Предвестник шторма - Ринго Джон - Страница 138

• Предыдущая
• 138/174
• Следующая

— Хорошо. Как, по-вашему, мне следует поступить? Подать в отставку?

— Нет, — твердым тоном произнес Хэдкрафт. — Бегство не приносит ничего, кроме клинка в спину. Еще один урок Барвона. Если ты должен что-то сделать, значит, делай. И как бы мало мое мнение ни значило, я считаю, вы должны остаться. И я готов сказать это публично. Но вам лучше учиться побыстрее. Ошибки такого рода могут происходить только однажды.

Президент кивнул.

— Итак, пора уходить?

— Да, господин президент, — сказал шеф Отделения, метнув в морского пехотинца последний свирепый взгляд.

— Куда мы направляемся? — без интереса спросило главное должностное лицо страны.

— В Кэмп-Дэвид, господин президент, — сказал шеф Отделения.

— Но есть одна крохотная проблема, — заметил морской пехотинец. В его голосе слышалась нотка мрачного юмора.

— Здесь нам оставаться нельзя. Из-за всех этих мостов генерал Хорнер не может гарантировать, что переправы не произойдет. Но приземления происходили повсюду, господин президент, — раздосадованно вздохнул шеф Отделения. — Только что произошло еще одно в Пенсильвании. Поэтому я не считаю ваше передвижение полностью безопасным.

— И не забывайте, — ехидно заметил капитан, — что на пути туда стоит какая-то дивизия. Некоторые из ее солдат могут быть не столь снисходительны к президентским ошибкам, как я.

Президент снова поднял руку к шефу Отделения.

— И какое решение?

— Одеть вас в скафандр, — ответил Хэдкрафт.

Президент заморгал от удивления.

— Я думал, что скафандр может носить только один человек.

— Ну, — сказал морской пехотинец, поднимая руки ладонями вверх, — это долгая история.

— Изложите ее кратко, — предложил президент.

— О’кей, — вздохнул капитан.

Он прошел вперед и присел на край стола совещаний, не спросив разрешения. Президент заметил, что оставшиеся от последней трапезы министра обороны крошки запрыгали по поверхности стола и на некоторое время повисли в воздухе. Он в конце концов сообразил, что, должно быть, включилась антигравитационная система скафандра, чтобы снизить воздействие полутонного скафандра на сравнительно хрупкий стол.

— Первым делом надо сказать, что скафандры подстраиваются под владельца, — сказал капитан. — И когда они «застывают» в этой форме, требуется вмешательство господа или по крайней мере мастера-ремесленника индоя, что их изменить. Вот почему мы стараемся удостовериться, что люди будут оставаться примерно в одной и той же физической форме, прежде чем мы станем подгонять к ним скафандры. Вы можете постепенно меняться с течением времени, это не страшно. Скафандр сам подстроится под медленное изменение. Но резкий набор веса заканчивается на самом деле плохо. Так же и потеря. Внутренний слой может расширяться и сжиматься до известной степени, впрочем, так что в целом все в порядке.

Но человек может надеть скафандр другого владельца. Если они примерно одного сложения.

— Я понимаю это так, что у меня примерно такое же сложение, как у кого-то из подразделения? — сухо спросил президент.

Некоторое время скафандр молчал. Президент был уверен, что, если бы он мог видеть лицо офицера, на нем отражалось бы немалое огорчение.

— Это не совсем то, о чем мы говорим, сэр, — неохотно продолжил Хэдкрафт, затем остановился.

— Что?

В конце концов скафандр повторил жест с ладонями вверх. Президент осознал, что это может быть единственный жест, доступный для пользователя боевого скафандра.

— Больше половины подразделения выбирается на основании физиологии действующего президента. Мы всегда сознавали, что если дела пойдут хреново, то нам может захотеться одеть подзащитного в броню.

— А! — Президент посмотрел на шефа Отделения, который старательно пытался скрыть ошарашенное выражение. — Что скажете, агент Рорбах?

Офицер Секретной Службы потряс головой:

— Вы, парни, это запланировали?

— Послушай, агент! — сказал морской пехотинец с мрачной усмешкой. — «Рассчитывай на победу, готовься к поражению» — единственный способ выжить на Барвоне. Так что да, мы это планировали. Хотите верьте, хотите нет, мы чертовски серьезно относимся к нашим обязанностям по охране президента.

Скафандр не изменил положения ни на йоту, но что-то подсказало агенту Секретной Службы, что его разглядывают. Он кивнул в знак согласия с таким важным пунктом.

— Как бы то ни было, — спустя мгновение продолжил морской пехотинец, — у нас есть свободный скафандр. Сержант Мартинес была в отпуске и в ближайшее время не вернется. Место регистрации — Лос-Анджелес.

— Я так понимаю, что сержант Мартинес моего размера, — усмехнулся невысокий и худощавый президент.

— Да, — ответил капитан. — Это не та проблема.

— А какая проблема та?

— Ну, есть еще две. Одна большая, другая маленькая.

— Расскажите мне сначала про большую, — без тени юмора сказал Рорбах.

— О’кей. Эти штуки работают таким образом, что они «считывают» сигналы нашей нервной системы. У них обычно занимает примерно тридцать часов, чтобы полностью настроиться. И управляющая псевдонервами программа установлена в автономном приборе искусственного разума, который считывает не только сигналы наших нервов, но и нашу «персональность». И она построена на совершенно другом алгоритме, чем ПИРы, — продолжал морской пехотинец, указывая на ПИР президента на столе. — Так что «гештальт» [76] способен взять на себя контроль над скафандром, если человек внутри ранен, и делать всякие вещи, где у ПИРа имеются ограничения. Типа хирургии, ведения боя и тому подобного.

— Постойте-ка, — сказал шеф Отделения. — Вы хотите сказать, что в нем есть самоуправляемый компьютер, имеющий определенную «индивидуальность»? Как он отреагирует на наличие внутри президента?

— Мы не знаем, как он отреагирует, — признался командир подразделения.

— Нет, — отрезал шеф Отделения. — Не пойдет!

— А что, — спросил Хэдкрафт устало циничным тоном, — вы собираетесь везти его через зону приземления в одном из ваших долбаных «Сабурбанов»?

— Подождите, — сказал президент. — Остановитесь. Капитан, можем мы… поговорить с этой личностью? Сказать ему, что происходит? Сказать о причинах?

— Да, наверное, но я не знаю. Видите ли, мы даже не замечаем гештальт. Эта вещь и есть мы. Вы ведете беседы со своей селезенкой? — риторически спросил он.

— Так вы собираетесь поговорить с ним, прежде чем я попытаюсь его надеть?

— Да, сэр. И если мы посчитаем это слишком опасным, мы дальше не пойдем, — продолжал он больше для шефа Отделения, чем для президента.

Президент поднял руку, чтобы предотвратить протест шефа Отделения, и кивнул.

— О’кей, мы попытаемся. Я согласен, что разъезжать в «Сабурбане», с учетом ситуации, не самая хорошая идея. Вы упомянули еще одну незначительную проблему?

— У-у, да, — огорченно произнес морской пехотинец.

Розелита Мартинес явно была очень сердитой женщиной. Если такая вещь, как экстрасенсорное восприятие, существовала, то президент Эдвардс испытывал именно его. Ярость скафандра передавалась ему по каналу связи, которому предполагалось быть средством незаметного двустороннего общения. Причина ярости гештальта была неоднозначной. Он скучал о своем настоящем владельце. Он ненавидел послинов. Он терпеть не мог «крупных шишек», и один из них сидел в его утробе. Но он любил своего подзащитного. Он обожал подзащитного. Он должен был его защищать. Он был в сильном замешательстве. Он был очень сердит. Он был очень-очень сердит.

— Господин президент, — сказал капитан. Голос звучал странно, невероятно четко и без всяких фоновых шумов, обрезанных технологией трансляции.

Президент попытался повернуть голову вопреки охватывавшему ее слою желе шлема. Он мог едва шевельнуть головой из-за него, но поле зрения шлема дико прыгало туда-сюда, пока он боролся с «Джелл-О». [77]. Его метания вызывали головокружение.

• Предыдущая
• 138/174
• Следующая