, когда вернулась с поля мать — Мария Васильевна, рассказал ей о случившемся. Беспокоился: отпустит ли его матушка завтра? Барчукам что, они в любое время могут на прогулку отправиться, а у Миши и его деревенских сверстников лето — самая хлопотливая пора. Матери вообще вздохнуть некогда. По хозяйству надо управиться, а тут тебе покос, тут картошку окучивать, тут сорняки полоть. Отец — плотник хороший, мастер на все руки, зимой с другими мужиками уходит на заработки в город. Деньги оттуда приносит, гостинцы детям. А в поле, на огороде и рад бы помочь, да не всегда способен. Все чаще бьет его, забирая силушку, кашель. Так что домашние дела на плечах Миши. С младшими сестренками надо нянчиться, лошадь, корову, овец накормить-напоить, за курами присмотреть. Воды наносить опять же, навоз убрать, А в страду, когда особенно много работы, Миша с утра до вечера помогал матери в поле.

Конечно, ягоды собирать тоже не баловство, тоже помощь семье, но с настоящей работой не сравнишь. А Мише — видела мать — очень хочется к барчукам. Радостей-то у него мало, пусть хоть этой попользуется.

Вздохнув, разрешила.

Миша сходил в барский дом раз, другой, третий, постепенно освоился среди детей, хотя, конечно, ощущал, какая пропасть отделяет его от них. И в генеральской семье привыкли к сдержанному, рассудительному мальчику. Отсутствие его замечали все: от маленького Саши до самого хозяина дома. Дмитрий Петрович считал, что это неплохо для детех! — быть ближе к народу, видеть и знать, как и чем живут простые русские люди.

• 1/43
• Следующая