Пираты - Рис Селия - Страница 42

• Предыдущая
• 42/84
• Следующая

— Ты куда? Что-нибудь случилось? — спросила она шепотом.

— На палубу. Не спится что-то, — ответила я уклончиво.

— Постой, я с тобой, — заявила подруга, шлепая босыми ногами по деревянному настилу и натягивая в темноте штаны и рубаху. — И нечего мне врать, я же тебя насквозь вижу!

Когда мы поднялись наверх, пришлось признаться, что мне снова приснился тот зловещий кошмар, ставший главной причиной нашего бегства из деревни маронов и вступления в Береговое братство.

— Опять этот чертов бразилец? — выругалась в сердцах Минерва.

Я молча кивнула. Она взяла меня за руку и отвела на бак, подальше от вахтенных. Ночь выдалась ясной и звездной. Свежий ветерок приятно холодил влажную от пота кожу. Корабль уверенно рассекал волну, держа курс на запад. Млечный Путь раскинулся над нами от горизонта до горизонта.

— Он сказал, что придет за мной. И уже вышел в море на своем корабле.

— И ты веришь в это?

— Верю. Я отчетливо слышала лязг цепи выбираемого якоря. А потом тишина и ощущение плавного скольжения по воде.

— Допустим. Но наверняка знать ты не можешь. Давай попробуем вместе разобраться. Утро вечера мудренее, как любит приговаривать Филлис в таких случаях. А до утра всего ничего осталось. — Она вдруг уставилась на меня в упор и вкрадчивым голосом спросила: — Скажи-ка, Нэнси, а куда подевалось рубиновое ожерелье, которое подарил тебе этот ублюдок? Ты избавилась от него, как велела матушка, или оно все еще при тебе? — Не дожидаясь ответа, Минерва сердито фыркнула и осуждающе покачала головой. — Так я и знала!

Я виновато потупилась. Мне нечего было сказать в свое оправдание.

— Филлис мудрая. Она знает, что говорит, и ее предсказания всегда сбываются. Тебе следовало бы получше прислушаться к ее словам!

— Но камни в нем стоят огромных денег, — пролепетала я, избегая смотреть ей в глаза. — Корсарство — занятие ненадежное и рискованное. Поэтому я посчитала крайне неразумным расставаться с таким богатством в сложившихся обстоятельствах, когда никто не знает, чем обернется для нас завтрашний день.

Минерва задумчиво кивнула, посчитав, видимо, мои доводы достаточно убедительными, и неожиданно просияла.

— Где ожерелье? Говори! — нетерпеливо потребовала она.

— Здесь, в поясе, — похлопала я себя по животу.

— Ты носишь их слишком близко к телу. Помнишь, Филлис предупреждала, что бразильца притягивает к тебе посредством этих камней? У меня появилась идея. Ступай к Бруму и отдай их ему на хранение. Возможно, тогда он перестанет тревожить твои сны и прекратит гоняться за тобой.

Меня так вдохновило ее предложение, что я сразу ожила и почувствовала себя намного лучше, чем минуту назад.

— Замечательная мысль! Так я и сделаю. Утром первым делом побегу к капитану. Он человек надежный, и на него можно положиться. — Минерва ничего не сказала, но расплылась в довольной улыбке. — Знаешь, я такая трусиха, не то что ты, — пожаловалась я, доверительно склонив голову ей на плечо. — У пиратов не так уж плохо, и я почти привыкла, но от некоторых вещей меня до сих пор в дрожь бросает. А ты смелая, тебе все нипочем!

— Никакая я не смелая, — вздохнула она, сжимая поручни и глядя прямо перед собой. — Я тоже боюсь, и не меньше твоего, поверь. Но когда мы бросаемся на абордаж, я стараюсь внушить себе, что передо мной враги, которые хотят захватить меня и снова продать в рабство. Тогда меня охватывает ярость, я забываю страх и дерусь, как бешеная.

Минерва надолго замолчала, словно раздумывая, что бы еще сказать, но когда я вопросительно взглянула на нее, лишь сладко зевнула и предложила пойти досыпать, иначе утром все из рук будет валиться, а нам еще палубу драить.

Я в точности последовала совету подруги и на следующий день нанесла визит капитану. При виде сказочной красоты рубинов глаза Адама изумленно расширились, но просьбу мою он выслушал без комментариев и при мне запер камни в свой личный сейф.

Первое время мы с Минервой почти не расставались и держались друг друга, но постепенно научились самостоятельности, заняв в команде каждая свое место, наиболее соответствующее индивидуальным способностям и пристрастиям. Конечно, я не могла похвастаться такими же достижениями, как она. Минервой восхищались все поголовно — от безусых юнцов до покрытых сединой и шрамами морских волков. Она обучалась незнакомым навыкам с такой поразительной быстротой, словно море было ее родной стихией.

Гибкая, ловкая, легконогая и цепкая, она ни в чем не уступала опытным марсовым, отдавшим морской службе не один десяток лет. Ей ничего не стоило пробежаться по рее, повиснуть на ногах вниз головой и свернуть или распустить нужный парус. У меня дыхание перехватывало и желудок начинал вращаться, когда Минерва бесстрашно разгуливала по канату, натянутому на головокружительной высоте, а вот мужчин ее невероятные прыжки и рискованные трюки приводили в дикий восторг, что в немалой степени способствовало укреплению ее авторитета в команде. Она вообще легко сходилась с людьми и в мужской компании никогда не терялась. Охотно смеялась над их незамысловатыми шутками, пропускала мимо ушей непристойные выражения, а в ответ на грубость или двусмысленный намек умела так отбрить неосторожного нахала, что у того потом всю ночь уши горели. Очень скоро она стала для них, что называется, «своей в доску». В детстве я тоже была такой и верховодила вместе с Уильямом шайкой уличных мальчишек, но люди с возрастом меняются, и теперь я старалась держаться в стороне от мужских сборищ. Как ни старалась я не подавать виду, слыша за спиной смешки или сальные остроты в свой адрес, румянец на щеках выдавал меня с головой, что вызывало очередной приступ веселья у балагуров и зубоскалов. Правда, ко мне они тоже относились с уважением и даже некоторой опаской, поэтому сильно не донимали, но подарили дружбой и допустили в свой круг на равных только Минерву, что меня вполне устраивало. Впрочем, нашелся среди них и один негодяй, ставший ей злейшим врагом, но об этом чуть позже.

Уверившись в недюжинных способностях девушки, Винсент всерьез взялся за ее обучение, что повышало, по сути, неофициальный статус Минервы до мичманского уровня. Он учил ее вязать морские узлы и разбираться в снастях, управляться с парусами и пользоваться компасом. Она все схватывала на лету, и вскоре Кросби перешел к счислению и картографии, навигации и штурманскому делу, посвятил прилежную ученицу в тонкости обращения с буссолью, астролябией и секстантом [43] и научил ориентироваться по звездам.

Хотя Винсент посвящал занятиям с Минервой львиную долю своего свободного времени и они часто оставались наедине, вел он себя с ней исключительно по-братски, как будто начисто позабыл о том, что она женщина, а он мужчина. Минерва же, я уверена, не забывала об этом ни на миг. Она открыто восхищалась его обширными познаниями в морском деле, дерзостью и отвагой в бою, отдавала должное упорству и трудолюбию, позволившим мулату-полукровке занять достойное место в команде, более чем наполовину состоящей из белых, но смущалась, заливалась краской и со смехом отворачивалась, стоило мне намекнуть, что Винсент, помимо всех прочих достоинств, сложен, как греческий бог, и столь же красив. Кросби, в свою очередь, не уставал нахваливать Минерву за выдающиеся успехи в учебе и щедро делился с нею всем, что знал и умел сам.

Повышенное внимание и забота, которыми окружил ученицу старший помощник, нравились далеко не всем, но в особую ярость приводили они нашего юнгу Чарли, прежде ходившего у Винсента в любимчиках. Никто, естественно, не воспринимал всерьез угрозы и проклятия, которые бормотал себе под нос или цедил сквозь зубы прыщавый, нескладный и вечно надутый пятнадцатилетний подросток. На него просто не обращали внимания, а то и вовсе не замечали, как не замечают порой микроскопическую течь в трюме ниже ватерлинии, забывая о том, что со временем она может доставить не меньше неприятностей, чем пробоина от пушечного ядра.

• Предыдущая
• 42/84
• Следующая