Рассказы о привидениях (антология) - Кроуфорд Фрэнсис Мэрион - Страница 52

Меня ждало разочарование. В постели явно спали, от нее исходил сильный морской запах; но простыни оказались совершенно сухими. Я решил, что Роберту не хватило духа убрать постель после вчерашнего происшествия — а все остальное мне привиделось в страшном сне. Я плотно задернул занавески и внимательно осмотрел каюту. Везде было сухо. Но иллюминатор снова был открыт. В недоумении и ужасе я закрыл его, закрутил болт и, вставив свою прочную трость в медную петлю, повернул ее что есть силы до тех пор, пока металл не согнулся под моим нажимом. Тогда я повесил ночник в изголовье кушетки и сел, пытаясь привести в порядок свои чувства. Я просидел так всю ночь, не в силах даже подумать об отдыхе — я вообще ни о чем не мог думать. Но иллюминатор оставался закрытым, и я твердо знал, что потребуется немало усилий для того, чтобы снова открыть его.

Наконец наступил рассвет. Я медленно одевался, обдумывая события прошедшей ночи. Зарождался чудесный день, и я вышел на палубу, радуясь ранним солнечным лучам, свежему запаху голубой воды, столь непохожему на отвратительную, тошнотворную вонь в моей каюте. Ноги сами понесли меня на корму, в сторону каюты доктора. Там я его и обнаружил, с трубкой во рту он стоял так же, как накануне, — оригинальный утренний моцион.

— Доброе утро, — невозмутимо поздоровался он, но при этом окинул меня любопытным взглядом.

— Доктор, вы были совершенно правы, — сказал я. — С каютой творится что-то неладное.

— Я так и знал, что вы передумаете, — ответил он с торжествующим видом. — Ночь прошла неважно, да? Приготовить вам тонизирующий коктейль? У меня есть превосходный рецепт.

— Нет, спасибо, — отказался я. — Но я бы хотел рассказать вам, что произошло.

Я постарался как можно точнее пересказать ему события прошлой ночи, не пропустив тот факт, что никогда еще я не испытывал такого ужаса. Я подробно остановился на истории с иллюминатором — по крайней мере, этот факт я мог доказать, даже если все остальное было плодом моего воображения. Я дважды за ночь закрывал его, а во второй раз даже погнул медное крепление, поворачивая его с помощью своей трости. Я несколько раз подчеркнул это обстоятельство.

— Кажется, вы полагаете, что я сомневаюсь в правдивости вашей истории, — улыбнулся доктор, выслушав мой подробный рассказ. — Я нисколько не сомневаюсь. Повторяю еще раз свое приглашение. Приносите свои вещи сюда и занимайте половину каюты.

— Лучше вы перебирайтесь в мою каюту на одну ночь, — предложил я. — Помогите мне добраться до самой сути.

— Вы скорее доберетесь в совсем другое место.

— Куда же? — удивился я.

— На дно морское. Уйду я с этого корабля. Здесь становится слишком опасно.

— Значит, вы не поможете мне выяснить…

— Только не я, — поспешно прервал меня доктор. — Я обязан находиться в здравом уме — а не играть с призраками и привидениями.

— Вы и вправду считаете, что это привидение? — с оттенком презрения поинтересовался я. Но тотчас вспомнил ужасное ощущение сверхъестественного, охватившее меня ночью.

Доктор резко развернулся ко мне.

— А вы можете предложить разумное объяснение этим вещам? — спросил он. — Нет, не можете. Вы говорите, что найдете объяснение. А я говорю, не найдете — его просто не существует.

— Но, доктор, — возразил я, — неужели вы, человек науки, станете утверждать, что такие вещи объяснить невозможно?

— Стану, — упрямо заявил он. — И даже если вам удастся найти объяснение, меня оно не интересует.

Я не хотел провести еще одну ночь в одиночестве в своей каюте и тем не менее был полон решимости докопаться до сути проблемы. Не уверен, что найдется много мужчин, которые согласились бы переночевать там в одиночестве после того ужаса, который пережил я за те две ночи. Но я все же решил попытаться, даже если не смогу найти желающего разделить со мной ночную вахту. Доктор явно не расположен участвовать в подобном эксперименте. Он — врач, заявил он, поэтому должен всегда быть наготове на случай, если на борту что-нибудь произойдет. Он не может позволить себе нервное расстройство. Наверное, он был прав, но я все же склоняюсь к мысли, что его предусмотрительность вызвана его нежеланием. Он также сообщил мне, что ни один человек на судне не согласится участвовать в моем расследовании, и, поговорив с ним еще немного, я откланялся.

Чуть позже я встретил капитана и поведал ему о своих злоключениях. Я сказал ему, что, если никто не изъявит желания провести ночь в моей каюте, я попрошу не выключать на ночь свет и попытаюсь все сделать сам.

— Послушайте, — ответил он, — вот как я собираюсь поступить. Я сам разделю с вами эту ночь, и мы вместе посмотрим, что произойдет. Уверен, мы все выясним. Возможно, на борту прячется мошенник, который специально пугает пассажиров и в результате пользуется бесплатным проездом. А может быть, проблема кроется в деревянных конструкциях этой злосчастной койки.

Я предложил пригласить плотника, чтобы тот осмотрел каюту, а решение капитана провести ночь вместе со мной привело меня в неописуемый восторг.

Он вызвал рабочего и приказал ему выполнять все мои распоряжения. Мы тотчас спустились вниз. Я снял с койки постельные принадлежности, и мы тщательно обследовали ее на предмет ослабленной доски или панели, которую можно сдвинуть в сторону. Мы прощупали всю обшивку, простучали полы, раскрутили винты на нижней койке и разобрали ее на части — короче говоря, мы обследовали и проверили каждый квадратный сантиметр в каюте. Все находилось в идеальном порядке, и наконец мы привели каюту в прежнее состояние. Когда наша работа подходила к завершению, к двери подошел Роберт и заглянул в каюту.

— Ну что, сэр… нашли что-нибудь, сэр? — поинтересовался он с невеселой улыбкой.

— Ты был прав насчет иллюминатора, Роберт, — ответил я и дал ему обещанную банкноту.

Плотник молча и умело выполнял свою работу, следуя моим инструкциям. Закончив, он заговорил.

— Я простой человек, сэр. Но мне кажется, лучше б вам собрать свои вещи и позволить мне заколотить дверь этой каюты десятком гвоздей. От нее одни неприятности, сэр, вот и все. Ведь из нее ушли четыре жизни за четыре рейса. Откажитесь от своей затеи, сэр, лучше откажитесь!

— Я попробую в последний раз, — заверил я его.

— Не нужно, сэр, не нужно! Ничего хорошего из этого не выйдет, — повторил плотник, складывая инструменты в ящик и выходя из каюты.

Но я воспрял духом от перспективы провести ночь в компании капитана. Ничто не должно мне помешать дойти до конца в этом странном деле, поэтому в тот вечер я воздержался от гренок с сыром и грога и даже не стал играть в вист. Я хотел чувствовать уверенность в своем душевном равновесии и стремился произвести хорошее впечатление на капитана.

Капитан принадлежал к тем стойким и неунывающим представителям морского братства, которые никогда не пасуют перед трудностями и благодаря своей отваге, выносливости и спокойствию завоевывают высшую степень доверия. Такого человека не собьешь с толку пустыми россказнями, и раз он выразил готовность присоединиться к моему расследованию, значит, считает ситуацию достаточно серьезной и понимает, что она не поддается обычному объяснению. Кроме того, на карту поставлена его репутация, как, впрочем, и репутация его корабля. Падающие за борт пассажиры не делают ему чести, и он это отлично знает.

Около десяти часов вечера, когда я докуривал последнюю сигару, он подошел ко мне и отвел в сторону от остальных пассажиров, которые в теплых сумерках прогуливались по палубе.

— Дело очень серьезное, мистер Брисбейн, — сказал он. — Мы должны определиться — либо нас ждет разочарование, либо суровое испытание. Я не могу позволить себе ничем рисковать и попрошу вас поставить свою подпись под описанием событий, которые произойдут этой ночью. Если сегодня ничего не произойдет, мы попытаемся завтра и послезавтра. Вы готовы?

Итак, мы спустились вниз и вошли в каюту. Перед этим я увидел в коридоре Роберта, который наблюдал за нами со своей обычной ухмылкой, словно был уверен, что нам предстоит пройти через адские испытания. Капитан закрыл за собой дверь и запер ее.