Сверху и снизу - Риз Лаура - Страница 75
- Предыдущая
- 75/78
- Следующая
М. смотрит куда-то в пространство, затем снова поворачивается ко мне.
— Если бы в тот день не было дождя, я бы попал в тюрьму, а не надев шерстяные перчатки, оставил бы отпечатки пальцев на входной двери. Это была единственная гроза за всю весну — на следующий день небо очистилось и выглянуло солнце.
Я киваю в знак того, что усвоила эту информацию.
— Ладно, как насчет деревянной скульптуры, той, которую, по твоим словам, Ян подарил Фрэнни?
— Она куплена в магазине в Сономе. — М. пытается пожать плечами, но из-за наручников это у него не очень получается. — Я хотел, чтобы со мной ты чувствовала себя легко, и мне нужно было выставить Яна виновным, что, как выяснилось, было несложно, совсем несложно. Удачным явилось и то, что он был знаком с Фрэнни: как только ты стала его подозревать, в твоих глазах я оказался вне подозрений.
— А Марк Кирн? М. смеется.
— Тебе следовало больше доверять полиции, Нора. Конечно, они взяли того, кого нужно, — против него были неопровержимые доказательства.
От горящих свечей в комнате становится жарко, мне кажется, что стены ее сдвигаются.
— Ты делал анонимные звонки, посылал мне письма и фотографии, проник в мой дом ночью, когда я спала…
М. кивает, с его лица не сходит самодовольная ухмылка.
— Где ты взял ключ от моего дома?
— Это проще простого, я получил его тем же способом, что и ключ Яна: сделал дубликат в марте, в день, когда подмешал тебе снотворное и обмотал бинтами.
Так у М. все время был ключ от моего дома! А я-то думала, что находилась в безопасности!
— Значит, именно ты едва не сбил меня возле продуктового магазина?
— Нет, — поспешно говорит М. — Этого я не делал. Вероятно, то была просто случайность или кто-то из детей хулиганил. Я никогда не пытался тебе навредить, никогда.
Внезапно меня охватывает усталость. Я откидываю назад волосы и закрываю лицо руками.
— Нора, я не собирался ее убивать, — голос М. звучит почти ласково, — это была нелепая случайность. — Затем раздается вздох, выражающий, однако, отнюдь не сожаление, а лишь нетерпение: дескать, загадка раскрыта, инцидент исчерпан, и надо идти дальше. — Ты, разумеется, понимаешь, почему я не вызвал полицию, — продолжает М. — Они ведь наверняка меня арестовали бы. Спрашивается, почему нелепая случайность должна перечеркнуть всю мою жизнь?
До меня наконец полностью доходит откровенная мерзость его поведения. Реальность возвращается, слова снова приобретают точный смысл.
— Ты убил Фрэнни, — отняв руки от лица, говорю я.
— На твоем месте я отказался бы от нравоучительного тона. — Взгляд М. становится холодным. — Смерть есть смерть: случайная или от аборта — результат все равно один.
— Нет! Неправда! — Мне становится не по себе.
Не обращая внимания на мои возражения, М. не спеша продолжает:
— Ты отняла жизнь, я тоже — мы оба убийцы, Нора, толь ко я совершил убийство случайно, а ты обдуманно. Теперь скажи мне, чья вина больше? Я не знаю. Я чувствую угрызения совести. Мне хотелось бы переиграть тот день, но я не могу этого сделать. И потом, разве можно предвидеть случайность? Да и сама Фрэнни виновата: она. согласилась, чтобы ее пытали, а значит, разделяет часть ответственности за свою смерть.
Слова М. приводят меня в бешенство.
— Как ты любишь искажать правду! — Я почти кричу. — Ты можешь оправдывать все, что хочешь, можешь заявлять, что Фрэнни сама виновата в своей смерти, но это ничего не меняет. — Мой гнев все усиливается. — Ты издевался над ней, резал ее, потом убил — и ты за это заплатишь.
М. надменно улыбается.
— Это все пустые угрозы, Нора. Полиция меня не тронет даже после моего так называемого признания. Единственное, что доказывает видео — что смерть твоей сестры была случайностью. Ты ничего не сможешь сделать.
В голосе М. я слышу насмешку, издевательство. Мне хочется снова схватить ремень и душить его до тех пор, пока он не посинеет.
— На твоем месте я бы не стала на это рассчитывать. — Чувствуя, что теряю над собой контроль, я придвигаюсь к кровати. — Остаток жизни ты проведешь в тюрьме.
— Не надейся, ни единого дня.
Я больше не в силах сдерживаться.
— Когда приедет полиция, увидит тебя распростертым на кровати, посмотрит видео — возможно, они найдут, за что тебя арестовать.
Сняв со стены плеть, я поворачиваюсь к М.
— А возможно, они сначала испробуют на тебе одну из этих плетей. Или ты предпочитаешь палку? Как тебе это понравится? Готова поспорить, что ты сам никогда не испытывал боли, не так ли? Ты только причинял ее другим.
— Не будь смешной, — коротко бросает М. Разумеется, для него это игра, а смерть Фрэнни — просто неприятный инцидент.
Моя рука дрожит от вновь обретенной ярости. Я резко взмахиваю плетью, и она со свистом опускается на бедра М. На них мгновенно появляется красная полоса. М. со стоном поднимает вверх ноги, пытаясь защитить свои гениталии. Глаза его затуманены бешенством.
— Тебе это не нравится, не так ли? — с насмешкой говорю я и, отбросив плеть, беру бамбуковую палку, которой ударяю его изо всей силы, оставив вдоль бедра длинный красный рубец. М. кривится от боли, но не издает ни звука. Тут во мне что-то меняется — теперь я наслаждаюсь, глядя, как он мучается; мне хочется продолжить, я хочу, чтобы он кричал от боли, как это делала Фрэнни. Я ударяю его снова и снова, и каждый удар палки еще сильнее разжигает мой гнев. М. ужом вертится на кровати, лягается, но никак не может от меня ускользнуть. Палка прорывает кожу, появляется кровь. Я делаю шаг вперед и снова бью его палкой, с опозданием поняв, что подошла слишком близко — извернувшись, М. ударяет меня ногой в бедро. Я отпрыгиваю назад и падаю рядом с картонными коробками, которые сваливаются на меня. Я свирепо смотрю на М., мое сердце бешено стучит.
Лицо М. искажено гримасой боли, все его тело исполосовано красными рубцами и залито кровью. Меня трясет. Я не могу понять, как поселился в моем теле некий субъект, пожираемый бесконтрольной яростью, снедаемый одной мыслью: уничтожить другое человеческое существо.
Наконец мне удается расстаться с палкой, и я направляюсь к двери.
— Пойду позвоню в полицию.
— Иди, — тяжело дыша, искаженным от боли голосом говорит М. — Ты надела на меня наручники без моего согласия и сама и пойдешь в тюрьму.
Войдя в спальню, я поднимаю трубку телефона, но тут же снова кладу ее на место. Кажется, М. что-то кричит о пожаре — наверное, его очередной трюк: разумеется, он не хочет, чтобы я вызывала полицию. Все-таки я не спеша выхожу из спальни, а потом за несколько метров от «комнаты для дрессировки», почувствовав запах дыма, ускоряю шаг.
В углу, рядом с кроватью, горят картонные коробки.
— Это все свечи, — хрипло сообщает М. Он старается держаться спокойно, хотя его тело залито кровью. — Коробки загорелись, когда ты их опрокинула.
Я вспоминаю, что действительно утром поставила на коробки несколько зажженных свечей. Пока огонь еще слаб, не сильнее пламени в камине — достаточно его чем-нибудь на крыть, чтобы он потух.
— Куда ты дел одеяло? — спрашиваю я, роясь в ящиках шкафа.
— Брось, Нора! — В голосе М. слышится паника. — Забудь об одеяле и отпусти меня!
Ящики один за другим падают на пол. Я не нахожу ни одеяла, ни чего-либо еще, пригодного для того, чтобы сбить пламя. Подбежав к М., чтобы освободить его, я внезапно останавливаюсь. Ключ от наручников лежал на столе, но теперь стол опрокинут и его нигде не видно.
— Давай же!
— Сначала мне надо найти ключ. — Опустившись на колени, я начинаю шарить руками по полу, отодвигаю в сторону коробки, переворачиваю стол, но это не помогает. Заглянув под кровать, я вижу в углу сложенное одеяло, но по-прежнему продолжаю искать ключ.
— Нора!
Я поднимаю голову. Пламя довольно сильно разгорелось, оно уже подбирается к кровати. Схватив одеяло, я пытаюсь сбить огонь. Во все стороны летят искры, одна из них попадает на штору, и та немедленно вспыхивает. Жарко, огонь ярко пылает, становясь все больше, все смертоноснее. Теперь одеяло уже не поможет.
- Предыдущая
- 75/78
- Следующая
