Рассказы о привидениях (антология) - Кроуфорд Фрэнсис Мэрион - Страница 4

Он взял географический атлас и проследил маршрут У.С. Расстояние между остановками составляло примерно сто миль. Уолтер жил на западе в крупном городе, который располагался в ста милях от Ковентри.

Вероятно, следует показать открытки психиатру. Но что психиатр может ему сказать? Он не знает того, что больше всего волнует Уолтера, — должен ли он опасаться У.С.

Лучше пойти в полицию. Полицейские привыкли иметь дело с анонимщиками. Если они над ним посмеются, тем лучше.

Но они не стали смеяться. По их мнению, его кто-то разыгрывает, и У.С. никогда не покажется ему на глаза.

Потом они поинтересовались, есть ли у него враги.

— Мне они не известны, — ответил Уолтер.

Полицейские тоже склонялись к мнению, что автор писем — женщина. Они посоветовали ему не волноваться, но обязательно сообщить им о получении новых открыток.

Немного успокоившись, Уолтер отправился домой, Разговор с полицейскими пошел ему на пользу. Он вновь прокрутил его в голове. Он сказал им чистую правду — у него нет врагов. Ему незнакомы сильные чувства; он переносит их в свои романы.

В книгах он вывел несколько по-настоящему мерзких, отвратительных персонажей. Правда, они относятся к его ранним работам. В последнее время он старался избегать резко отрицательных характеров: это казалось ему безответственным с нравственной точки зрения и неубедительным в художественном аспекте. В каждом есть что-нибудь хорошее: Яго — всего лишь миф. Сейчас — хотя он вынужден был признать, что уже несколько недель не притрагивался к перу и бумаге, настолько его поглотила дурацкая история с открытками — если ему приходилось описывать действительно порочного человека, он изображал его нацистом или коммунистом — тем, кто сознательно отказался от своих человеческих качеств. Но в прошлом, когда он был моложе и делил мир на черное и белое, он пару раз позволил разыграться своей фантазии.

Он плохо помнил свои старые книги, но в одной — она называлась «Изгой» — был персонаж, на которого он обрушил всю свою ненависть. Он писал о нем с яростной мстительностью, так, словно тот был реальным человеком, которого надо разоблачить. Он испытывал странное удовольствие, наделяя этого человека всевозможными пороками. Не оправдал ни одного его злодеяния. Не испытывал к нему ни малейшей жалости, даже когда тот отправился на виселицу, расплачиваясь за свои грехи. Он, помнится, настолько тогда увлекся, что мысль об этом темном, пышущем злобой создании наводила на него ужас.

Странно, что он не может вспомнить сейчас имени этого человека.

Он снял книгу с полки и пролистал страницы — даже сейчас она вызывала у него неприятное чувство.

Да, вот он — Уильям… Уильям… Нужно найти фамилию. Уильям Стейнсфорт.

Его собственные инициалы.

Скорее всего, это простое совпадение, но оно засело в голове и усилило его одержимость. Он находился на грани нервного срыва, и, когда получил следующую открытку, испытал настоящее облегчение.

Уолтер немедленно отнес открытку в полицейский участок и спросил, могут ли они предоставить ему защиту на выходные. Дежурный офицер улыбнулся и выразил уверенность, что это розыгрыш; но он все-таки распорядится, чтобы кто-нибудь приглядывал за домом.

— Вы по-прежнему не догадываетесь, кто это может быть? — поинтересовался он.

Уолтер покачал головой.

Сегодня вторник; у него еще много времени, чтобы поразмыслить о выходных.

Поначалу Уолтеру Стритеру казалось, что он просто не доживет до субботы, но, как ни странно, его уверенность в себе окрепла. Он сел за работу так, словно мог работать, и обнаружил, что действительно может, — по-другому, не так, как раньше, и, по его мнению, лучше. Как будто нервное напряжение, не отпускавшее его последние дни, словно кислота, растворило все ненужные мысли, стоявшие между ним и его книгой: теперь он подошел к ней вплотную, персонажи не просто выполняли его режиссерские замыслы, а с готовностью откликались на все испытания, которые он для них уготовил.

Так прошло несколько дней, и утро пятницы казалось похожим на все остальные, пока что-то не вырвало его из транса, и внезапно он спросил себя: «Когда начинаются выходные?»

Вообще-то уик-энд начинается вечером в пятницу.

Его вновь охватила паника. Он подошел к входной двери и выглянул наружу. Перед ним была тихая провинциальная улочка с обособленно стоящими домами в стиле эпохи Регентства, точно такими же, как и его собственный. Верхушки высоких воротных столбов некоторых домов венчали фонари в полукруглых железных подставках. Большинство давно сломаны: горело всего два или три фонаря. По улице медленно проехала машина, кто-то перешел через дорогу, все выглядело, как всегда.

Несколько раз за день он выглядывал на улицу и не видел ничего необычного, а когда наступила суббота, он почти успокоился, не получив никакой открытки. Он даже собирался позвонить в полицию и попросить их не беспокоиться.

Но они сдержали обещание и все-таки кого-то прислали. Между пятью и семью, то есть в промежутке между чаем и ужином, когда обычно приезжают гости, Уолтер подошел к двери и увидел полицейского, который стоял между двумя неосвещенными воротными столбами, — он впервые видел полицейского на улице Шарлотты. У него вырвался вздох облегчения, и только в ту минуту он понял, как сильно нервничал. Теперь он чувствовал себя в полной безопасности, и еще ему было немного стыдно, что столь занятые люди вынуждены из-за него выполнять лишнюю работу.

Может, следует выйти и поговорить со своим неизвестным охранником, предложить ему чашку чая или стакан вина? Было бы приятно услышать, как он смеется над страхами Уолтера. Но нет — ему почему-то казалось, что защита будет надежнее, если ее источник останется безликим и безымянным. «П. С. Смит» звучит менее внушительно, чем «защита полиции».

Несколько раз он выглядывал из окна второго этажа, чтобы удостовериться, что его страж все еще на посту; а один раз для верности попросил свою экономку подтвердить это необычное явление. К его разочарованию, она вернулась и заявила, что не видела никакого полицейского; но у нее слабое зрение, и когда Уолтер выглянул через несколько минут, то сразу увидел его. Разумеется, полицейский не должен стоять на одном месте; вероятно, в тот момент, когда миссис Кендал вышла на него посмотреть, он просто отошел в сторону.

Он не привык работать после ужина, но в этот вечер сел за письменный стол — он чувствовал необыкновенный подъем. Его просто трясло от радостного возбуждения, слова сами ложились на бумагу; глупо было бы сдерживать творческий порыв ради нескольких часов сна. Еще, еще. Правы те, кто утверждает, что ночь — лучшее время для работы. Он едва поднял голову, когда экономка пришла пожелать ему спокойной ночи.

В уютной теплой комнате тишина урчала, как закипающий чайник. Он даже не сразу услышал звонок в дверь.

Гость в такой час?

На подгибающихся ногах он подошел к двери, не успев подумать, что ожидает за ней увидеть; каково же было его облегчение, когда на пороге возникла высокая фигура полицейского. Не дав ему произнести ни слова, Уолтер воскликнул:

— Входите, входите, пожалуйста.

Он протянул руку, но полицейский не пожал ее.

— Вы, наверное, очень замерзли там, на улице. А я и не знал, что пошел снег, — добавил он, заметив снежные хлопья на плаще и шлеме полицейского. — Входите и погрейтесь.