Громобой - Стюарт Пол - Страница 19

• Предыдущая
• 19/50
• Следующая

— Поднять грот! — приказал Облачный Волк. Тем Кородер и Железная Челюсть в недоумении уставились друг на друга. Что за безумие поднимать грот в такой ветер? Они наверняка ослышались. — Поднять этот треклятый грот, пока я вас не вышвырнул за борт! — взревел капитан.

Тем и Железная Челюсть подскочили к мачте. А когда парус взлетел и затрепетал на ветру, Облачный Волк прочел короткую молитву и поклялся, что отныне и навеки будет воплощенной добродетелью, если парус выдержит.

— А теперь посмотрим, — тихо произнес он, стиснув зубы, и вновь обратил внимание на рычаги противовесов. — Поднять передний противовес, опустить противовес левого борта, маленький… — «Громобой» задрожал. — Средний… — Корабль накренился влево. — И большой…

Когда третий противовес был опущен, корабль, удерживаемый на месте при помощи грота, начал медленно поворачиваться. Облачный Волк не отрываясь следил за стрелкой компаса. Постепенно небесный корабль разворачивался под требуемый угол в тридцать пять градусов.

— Сорок пять градусов, — отсчитывал капитан. — Сорок. Тридцать семь… Тридцать шесть…

— Убрать грот!

На этот раз ни Тему Кородеру, ни Железной Челюсти не пришлось выслушивать команду дважды. Они ослабили трос, и парус сник. Небесный корабль медленно поплыл вперед, и его мгновенно поглотили густые, вздымающиеся багрово-черные облака. Они входили в Великую Бурю.

Вокруг ничего не было видно, в удушливой атмосфере невозможно было дышать. Воздух шипел и искрился. Пахло аммиаком, серой и тухлыми яйцами.

Вокруг свирепствовал ветер. Он колотился о борта и в любой момент грозил переломить мачту.

— Ну еще немного, мой милый, — Облачный Волк нежно уговаривал свой корабль, — ты выдержишь. Ты в силах доставить нас в центр Великой Бури…

Он не успел договорить, как «Громобой» задрожал, будто отвечая: «Нет, не могу». Облачный Волк бросил беспокойный взгляд на компас. Стрелка вернулась на сорок пятое деление. Ветер бил прямо по кораблю, вибрация усиливалась. Еще немного, и «Громобой» разлетится в щепки.

Дрожащими руками Облачный Волк поднял все три противовеса по правому борту так высоко, насколько они могли подняться. Корабль качнулся в обратную сторону. Пугающая тряска прекратилась.

— Слава небу! — выдохнул Облачный Волк и, улучив момент, вытер со лба пот. Он повернулся к Булю, стоявшему рядом, и сказал: — Держи крепко. В любую секунду… Да-а! — Капитан закричал что было мочи, ибо в это мгновение стрелка компаса вернулась на тридцать пятое деление и корабль прорвался — и оказался внутри бури, в жуткой тишине.

— Поднять грот! — Команда разнеслась гулким эхом, как будто капитан находился в огромной пещере. Если они не хотят пролететь бурю насквозь, необходимо обуздать движущую силу корабля. Парус должен, если он правильно помнит то, чему его учили, сработать как тормоз. — Поднять все паруса!

Сначала казалось, что ничего не происходит. Дрожащие стрелы молнии вспыхивали и приближались. Тем Кородер, Железная Челюсть и все прочие бросились к тросам — даже Профессор Света присоединился к ним! Все вместе они дружно поднимали паруса. Один за другим, один за другим. И когда паруса взлетели вверх, «Громобой» наконец-то замедлил движение.

Перед тем как полностью остановиться, Облачный Волк поднял противовесы левого борта, опустил противовесы правого и, когда корабль развернулся, вернул носовой противовес в прежнее положение.

Теперь, развернувшись по ходу движения Великой Бури, «Громобой» летел вместе с ней — и внутри нее. Облачный Волк слышал радостные и взволнованные крики экипажа, но ему хорошо было известно, что радоваться рано. Чтобы сохранить положение корабля, понадобится большая точность: если опустить хотя бы один противовес слишком низко или поднять парус слишком высоко, их отбросит к краю бури, которая вышвырнет их в открытое небо.

— Строго держись курса, Буль, — сказал Облачный Волк. — Колючка! — позвал он. — Как далеко до Сумеречного Леса?

— Около двадцати минут, — отозвался древесный эльф.

Облачный Волк мрачно кивнул.

— Я хочу, чтобы все вы — все до одного — следили за снопом молний, — приказал он. — Если нам суждено добыть грозофракс, мы должны точно знать, — точно! — где он приземлится.

А Прутик тем временем перекатывался по твердому деревянному настилу, пока корабль подбрасывало и кидало из стороны в сторону. Каждый толчок, каждый удар, каждая вибрация стократно усиливались, достигая недр корабля. Но Прутик ничего этого не ощущал. Только когда «Громобой» протаранил оболочку вихревого потока, веки его задрожали.

До сознания донесся звук голосов, раздававшихся где-то рядом. Тихих, заговорщических — и знакомых. Стараясь не шевелиться, Прутик прислушался.

— … Я думаю, что капитан не станет сопротивляться, когда узнает, что в противном случае будет с его сыном, — шептал Хитрован. — Поэтому, Окурок, я хочу, чтобы ты пока держал его здесь, внизу.

— Здесь, снизу, — повторил шепотом плоскоголовый.

— До тех пор, пока я за ним не приду, — продолжал Хитрован. Он помолчал. — В конце концов, преследование бури — очень опасное дело. Поэтому я должен дождаться момента, когда Облачный Волк добудет грозофракс, и только после этого убрать его. — Хитрован противно засмеялся. — Пусть он сделает всю тяжелую работу, а мы пожнем плоды.

— Пожнем плоды, — радостно согласился Окурок.

— И какие плоды! — возбужденно зашептал Хитрован. — Капитан небесных пиратов и Глава Лиг! А ты, Окурок, будь верен мне, и у тебя будут богатство и власть, какие тебе и не снились!

— Не снились! — фыркнул плоскоголовый.

— А теперь я должен тебя оставить. Не хочу, чтобы капитан что-то заподозрил. — Хитрован дал последние указания. — И помни, Окурок: хорошенько стереги этого парня. Я полагаюсь на тебя.

Когда стих звук удаляющихся шагов, Прутик задрожал. Каким идиотом он оказался, послушавшись этого негодяя! Рулевой затевает мятеж и, если Прутик правильно понял, намеревается использовать его в качестве заложника!

Нет, любой ценой он должен предупредить Облачного Волка — даже если придется столкнуться с безумной яростью отца.

Прутик слегка приоткрыл один глаз и взглянул на гоблина. Вопрос лишь в том, как это сделать.

Необычные для Личного Кабинета звуки раздавались под его позолоченными лепными сводами: кто-то мурлыкал себе под нос. И хотя эти звуки не отличались мелодичностью, они вполне определенно были исполнены радости и ликования.

Слугам — а тех, кто обслуживал Личный Кабинет и его важного обитателя, было немало — настоятельно рекомендовалось поддерживать тишину. А к любого рода музицированию, будь то мурлыканье, пение или насвистывание, относились крайне неодобрительно. Всего неделю назад старина Джарвис — преданный слуга, прослуживший верой и правдой сорок сроков, — был пойман за напевавшем себе под нос колыбельной песенки. (Он недавно стал пра-прадедушкой.) За эту провинность ему немедленно отказали от места. Но сейчас, однако, напевал не слуга. Звуки вылетали из-под пухлого носа Высочайшего Академика Санктафракса, ибо Вилникс Подлиниус испытывал довольство собой сверх всякой меры.

— Хмм, хмм, хммм. Пам-пам-пам-пам, — не умолкал он, занимаясь делами. — Пам-пам-пам… — Тут он замолчал и хихикнул, когда в его сознании всплыли подробности вчерашнего разговора. Он ужинал вместе с Сименоном Зинтаксом, и какой полезной для него оказалась эта трапеза!

Глава Лиг был отнюдь не самым приятным сотрапезником. Высочайший Академик считал Зинтакса грубым, неотесанным болваном: тот чавкал, жевал с открытым ртом и рыгал после каждой перемены. И тем не менее хорошее угощение, любезное обхождение с ним были необходимы. Ведь если бы не поддержка от Лиги, могущество Вилникса и власть его растаяли бы как дым.

Как обычно, Зинтакс слишком много ел и не менее того пил. Но Вилникс отнюдь не был против. Наоборот, он решительно поощрял прожорливость Главы Лиг, наваливая ему в тарелку и вторую, и третью порции, а также зорко следя за тем, чтобы его бокал был постоянно полон. В конце концов случилось так, как часто говаривала бабушка: набитое брюхо все расскажет тебе на ухо. У Главы Лиг язык развязался за десертом. Когда подали варенье и печенье, он уже практически все выболтал.

• Предыдущая
• 19/50
• Следующая