Книга теней - Риз Джеймс - Страница 131
- Предыдущая
- 131/197
- Следующая
Я осторожно прошла в угол комнаты и извлекла из ящика старый гроссбух. (Я надеялась, воображала , что это окажется еще одна «Книга теней», но нет.) Книга, ширина которой превышала высоту, была завернута в выцветшую синюю ткань. Я открыла ее, и корешок тут же с треском развалился, кусочки сгнившей бумаги посыпались на мои туфли. На страницах этой ветхой книги велись аккуратные подробные записи хозяйственных расходов Равендаля, который в те давние времена, конечно, имел другое название и был манором, чьи поля обрабатывались крестьянами-арендаторами, работавшими на аристократов, которым принадлежало имение. Эти бухгалтерские записи велись за много лет до того, как Себастьяна вступила во владение домом. Скорее всего, человек, писавший эти цифры таким убористым почерком, даже не знал того беспутного дворянина, что однажды продал дом и землю за портрет побочного отпрыска семьи. (Да, именно так этот дом стал собственностью Себастьяны.) Возможно, это был почерк бабушки или прабабушки вышеупомянутого дворянина — я не сомневаюсь, что столь тщательные записи делались женщиной. В голову лезли грустные мысли о ее доме, земле, о которой она столь ревностно заботилась, а потом все это было продано. Если бы она знала о подобных планах, она бы решительно им воспротивилась. Мужчины, даже мальчишки могли тогда творить такие вещи, а женщины лишь стояли в стороне и наблюдали за происходящим. Права наследования, конечно, изменились после революции, когда женщины, жены и сестры, а также младшие братья, долгое время мирившиеся с тем, что по праву первородства все достается старшим братьям, получили наконец возможность обрести свою долю наследства. Мое воображение увлекла мысль о том, как целая семья во времена ancien regime [87] пришла в негодование, когда некий воображаемый бессердечный человек…
Внезапно раздался шум, и я положила на место старый гроссбух.
Это был первый шум, который я услышала за целый день, по крайней мере мне так показалось. Опасаясь ступать на половицы (а вдруг они провалятся?), я стояла неподвижно, прислушиваясь. Нет, это не звук дерева, не звук шатающихся досок. Это был звук чего-то… кованого , железного, соприкасающегося с чем-то мягким. Лопата. Да, это была лопата…
Я медленно дошла до окна, откинула старый железный крючок, удерживающий вместе две деревянные ставни, и аккуратно, осторожно распахнула их. Я была готова к тому, что ставни слетят с петель, как дверь до этого, или сами петли отвалятся от каменных стен и вместе со ставнями рухнут вниз с высоты четвертого этажа, но этого не произошло. Внезапно какая-то птица захлопала крыльями на крыше, как раз над окном: похоже, я разворошила гнездовье грачей. Вздрогнув, я отшатнулась от подоконника, когда множество черных как сажа птиц стремительно пронеслись темными звездами по залитому солнцем небу… Казалось, прошла вечность, пока успокоилось это темное созвездие… и снова тишина.
Это окно не выходило на море, как я ожидала: то была другая сторона особняка с видом на поля, полого спускавшиеся к лесу, о котором мне говорили. Эта тесно сплоченная масса деревьев темнела вдалеке, судя по всему, почти не пропуская свет. Что касается полей, то они, очевидно, какое-то время не обрабатывались, но были обнесены оградой и все еще служили пастбищем: я даже различила вдалеке несколько некрасивых, каких-то угловатых силуэтов — то были коровы. Конечно, было разумно держать несколько коров в этом уединенном месте; несомненно, где-то были и куры, свиньи, возможно, несколько коз. Вся остальная местность вокруг вернулась в свое первоначальное состояние: высокая трава выжжена летним солнцем до коричневато-золотистого цвета, там и здесь разноцветными пятнами росли полевые цветы, ближе к дому под тяжестью своих ярких головок клонились к земле подсолнухи. Но больше всего бросались в глаза яркие красные маки, словно рубины, разбросанные по склону рукой какого-то великана.
…И снова этот шум откуда-то снизу слева. Я высунулась из окна, так что могла видеть пространство, прилегающее к дому. Да, там, в саду… От дома шли чередующиеся полосы вскопанной и невскопанной земли, а в самом центре сада стоял, нагнувшись, Ромео. Он переворачивал комья земли мотыгой.
Я совсем забыла о скрипящих досках пола. Взяв в руку туфли (на этих скользких подошвах я едва ли смогла бы передвигаться так быстро!), я покинула чердак и спустилась на три пролета вниз. Быстро свернув на площадку второго этажа, я добралась до лестницы гораздо более узкой, чем та, по которой взбиралась раньше, — она предназначалась для слуг. На дне темного лестничного колодца я увидела отверстие без двери, выходившее в сад.
И вот наконец я во дворе. Неподалеку от дверного проема стояло какое-то хитрое приспособление, напоминающее огородное пугало из стекла. При ближайшем рассмотрении оно оказалось сделанным из дерева — многорукая штуковина с меня ростом, игравшая, очевидно, всегда ту же роль, что сейчас: на ее ветвях были подвешены большие стеклянные банки. Висели ли они здесь после мытья для просушки? Или подвергались для какой-то цели воздействию солнца? Конечно, не самая большая тайна, с какой мне приходилось сталкиваться, но тем не менее тайна. (Ромео позже рассказал мне, что освобождал банки от старых заготовок, мыл и вывешивал на это «дерево» для просушки, чтобы осенью вновь наполнить их плодами очередного урожая. Он делал все это сам, что мне очень нравилось — казалось романтичным.)
Придерживаясь узкой полоски тени у стены особняка, я начала продвигаться на звук, доносившийся из той части сада, где Ромео копал землю. Я шла медленно, крадучись, обогнула угол дома… И вот!.. Прелестная живописная картина, достойная кисти Рафаэля: Ромео в саду, залитом ярким солнцем.
Сад с трех сторон был обнесен высокой живой изгородью, стена дома завершала этот открытый прямоугольник. Хотя за изгородью были видны лишь плечи Ромео, я могла наблюдать, как он работает. Именно эти сильные плечи пробудили во мне желание подойти ближе. Мне надо было рассмотреть его получше.
Но как мне было приблизиться, чтобы увидеть все, все , что я могла бы разглядеть, оставшись при этом незамеченной? Мое сердце билось учащенно: одно то, что этот юноша находился так близко, заставляло меня испытывать никогда не изведанные ранее чувства.
- Предыдущая
- 131/197
- Следующая
