Проспать Судный день - Уильямс Тэд - Страница 1

Я еще никогда не бывал на суде на Небесах — лично. Во-первых, не так часто они случаются.

Подожди же, о мудрый ангел, скажете вы. Как вообще могут быть суды на Небесах?

Очень хороший вопрос, поскольку, раз уж ты очутился в Великой Радости, ты уже должен быть просто золото, да? Тебя уже судили и признали праведным, иначе ты бы туда и не попал, а если ты трудишься во славу Всевышнего, как вообще ты можешь совершить неправедное?

Ну, во-первых, вся эта штука со Свободой Воли — люди и ангелы должны иметь свободу совершать ошибки, иначе мы жили бы во вселенной, подобной часовому механизму, где все идеально и предопределено. По большей части, на Небесах все так и есть, огромное стадо безмятежных золотых созданий, которые живут в совершенной гармонии, будто огромный улей, жужжащий с ощущением счастья и причастности общему делу. Но всем нам известно, что в природе, как бы совершенна ни была система, всегда найдется пара тупых пташек, которые к зиме полетят на север, когда все на юг летят, один придурочный лосось, который радостно понесется вниз по стремнинам, крича «Вау, блин! Посторонись, все!», врубаясь башкой в рыла нормальных рыб, которые плывут против течения на нерест. И ничего, что потом эти редкостные идиоты замерзнут и рухнут на землю, или просто сдохнут, не исполнив предназначение, главное — Свобода Воли. Очевидно, мы, ангелы, способны поддаться импульсивному желанию точно так же, как и все остальные. Так что суды на Небесах бывают, и сейчас я должен был впервые присутствовать на одном из них.

Правда, слово «присутствовать» несколько обманчиво в этом случае. Да и не первый это случай на моей памяти, поскольку я слышал о нескольких других судах. Здесь, в Обители Радости, важные вещи узнаешь, и достаточно подробно, даже не присутствуя непосредственно. Это трудно объяснить, поскольку… ха, это же Небеса. Представьте себе, что вы сидите в битком набитом баре, уже начался плей-офф в чемпионате, и сегодня матч, в котором участвует местная команда. Вам вовсе не обязательно прилипать к экрану, чтобы знать, как идет игра. Можно узнать об этом множеством других способов. Так и я знал о судах, которые бывали прежде.

Но на этот раз все было иначе, и я занял превосходное место, посередине в первом ряду. Бедному оплошавшему ангелу предстояло в полной мере вкусить правосудие Небес, и весь Сияющий Город был исполнен ожидания. Дворец Правосудия искрился и пульсировал светом множества ангелов, ангелов, которые хотели не просто получить общее впечатление о суде, но хотели ощутить это более непосредственно и лично. Мне показалось, что я даже заметил неподалеку архангела Темюэля (которого мы, рядовые ангелы, обычно называли «Мулом»).

Толпа Спасшихся, прижатых друг к другу в огромном сияющем зале, пусть они и были осязаемы где-то наполовину (еще одна штука на Небесах, которую так просто не объяснишь), начала взволнованно перешептываться, когда появились судьи, огромные пламенеющие фигуры, олицетворяющие добро и величие. Одни из самых великих и добрых во всей Третьей Сфере. Я знал их всех.

— Мы собрались пред взором Всевышнего, чтобы вершить справедливость.

Эти слова прозвучали от фасетчатого многогранника ослепительно-белого света, являвшего внешний облик Терентии, могущественного ангела, которая обычно вела торжественные церемонии. Другие четверо небесных судей, Караэль, Разиэль, Энаита и Чэмюэль, молча взирали, стоя позади нее, и их пламена выстроились в ряд, будто огни огромной меноры в пятый день Хануки.

— Бог любит вас всех, — добавила Терентия, а затем обратила внимание на меня. — Ангел-адвокат Долориэль, ты обвиняешься в заговоре против законов Небесных. Помимо нескольких преступлений, ты также обвиняешься в грехах Гнева, Гордыни, Зависти и Алчности, самых ужасающих. Если ты будешь признан виновным, ты будешь изгнан с Небес в Преисподнюю, где будешь страдать вечно. Есть ли у тебя вопросы, прежде чем мы начнем?

Ага, мне досталось такое хорошее место лишь потому, что судили меня. И если у вас на моем месте возникли бы вопросы, поверьте, у меня они тоже были, начиная с «Как я сюда попал?» и заканчивая «Куда я теперь попаду отсюда?», но в силу причин, которые я объясню по ходу дела, я не считал, что какие-то вопросы пойдут мне на пользу.

— Слушайте, вы же уже все равно решили, что сделаете, — сказал я, круто, хладнокровно, спокойно, по крайней мере, мне бы так хотелось, хотя чувствовал я себя совершенно иначе. — Давайте ближе к делу, поскольку все мы знаем, что главное веселье начнется, когда вы зачтете приговор.

Но, подожди, скажете вы, как ты вообще докатился до такого, чтобы попасть на суд Небесный, Бобби Доллар? Как такое могло случиться с тобой, одним из самых любимых и уважаемых ангелов Небесных?

Да уж, смешно, нечего сказать. Пни того, чью бессмертную душу судят на Небесах, так, поржать.

Вы действительно хотите знать, как я до такого докатился? Наверное, стоит начать с того сна, что мне приснился.

Дрова были сложены в кучу, выше голов зрителей, радостно улюлюкающих. На вершине огромного костра виднелся приговоренный, повисший на шесте, к которому он был привязан, выглядящий как-то нереально, будто выброшенный из магазина манекен или выброшенная ребенком игрушка. На приговоренном был сверкающий доспех воина, но фигура его не была фигурой могучего мужа. К сожжению была приговорена женщина. Святая Жанна д'Арк.

Она подняла голову и обвела взором заполненную народом площадь городка. Наши взгляды встретились. Я увидел поблекшие золотисто-русые волосы и глаза, красные, будто кровь. И мое сердце сжало холодом. Это не была Орлеанская Дева — это была Каз, моя Каз, моя прекрасная женщина-демон, создание, завладевшее моей душой и подвергшее ее такой опасности.

Кто-то поднес к дровам факел. Сначала занялась растопка, от нее пошли струи белого дыма, оплетая ноги приговоренной. В считаные секунды пламя взобралось по сложенным дровам, придав дыму цвет закатного солнца. Каз извивалась, пытаясь освободиться от уз, все отчаяннее и отчаяннее, по мере того, как пламя подымалось выше.

Я не мог шевельнуться. Открыл рот, чтобы окликнуть ее, но не мог вымолвить ни слова. Я оцепенел, беспомощный. Сейчас, когда она более всего нуждалась во мне, я ничего не мог сделать.

— Не могу докричаться! — крикнула она, а кольца дыма обвили ее корчащееся тело, будто змеи. — Бобби! Не могу докричаться до тебя!

И ее слова стали воплем.

Языки пламени взметнулись в небо, и я уже не видел ее, сквозь огонь и дрожащий от жара воздух. Ее корчащийся силуэт, дым, дома позади нее, все начало изгибаться и колебаться, будто под водой. А потом, сквозь подымающееся вверх облако дыма, я увидел мелькание силуэтов над ней. Крылатых силуэтов, падающих с неба.

Аллилуйя! Зазвонили колокола во всем городке, запели песнь искупления. Аллилуйя! Крылатые пронизали дым — ангелы, ангелы, прилетевшие спасти ее! Ангелы…

А затем я разглядел их четче. Может, это были лишь искажения, от дрожащего раскаленного воздуха, но те, кого я принял за спасителей, выглядели мрачными и ужасными, со сверкающими, словно молнии, глазами, крыльями цвета опаленной бумаги, светящимися по краям. Ибо огонь был природой их.

Ангелы или демоны, подумал я. Пришли, чтобы спасти ее или, напротив, утащить в вечную муку? Парализованный, онемевший, я лишь слушал, как колокола звонят все громче.

Я резко сел, путаясь в одеяле. В комнате было темно, лишь свет уличного фонаря едва пробивался в щель между дешевыми занавесками. Ни пламени, ни дыма, только мобильный, пищащий, играющий эту ужасную музыку, снова и снова.