Предвестник шторма - Ринго Джон - Страница 83
- Предыдущая
- 83/174
- Следующая
Она отпила кофе, чтобы создать видимость спокойствия, и снова оглядела комнату. Большинство пилотов просто слушали, впитывая ее слова. В таком полете едва будет время вздохнуть, не то что читать записи. И все задание будет запрограммировано в самих машинах — чтобы пилоты имели представление, что происходит, если им придется изменить план. Керман взял лежавший перед ним лист бумаги и принялся складывать его, негромко насвистывая.
— Мы пойдем на бреющем полете — прости, Уордли, — сказала она в сторону, что вызвало всеобщие усмешки. — Установите аппаратуру следования рельефу местности на отметку «Жестко». И мы пойдем по одному. Когда теряем передовую птичку, ее сменяет следующая в очереди. Будем надеяться, остальным удастся избежать того, что сбило первую. Альтернатива — то есть налететь всей массой — самоубийство. Ничто в наших данных не говорит о том, что мы сможем перегрузить системы послинов.
Керман отвлекал Аугусту. Какое бы оригами он там ни делал, шелест бумаги переплетался с ее словами. И она подсознательно пыталась вспомнить, что за песню он насвистывал. Знакомая песня, только не сообразить, откуда она.
— В конце концов либо мы получим полную картину контролируемого послинами района, либо у нас закончатся самолеты — решайте сами, что вероятнее. Мы будем вести непрерывную запись данных со всех наших сенсоров, но в остальном идем в полную неизвестность. Нам придется полагаться на оборудование для полетов в условиях плохой видимости и инфракрасные радары, чтобы избегать препятствий на местности и собирать информацию. Я понимаю, как сильно Армия нуждается в разведданных, но единственный способ их получить — это постараться вернуться.
Последнее предположение породило недоверчивое хмыканье. Она подумала на Кермана, который, казалось, полностью был поглощен своим замысловатым оригами.
Аугуста понимала, насколько мала вероятность вернуться с этого задания. Тем не менее все поставили подпись в соответствующей строке и подняли руку в присяге. Но она все же намеревалась дать людям шанс отступить.
— Когда мы окажемся в корзине, непосредственно в районе Фредериксберга, я намерена переключить все сенсоры в полностью активный режим, чтобы получить максимально возможную информацию.
До того, как она это сказала, в комнате слышалось легкое шуршание бумаг и приглушенные разговоры. Когда слова прозвучали, воцарилась полная тишина.
— Ввиду опасности и того факта, что мы вынуждены будем перевести сенсоры в активный режим, лично я не рассчитываю вернуться назад. Учитывая этот факт, кто хочет отказаться, может это сделать сейчас.
Она сделала паузу и подождала, не поднимется ли кто-то. Удивительно, но никто не встал. Она многозначительно посмотрела на Кермана, но старик-пилот только слегка улыбался и продолжал насвистывать.
— О’кей, за исключением первого захода очередность определим жребием. А, да. Мы пойдем с полным боезапасом для атаки по наземным целям. Если вы найдете лакомую цель, нет причин не врезать поганцам.
— Итак, кто делает первый заход? — спросил Керман, надевая черные очки авиатора и разворачивая оригами поворотом руки. Он явно полагал, что как авиатор с наибольшим опытом в полетах такого рода это должен быть он.
— А как вы думаете, капитан Керман?
Когда последний замешкавшийся пилот покинул комнату, оригами в виде грибовидного облака осталось лежать, подрагивая в потоке воздуха из кондиционера.
На тысяче двухстах узлах стоящие в темноте деревья по обе стороны реки сливались в серое пятно, даже когда Аугуста была в полном сознании. С аппаратурой следования рельефу местности на отметке «Жестко» самолет больше не подстраивался к человеческой физиологии. Единственное, что для него имело значение, была живучесть машины. В результате сочетания технологии векторной тяги, способности держать курс на высокой скорости и крепкой конструкции самолета подполковник Шерман регулярно испытывала перегрузки свыше шестнадцати g .
В промежутках между серой и красной пеленой перед глазами она видела серебряные и красные вспышки с обеих сторон. Сначала она приняла их за оптические эффекты перегрузок, затем до нее дошло, что они означают.
— База, я Тигровая Акула-Один, — выдохнула она. — Вы фиксируете огонь, прием?
— Подтверждаю, Тигровая Акула-Один. Вы держитесь там?
— Отрицательно, База. Я периодически отключаюсь и… оооооо блииин…
Она прервалась.
— Извиняюсь, База, — продолжила она через мгновение. — Это была горка над Руфин-Понд.
— Держитесь, Тигровая Акула. Вы уже миновали место, где «Кайовам» надрали задницу.
— Поняла вас, База. Огонь нарастает, тут… черт! — Она дала команду телекамере, способной снимать при низкой освещенности. — Много послинов направляются в город по Семнадцатому. Фредериксберг, должно быть, еще держится.
На телеэкране в просветах между деревьями мелькала масса кентавров, двигающихся на север по ЮС-17. Эти же деревья мешали системам прицеливания бого-королей; плазма, флетчетты и лазеры наводились достаточно долго, чтобы «Перегрин», вопреки всему, оставался целым.
— Иду сейчас на Фредериксберг, — продолжала она, снова направив камеру вперед. — Вижу трассеры, они, должно быть, еще дерутся. Собираюсь дать им немного места. Не хочу никого убить звуковой волной.
Она набрала последовательность команд на панели, и самолет заложил крутой вираж над массой послинов на Семнадцатом. Чтобы уцелеть, вираж прошел с перегрузкой свыше двадцати g , и она на мгновение потеряла сознание, несмотря на все усилия не выключиться. Чернота продолжалась всего лишь мгновение, и Аугуста не поддалась полному оттоку крови от головного мозга, последствия которого пилоты называют «курица с отрубленной головой». Через пару мгновений она снова была готова действовать. Однако за это время она пронеслась свыше трех миль и приближалась к высоте Конкорд слишком быстро, чтобы навести оружие на следующую вероятную цель.
— Они идут сплошным потоком также по Ю.С.-1, — продолжала она, придя в себя. — Полагаю, они оттесняют наших в город. Направляюсь к развязке М-95 и включаю активный режим.
Эта была одна из нескольких обязательных задач полета, и Аугуста не сомневалась, что для нее последняя. Сразу после развязки М-95 и ВА-3 она окажется на открытой местности, излучая по всему спектру, и это станет западней. Вот что, наверное, чувствовали японские камикадзе. Она внесла серию дополнений в управление оружием.
F-22 варианта «Перегрин» нес ряд приборов, от которых разработчики первоначального F-22 никак не ожидали, что они когда-нибудь станут стандартным оборудованием. Самолет задумывался и проектировался в дни Глобальной Системы Позиционирования (GPS) как истребитель для превосходства в воздухе. Если бы на него собирались установить систему автоматического наведения по целям на поверхности, она бы базировалась на GPS.
Однако поскольку проектировщики, модифицировавшие F-22 в вариант штурмовика по наземным целям, осознали, что никаких спутников не будет, и точка, им пришлось создать другие средства. В конце концов они остановились на трех старых, но проверенных технологиях.
Во-первых, «Перегрин» довольно точно мог определять свое положение на основе инерционных датчиков. Зная, откуда он стартовал, чувствительные датчики измеряли каждый вектор направления аппарата и на основе вычисления всех этих разных векторов могли установить свое текущее положение с приличной точностью. Это была технология шестидесятых, но с современными компьютерами, программами и сенсорами уровень точности во много раз превышал таковой любой прежней системы. Однако чем дальше улетал самолет от точки старта, называемой НТ, тем больше становилась погрешность. Это было особенно заметно, когда самолет проводил чрезмерное маневрирование на максимальной тяге, как при «жестком» режиме аппаратуры следования рельефу местности.
- Предыдущая
- 83/174
- Следующая
