Громобой - Стюарт Пол - Страница 30

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая

Прутик кивнул и с тревогой наблюдал за колеблющимися тенями.

— Это место коварное, — тихо сказал он. — Здесь что-то такое… Или кто-то — я не знаю. Но я вижу лица, на которых не могу остановить взгляд, и слышу голоса, которые смолкают, когда я прислушиваюсь к ним.

— Так и есть, — мечтательно произнес Профессор. — Вопросы, ищущие ответов. Теоремы, требующие доказательств…

— Конечно, — продолжал Прутик, поднимая меч рукой, одетой в перчатку, — если бы не это… Меч напоминает мне, откуда я родом и кто я такой. Железная перчатка — о том, каким я никогда не должен стать. Без них, боюсь, я бы мигом потерял себя здесь. О, Профессор, мы должны как можно скорее покинуть этот лес!

Профессор вздохнул, но не пошевелился.

— Прутик, — тихо сказал он. — Моя шея была сломана при падении. Только потому, что я приземлился в этом лесу, я еще жив. Я не могу покинуть бессмертный Сумеречный Лес. Я бы умер в тот миг, когда переступил его границу.

Прутик в отчаянии покачал головой. Разумеется, это было правдой.

— Но это не так и плохо. Теперь я могу изучать грозофракс вечно, — улыбнулся Профессор. — А чего еще мог бы желать Профессор Света?

Прутик невесело улыбнулся в ответ. Если Профессор не может идти, то с чем останется он? Снова один? Он не мог вынести этой мысли.

— Профессор, — робко спросил Прутик. — Но вы ведь поможете мне найти остальных, правда?

Профессор повернулся и серьезно посмотрел на него.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился он. — Мы, академики Санктафракса, вовсе не такие негодяи, как этот вероломный мерзавец; этот выскочка, этот точильщик ножей Вилникс Подлиниус, и не важно, что, быть может, ты слышал о нас другое.

— Прошу прощения, я совсем не хотел сказать… — замялся Прутик. — Просто… Я не мог… Я не могу…

— Ну успокойся, успокойся, Прутик, — проговорил Профессор.

— Я должен уйти отсюда! — крикнул Прутик. — Пока не слишком поздно.

— … слишком поздно… слишком поздно… — дразнил лес.

Профессор неуклюже обнял Прутика за плечи.

— Даю слово, что не покину тебя, — заверил он мальчика. — В конце концов, — Профессор указал на ветку, поддерживающую его голову, — за добро следует платить добром.

— Спасибо, — всхлипнул Прутик и поднял взгляд. — Я…

Профессор смотрел вдаль, а на его губах играла улыбка. Вновь его сознанием овладели коварные призраки и фантомы, витавшие в самых темных уголках леса.

— Свет, воплощенный в твердом теле, — мечтательно прошептал Профессор. — Свет, ставший цельным.

— Профессор! — тревожно закричал Прутик. — Профессор! Вы дали мне слово!

— Профессор! — крикнул Прутик прямо в ухо своему попутчику. — Это я, Прутик. Вы должны мне помочь.

Однако Профессор просто-напросто отвернулся, поднял руку и начал внимательно рассматривать тыльную сторону руки.

— Только посмотри, как кристаллы прилипают к каждому волоску, — восхищался он. — И как свет распространяется по всей длине волоска — от самого волосяного мешочка до кончика.

Прутик кивнул. Волоски действительно светились. Ну и что дальше?

— Профессор, — снова обратился к нему Прутик, — послушайте меня.

— Вы правы, мой старый, верный друг и соперник, — продолжал Профессор. — Он, кажется, действительно впитывает свет. Надеюсь, что вы заметили частицы бурой пыли посередине. Подобное вещество, должно быть, на самом деле обладает очищающими свойствами…

Покачав головой, Прутик отвернулся. Точно так же, как рыцарь принял его за своего соотечественника Гарлиниуса, так и Профессор видел и слышал вместо Прутика Профессора Темноты. Безнадежно. Совершенно безнадежно.

Прутик боролся со слезами.

— Вы пойдете со мной, — сказал он, осторожно взяв Профессора за рукав и уводя его. — Пойдемте. Две головы лучше, даже если одна из них разбита и пуста.

Они не сделали и дюжины шагов, когда Профессор остановился и повернулся к Прутику:

— Что ты хочешь этим сказать — «разбита и пуста»?!

Прутик рассмеялся от радости:

— Профессор! С возвращением!

— Ох, Прутик, — тихо ответил Профессор Света. — Это удивительное место!

Прутик неуверенно улыбнулся, но промолчал. Профессор начал толковать о свойствах грозофракса.

— Это материализовавшийся свет! — восторгался он. — Твердая энергия. Ты можешь себе это представить, Прутик? Летучий при ярком свете, прочный в сумерках и, однако, тяжелый, когда его обволакивает темнота. Грозофракс, вне всякого сомнения, — дивное вещество!

Прутик кивнул. По крайней мере, он знал, что это соответствует действительности.

— Но его вес, как наглядно доказал Ферумикс, относителен, — продолжал Профессор. — X равен У + Z в пределах p, где X — вес, У — площадь поверхности кристалла, а Z — степень его прозрачности. — Он нахмурился. — Или блеска?

Прутик снова с беспокойством посмотрел на Профессора. Подтверждают вычисления Профессора то, что он в здравом уме и твердой памяти, или он порет чушь?

— Ну разумеется, тут его полным-полно, — прокомментировал Прутик профессорские выкладки.

— Конечно! — воскликнул Профессор. Он медленно повернулся, чтобы взглянуть на Прутика. В его глазах светилось явное безумие. — И я намерен сосчитать все это до последней крупинки и таким образом установить, сколько Великих Бурь понадобилось, чтобы произвести наличествующее количество кристаллов, и сколько времени на это ушло. Эпохи. Тысячелетия, — благоговейно прошептал он. — Миллиарды лет!

Прутик покачал головой. Все эти рассуждения об уходящем в бесконечном вращении времени его странно беспокоили. Воздух дрожал, и пестрые тени шептали ему тихими, ласковыми голосами. Убаюкивающими голосами.

— Ты Прутик, — шелестели они. — Тебе пятнадцать. Сколько ты уже повидал и сделал за такое короткое время…

И в игре тени и света, в ярких вспышках хрустального огня перед Прутиком представали сцены из его жизни, он узнавал места, где бывал, и людей, которых знал. Вот он на борту «Громобоя» вместе с небесными пиратами. А вот задняя комната таверны «Дуб-кровосос». Мамаша Твердопух, Форфикюль, Облачный Волк…

«Как много может дать вечный покой Сумеречного Леса», — убаюкивали голоса.

Прутик вглядывался в лицо, которое увидел.

— Отец? — пробормотал он и сделал шаг вперед. Фантом Облачного Волка качнулся и ускользнул от прикосновения.

— Конечно, это я, твой отец, — ответил он низким и гулким голосом. — Останься здесь ненадолго. Ищи и найдешь меня. Только не прекращай поисков…

— Нет! — крикнул Прутик. — Ты не мой отец. Не мой настоящий отец! — Он схватился за рукоятку меча и выхватил его из ножен. — Кто бы ты ни был, оставь меня! — закричал он, бешено размахивая мечом перед собой.

Воздух сверкал и сгущался. Лица удалялись. Они ухмылялись, строили рожи и высовывали языки.

— Остаться ненадолго? Я ни за что не останусь здесь! — выкрикнул Прутик.

— … останусь здесь…

— Исчезните, — ревел Прутик. — Прочь!

— … прочь…

И они исчезли. Прутик смотрел в тревожные глаза Профессора Света, чьи узловатые пальцы крепко держали его за плечи.

— Ты слышишь меня, Прутик? — спрашивал он. — Прутик!

— Да, — ответил мальчик. — Я слышу вас… О, Профессор! — захныкал он. — Если я как можно быстрее не покину этот проклятый лес, то наверняка останусь здесь навечно. — Он еще крепче схватился железной перчаткой за меч и стал размахивать им в воздухе. — Тем! Колючка! — заорал он. — Железная Челюсть! Буль! Где вы?

Эхо подхватило его слова и унесло в никуда. Прутик повесил голову. «Все безнадежно. Все… но подождите-ка». Он настороженно прислушался.

— Что это? — спросил Профессор.

— Ш-ш-ш! — прошипел Прутик и закрыл глаза, чтобы еще больше сосредоточиться. И вот снова — низкий и жалобный, едва различимый, но, без всякого сомнения, приветственный рев, который издают толстолапы.

В детстве Прутик, лежа в постели, часто слышал, как живущие в одиночестве толстолапы перекликаются меж собой через огромные пространства Дремучих Лесов. Насколько ему было известно, в Сумеречном Лесу их нет — за исключением одного.

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая