Медовый месяц с похитителем - Рис Элинор - Страница 2
- Предыдущая
- 2/29
- Следующая
Она тряхнула головой, как бы разгоняя назойливые мысли, давившие на ее усталый мозг. Наверное, все невесты испытывают то же самое. Правы были коллеги: ей надо выспаться… Но, представив себе, как она будет возвращаться в поместье «Холл» и осторожно взбираться вверх по лестнице в спальню, а потом ложиться на свою узкую кровать, Эмбер ощутила дрожь, какую испытывают люди, страдающие клаустрофобией.
Сейчас она свободна… Вольна идти куда захочет, и сами ноги повели ее по тропинке, ведущей в чащу леса. Там у нее было заветное место; маленькой девочкой она, бывало, забиралась туда «подумать». Почему вдруг она вспомнила о своем «уединенном убежище»? Прошло лет семь или восемь, как она последний раз посетила этот тихий уголок в лесу. Почему она перестала сюда приходить?
Ей показалось, что ответить на этот вопрос очень важно именно сейчас. Но память изменила ей, и она не могла припомнить, по какой причине прекратились ее визиты сюда.
Поскользнувшись на тропинке, влажной после дождя, Эмбер сбросила туфли на высоких каблуках и взяла их в руки. Земля была прохладной.
Эмбер решила, что непременно должна посетить свое тайное пристанище «для размышлений». Там ее осенит, и она будет знать, что делать дальше.
Она могла туда добраться даже с завязанными глазами – прежде приходилось бывать там часто и в разное время суток. Помнится, пятнадцатилетней девочкой, уже не ребенком, но еще и не женщиной, тоскуя по умершей матери, она часто по ночам выбиралась через окно спальни, используя в качестве лестницы ветви яблони, и шла, босая, как сейчас, к заветному приюту – ноги сами несли ее туда.
Лесистый холм, по которому Эмбер взбиралась, становился все круче.
Спотыкаясь о корни деревьев и цепляясь одеждой за ветви кустарника, она продолжала путь впотьмах. Узкого покроя вечернее платье сковывало ее движения. Она приподняла подол, уронив при этом туфли. Когда на легком платье затрещали швы, Эмбер со страхом представила себе, как тетушка Белла будет ей выговаривать: «Вот уж нескладный ребенок!.. Когда ты наконец станешь аккуратной девочкой?..» Эти слова, казалось, вернули Эмбер назад, в детство, и она вновь ощутила стыд и неловкость, как в те далекие времена. Но тут же возник и дух протеста, который всегда жил в глубине ее существа, правда со временем утратив свою остроту.
Вдруг, сама не зная почему, Эмбер остановилась и раскрыла молнию на спине. Спина ее обнажилась, и прохладный ветерок ласково коснулся разгоряченного тела. Под платьем была шелковая комбинация – подарок Саймона к свадьбе.
Эмбер подвигала плечами, и легкое платье, соскользнув, упало к ногам.
Подняв его с земли, она продолжила путь по знакомой тропе, как в прежние времена – с той лишь разницей, что тогда на ней была ночная рубашка. Здесь, среди близкой ей природы, она чувствовала себя непринужденно, легко.
Эмбер тряхнула головой, и ее рыже-каштановые волосы посыпались из-под заколки, выпустив на волю пышные локоны. Обычно она не ходила с распущенными волосами, предпочитая более строгую прическу. Можно было бы, конечно, сделать модную стрижку, но она опасалась, что при первом дуновении ветра будет напоминать клоуна в цирке. Теперь же годы, отделявшие ее от детства, словно растаяли, вернув прежнюю непосредственность.
И вот она пришла в свое милое убежище, которое выглядело точно так же, как и раньше: окруженное деревьями со всех сторон, оно напоминало собою ковер из бархатистого мха, усыпанного осенними листьями. Мягкий лунный свет будто насыщал влагой воздух этого тайного приюта. Да, все было здесь как прежде.
Даже то, что она находилась здесь не одна.
Он стоял, прислонившись к стволу развесистого дуба, ее любимого дерева. В лунном свете его фигура казалась почти такой же массивной, как и ствол, к которому он прислонился, будто он тоже врос в землю. Его присутствие не удивило Эмбер, словно она ожидала встретить его здесь.
В тот, прошлый раз он тоже был здесь. Как могла она об этом забыть?
Только теперь его темные волосы были коротко подстрижены, а лоб пересекали складки, говорившие о душевных переживаниях… И еще: в его темных глазах горел непонятный, обжигавший ее огонь.
– Дядя Джейк?
– Ну, что скажешь, невеста? – произнес он хриплым сердитым голосом, лишенным прежнего тепла, о котором она часто вспоминала. – Никакой я тебе не дядя, черт возьми! Я всего лишь кукушонок, которого подбросили в чужое гнездо. Мы с тобой даже не родственники. Какого дьявола ты сюда притащилась?
Глаза девушки наполнились слезами.
– Я пришла, чтобы подумать. – Слова прозвучали будто из прошлого, из далекого прошлого… – Ведь это мое убежище для размышлений; я всегда сюда приходила.
– Всегда ли, Эмбер? – Кто из них сделал первый шаг, она не знала, но они оказались рядом, совсем близко друг к другу, и разговор перешел на шепот.
Джейк сердито продолжил:
– Когда ты была здесь последний раз?
– В ту ночь, когда ты меня поцеловал. – И то была правда.
– Значит, ты все-таки помнишь об этом? – произнес он со вздохом. И вновь в его глазах загорелся тот непонятный огонь – сплав злости и еще чего-то…
Может быть, голода?..
В каких тайниках души затерялась ее память в эти промелькнувшие семь-восемь лет? Как полевой цветок, забытый в летний день среди страниц книги и вдруг выпавший из нее много лет спустя, возвращает вас в прошлое, а высохшие лепестки обжигают вам руки, и вы вдыхаете призрачный аромат лета.
Все это было так давно. Лето стояло необычное: и горькое, и радостное.
Оглядываясь назад, она понимала, что тогда прощалась с детством.
В пятнадцать или почти в шестнадцать лет Эмбер не стремилась к переменам.
Но вокруг все менялось, менялись и ее друзья. Сандра, которая была старше на два года, оставила школу и поступила в колледж, готовивший секретарей. А Саймон, казалось, больше всего любил поболтать с Сандрой, сидя на траве, или играть в «лесных тигров».
«Дядя Джейк»… Джейк всегда был с ними и, несмотря на возраст – ему было уже двадцать четыре, – являлся главным заводилой всех детских забав. Одно время он снисходил до рыжеволосой девчонки, играя с ней. Она же боготворила взрослого родственника, звала его «дядей», бегала за ним, как собачонка. Но в их отношениях было что-то такое, чего она не понимала до конца. Например, почему всякое случайное прикосновение к нему обжигало ее странным огнем?..
Какое-то время общение с Джейком приводило ее в восторг, но вдруг он изменился, отстранился от нее, стал холодным и недоступным. Она почти его не видела. И вот однажды ночью…
Он пришел в ее «тайное убежище»… Они долго говорили о разных вещах, малопонятных Эмбер. И тогда он ее поцеловал… Этот поцелуй объяснил ей многое: она стала взрослой, почти женщиной…
Но теперь, после стольких лет разлуки, все переплелось: реальная жизнь и воспоминания. Эмбер молчала, ожидая чего-то.
Джейк произнес только одно слово – «Эмбер», но этого было достаточно, чтобы события прежних лет волной накатились на нее. Его близость, тепло его губ уже не были лишь воспоминанием. Ноги ее сами собой подогнулись, и спина ощутила влажную прохладу мягкого мха.
Над ней было его лицо, на фоне звездного неба, а деревья окружали их, словно стояли на страже, охраняя эту встречу. Пальцы Джейка ворошили ее волосы, прижимая их к земле.
– Ты уже больше не ребенок, Эмбер, – произнес он тихо. – Ты – женщина, а я – мужчина.
Его слова пробудили в ее душе тот мучительный голод, о котором она догадывалась, но не признавалась самой себе. Точно во сне она ощутила прикосновение его рук к ее груди, прикрытой лишь тонким, прозрачным шелком комбинации.
Подарок Саймона… На мгновение сознание ее прояснилось, и Эмбер попыталась сесть, жадно хватая ртом воздух, словно бы она тонула. Но тут случилось невероятное: губы Джейка прикоснулись к ее груди, и она ощутила блаженство, на грани сладкой боли.
И опять, как во сне, она услышала свой безмолвный стон; порыв страсти захватил их обоих и унес, словно осенние листья, к тому, неизвестному ей до сих пор восторгу, какого она никогда еще не испытывала. Этот восторг поглотил ее тело и душу, а потом они оба погрузились в сон без сновидений такой же прекрасный, как роса на бархатном мху.
- Предыдущая
- 2/29
- Следующая
