Когда дьявол пляшет - Ринго Джон - Страница 190

• Предыдущая
• 190/196
• Следующая

Канава, по которой он полз и которая реально помельчала, снова начала углубляться. Настолько, что он почувствовал, что может маленько приподняться и передвигаться чуточку быстрее.

Он полз, частично опираясь на колени и локти. Не на четвереньках, для этого не хватало укрытия. Но и не по-пластунски. Назовем это передвижение гребаным ползком по-канавски. Он начал набирать ход, раскачиваясь из стороны в сторону и раскорячившись на манер краба, когда со стороны послинских окопов послышался треск, и зад ему словно обдало кипятком.

Снова упав на живот, он ощупал себя сзади и выругался, когда рука стала мокрой. Либо у него случился худший в мире приступ геморроидального кровотечения, либо какой-то сукин сын из послинов только что прострелил ему задницу.

Томас покачал головой, наблюдая за отважным бедолагой в канаве. Включенный в режиме термального изображения прицел ясно показывал, что его только что подстрелили в задницу — капли крови давали заметные пятна остаточного тепла, — но он все еще полз вперед. Другой лежал на брюхе, не мертвый, судя по температуре, скорее всего слишком перепуганный, чтобы двигаться. В канаве находилось еще одно ослепительно белое тело без головы. Оно было настолько горячим и так явно мертвым, что не иначе как отведало плазменного заряда. Помимо этих, похоже, большинство остальных погибли в первые несколько мгновений.

Он осмотрел в прицел позиции послинов и покачал головой. Вся эта стрельба из их плазменных пушек оставляла заметные следы на дороге и разогрела воздух под мостом. И каждая вспышка разорвавшегося артиллерийского снаряда на мгновение прерывала работу прицела. Но он все же мог различить лошадей; тепла они выделяли немного меньше людей, но были все же значительно теплее по сравнению с усиливающейся прохладой вечера и остывшим грунтом под мостом. И их было немного, вроде как четырнадцать, а может, и пятнадцать; еще один лежал на дне траншеи и не двигался.

Теперь оставалось вычислить бого-королей.

Он на мгновение уловил легкую дымку вокруг головы одного и переключился с термального сканирования на видимый свет. В зеленой пелене он едва смог увидеть гребень у него на голове; послин, должно быть, поднял его лишь на секунду и создал это термальное гало вокруг своей головы.

Он кивнул самому себе и переключился обратно в термальный режим. Сделав вдох, он снял «Барретт» с предохранителя, положил палец на спусковой крючок и начал плавно нажимать.

Сержант Бакли пригнулся, когда послины открыли ураганный огонь, но, похоже, не в его сторону. Он рискнул бросить беглый взгляд, и было ясно, что они стреляли из всего, что у них было, по гребню слева и выше.

Решив рискнуть еще раз, он поднялся на четвереньки и поспешил к бетонному обломку, который смотрелся неплохим укрытием. Вероятно, он представлял собой кусок южного пролета, обрушенного ядерным взрывом, но для Бакли он был словно ниспослан небесами; он, наверное, сможет за ним даже сесть.

Он перекатился за глыбу, когда огонь утих, и взвесил свое положение. До траншеи послинов было метров двадцать, но огонь оттуда велся из большего числа стволов, чем он думал. И артиллерия их не повыбивала, только лишь заставляла пригибаться. Немного.

Все выглядело так, словно был кто-то еще, — может быть, на гребне сидел снайпер. Хоть бы он пережил ответный огонь. Это было бы хорошо. Бакли будет приятнее знать, что он все-таки не один.

Он перекатился к южной стороне глыбы и обдумал имевшиеся у него варианты. Примерно на пять метров ближе к мосту лежал еще один обломок, этот уж точно кусок моста, с торчащим из него куском стали. И он лежал, прислоняясь к центральному пилону. Если получится добраться до этого обломка, оттуда можно будет пролезть чуть дальше, обходя послинов с фланга, и прочесать их траншею огнем, от начала и до конца. И судя по тому, как обвалилась южная часть, он будет в «хорошем камне».

Термин «хороший камень» несет особое значение для пехоты. Битый камень был другом пехоты; бронетехника одолеть его не могла, он гасил большинство артиллерийского огня, и послины его терпеть не могли. «Хороший камень» означал обломки вроде этого моста, попадавшие так, что человек мог проползти между ними в поисках укрытия. Южный пролет выглядел как «великолепный камень».

Впрочем, чтобы добраться до тех обломков, требовалось решить две проблемы.

Первую представляла артиллерия. Снаряды падали точно на цель — казалось, на самом деле они занимаются пробиванием ям в асфальте, — но они также падали всего в нескольких метрах от маршрута, которым ему придется воспользоваться, чтобы достичь убежища. Если бы он имел радио, он сказал бы им переключиться на дым. Но радио у него не было, и радист находился слишком далеко позади, чтобы докричаться. Даже бы если крик не выдал его позиции, хотя непременно выдаст.

Он слыхал, что можно передвигаться всего в метре-двух от падающих таким образом снарядов, если они падали «в сторону» от тебя, как сейчас. Каждый снаряд разрывался с крепким толчком ударной волны, но настоящими убийцами в артиллерии были осколки. Большинство из которых летели в сторону послинов. Теоретически очень малое их количество должно было лететь в том направлении, где он собирался пройти.

Теоретически. Очень малое.

Второй проблемой — конечно, в предположении, что его не угробит артиллерия, — являлся факт, что между его теперешней позицией и следующим обломком отсутствовало всяческое укрытие. Какое бы то ни было. Место было плоским и ровным, совершенно лишенным растительности, которая когда-то могла здесь находиться, прямо на виду у послинов и менее чем в двадцати метрах от них.

Он мог попытаться пробежать. Просто встать и рвануть. Тут проблема заключалась в том, что послины на что-либо подобное обычно реагировали гораздо лучше людей; это будет все равно что пытаться проскочить мимо профессионального стрелка по летающим тарелочкам. Их головы торчали над траншеей, покачиваясь вверх-вниз, даже под огнем артиллерии. Шансов проскочить у него было не больше, чем у снежка в преисподней.

• Предыдущая
• 190/196
• Следующая