Книга теней - Риз Джеймс - Страница 105

• Предыдущая
• 105/197
• Следующая

— Вынуждена просить вашего снисхождения, графиня, но я лишь хотела сказать, что бриллианты довольно трудно изображать. — (Это действительно так: пытаются передать их сверкание, но безуспешно; получается только сплошной белый цвет.) — На самом деле, — отважилась я на дальнейшие откровения, — мне нравятся бриллианты.

— Действительно нравятся? — спросила графиня с необычной для нее живостью.

— Да.

— Ну что ж, тогда… — И она передала бриллиант дворовому, указав рукой на стоящий рядом со мной большой полотняный мешок, в котором я таскала свои кисти, полуоткрытые тюбики с краской, шпатели, лезвия и… Раб опустил бриллиант в мешок. Теперь он принадлежал мне. Графиня отправилась наряжаться к очередному сеансу.

Дворовый вернулся на свое место, показывая всем своим видом, что доволен испытанным мной потрясением и удивлением. Но он показал и кое-что еще. Когда юноша подползал к моему мешку, полы его халата распахнулись, а теперь он позволил им раскрыться еще шире. Так они и лежали оба: графиня, балансируя на грани сна, крепостной, буквально пронизывая меня своим взглядом… Осмелюсь ли я рассказать все до конца?

Четверть часа я слушала вздохи раба, перемежающиеся дребезжащим храпением Скавронской. Натурщица заснула (это случалось не раз), и я почувствовала, что моя кисть замерла и что я гляжу прямо в темные, беспокоящие, странно радостные глаза юноши. Подняла ли я юбку выше лодыжек? Расстегнула ли брошь, скреплявшую кружевную косынку на груди? Может быть… Время шло. Конечно, мы не касались друг друга, но наши горящие взоры слились. Этот мальчик… что за жизнь была у этого красивого и грациозного юноши, чье льстящее мне возбуждение… словно текло жемчужным потоком? А может быть, мне все это только казалось. Никаких слов не было сказано — только пара заговорщицких улыбок, вздохов и смех, достаточно громкий, чтобы разбудить графиню.

— Я готова, — объявила она. Ее пышная прическа съехала набок, она вытерла тыльной стороной ладони струйку слюны, стекавшую с густо накрашенной нижней губы.

— Но дневная часть работы уже сделана, — сказала я. Кисть дрожала в моей руке, я уже потеряла надежду призвать себя к порядку, а то немногое, что удалось в тот день добавить к портрету графини, пришлось вечером соскрести с холста.

— Ну что ж, ладно, — промолвила графиня и отпустила крепостного. (Я спросила, как его зовут, но она не знала, похоже, ее ошеломила сама мысль, что у раба может быть имя.) Вскоре графиня вновь погрузилась в сон. А я ушла, радостная, обретшая повое богатство.

(По приезде в Париж я показывала бриллиант трем ювелирам. Наконец, четвертый откровенно сказал, что этому камню место в музее, а не в ювелирной лавке, что по моим следам, несомненно, идут шпионы трех предыдущих ювелиров и что если мне все-таки удастся найти человека, обладающего достаточными средствами, чтобы купить бриллиант, то мне с избытком хватит этих денег на всю жизнь. Поскольку я зарабатывала достаточно, а покупатель не объявился, я оставила бриллиант себе. Он и по сей день со мной.)

…Да, вот такую удачу и радость обрела я в России!.. И первую любовь тоже, по крайней мере мне теперь так кажется.

Когда я познакомилась с принцем Нассау (на ужине в доме графини Строгановой), он был в полном расцвете сил. В молодости он проявил себя в Семилетней войне и в течение трех лет совершал кругосветное плавание с Бугенвилем. Когда принц вернулся, его хулители и почитатели рассказывали о его словесной дуэли с королевой Таити. Говорили, что она предложила ему корону. (Это было правдой, и он ответил отказом.) Он был высок, широк в плечах, темноволос, с глазами необыкновенной синевы. А какой любовный опыт он обрел, странствуя по свету!

Однажды зимним утром, через несколько недель после нашего знакомства, мы с принцем отправились в запряженной четверкой карете на прогулку вдоль берегов Невы, где, к моему изумлению, собрались сотни, даже тысячи паломников, чтобы принять участие в церемонии водосвятия.

Когда лед на Неве вот-вот начнет ломаться, к ней приходят августейшие особы и архимандрит, чтобы провести эту церемонию. Во льду делают проруби, и верующие набирают воду, которая теперь считается освященной. Следуя жестокому обычаю, женщины окунают новорожденных в воду, случается, что они выскальзывают из их рук и исчезают подо льдом; матерям при этом не следует горевать, а напротив — воздавать хвалу вознесшемуся на небо ангелу.

Этот кошмар, о котором поведал мне принц, когда мы сидели на берегу Невы в его уютном, обитом мехом экипаже, еще более усиливался от треска ломающегося льда. Я с ужасом наблюдала, как паломники прыгают со льдины на льдину, осеняя себя крестным знамением, твердо убежденные, что если они упадут в воду… что ж — такова воля Провидения. Первый из тех, кто успешно перебрался через реку, вручил серебряную чашу с речной водой членам императорской семьи, а они вернули ему ее, наполненную золотом.

Принц с удовольствием наблюдал за этим представлением, продлившимся целый день. Мои же нервы были вконец расстроены: утонули двое мужчин и ребенок. Может быть, поэтому я не оценила по достоинству тот момент (он совпал по времени с дарованием золота паломнику), когда принц надел мне на руку большой браслет. Он был сделан из чеканного золота, инкрустирован жемчугом и сапфирами и имел надпись: «Ornez celle qui orne son siecle» — «Да послужит украшением той, что украшает свой век».

Через несколько дней меня вызвала домой моя королева, и я никогда больше не видела принца Нассау.

…Драгоценности, драгоценности, драгоценности. Разнообразие бриллиантов и других отборных драгоценных камней. Но тот браслет с надписью — память о первой любви — значит для меня очень много. Я не ношу его и никогда не носила: художники не носят браслетов. Но я ощущаю его тяжесть на своей свободной руке, когда пишу вам, для вас, кто бы вы ни были.

Делай все, что в твоих силах для украшения своего века, вкладывай в это свои таланты, красоту своих помышлений, дарующих нам силы, и обретешь могущество, и воздастся тебе сполна.

«К французскому двору — Я встречаю свою королеву — Подготовка к бегству на юг»

• Предыдущая
• 105/197
• Следующая