Улыбка святого Валентина - Рич Лейни Дайан - Страница 15

• Предыдущая
• 15/51
• Следующая

Я повернулась и пошла к машине. Однако вскоре остановилась. Все-таки книга осталась у Йена, поэтому причина для раннего визита у меня, пусть и сомнительная, но имелась. Ему было известно, что я знаю о его привычке творить с восходом солнца, поэтому мое внезапное появление не должно было вызвать у него чрезмерного удивления.

Снова повернувшись, я направилась к ферме, представляя себе добрую улыбку и лучистые глаза Йена. Но смелости мне хватило всего на несколько шагов. Я поняла, что буду выглядеть законченной идиоткой. Или того хуже...

– Порция?

Я похолодела. Дверь дома распахнулась, и в проеме возник Йен с большой чашкой в руке и обворожительной улыбкой на лице.

– Я сначала не поверил своим глазам, – доброжелательно сказал он.

– Как же вы меня увидели? – спросила я, хлопая глазами.

Он кивнул на первое окно слева от себя.

– Мне нравится работать, сидя у окна. Окружающий ландшафт меня вдохновляет.

Смутившись, я промямлила:

– Извините меня, ради Бога... Я всего лишь хотела... Нет, оправданий моему дерзкому поступку не было.

Оставалось лишь расплачиваться за него по полной программе.

– Входите, – сказал Йен. – На этот раз у меня есть кофе.

Он поднял чашку и лукаво улыбнулся.

Присев на тахту, я взяла со стола чашку с горячим ароматным кофе и виновато потупилась.

Йен сел напротив меня на стул с высокой спинкой и успокаивающе произнес:

– Не смущайтесь, вы мне не помешали. Мне все равно пора сделать перерыв в работе.

На столике у него за спиной стоял включенный компьютер.

– Вчера я забыла вас попросить... В общем, я хотела бы вас пригласить к нам в «Пейдж» на встречу с читателями. Мы организуем все в лучшем виде, с кофе и домашней выпечкой.

– А булочки с черникой будут? – спросил Йен.

– Возможно. Вера у нас настоящая чудесница в кулинарии.

– Тогда я согласен! – Йен рассмеялся.

Я тоже вымучила улыбку, но отвела взгляд, устыдившись своих запыленных тапочек, взлохмаченных волос и мятой одежды. И еще я пожалела, что не приняла утром душ.

Йен выдержал паузу и спросил:

– Вы не хотите объяснить, что на самом деле происходит?

Я только вздохнула в ответ и плотнее сдвинула ноги. Чашка дрогнула у меня в руке, горячий кофе выплеснулся на колени.

– Хорошб, – сказал Йен. – Если вы хотите поговорить о чем-нибудь другом, я готов поддержать беседу на любую тему.

Сделав судорожный вдох, я попыталась не думать ни о чем, кроме того эпизода в третьей главе его книги, где один русский гангстер угрожает Тэну Карпентеру убить его дочь. Потом я все же собралась с духом и выпалила:

– Ваша книга мне понравилась. Особенно тот момент, когда Тэн использует свой ножной протез для самообороны. Весьма оригинально!

– Вы издеваетесь надо мной? – полоснул меня холодным взглядом Йен.

– Нет, – ответила я, хотя в действительности издевалась, правда, самую малость. – Просто я не совсем удачно поменяла тему.

Он кивнул, встал и, приблизившись ко мне, сказал:

– Следуйте за мной. Я хочу вам кое-что показать. Мне вдруг стало совсем не до издевок.

Сарай, к которому Йен привел меня, стоял в пятидесяти шагах от дома. От земли исходил густой дурманный дух, мои тапочки промокли, пока мы шли по росистой траве. Как ни странно, увлажнились у меня почему-то не только ступни.

Йен открыл дверь и кивком пригласил меня войти. Сердце мое затрепетало, охваченное смутными предчувствиями чего-то необычного. Бывать в сенных сараях мне уже давно не доводилось, в последний раз я была именно в этом сарае вместе с Бриджем Уилкинсом и Моррисом, когда училась в средней школе. Тогда с Бриджем мы помогали Морису ремонтировать это обветшавшее строение. Моя роль заключалась в том, чтобы подавать Бриджу инструменты и следить, чтобы Моррис не слишком переутомлялся – он уже тогда был очень слаб.

Войдя в сарай, я замерла, пораженная произошедшими в нем изменениями. Прелая солома и всяческий хлам, хранившийся там многие годы, были убраны. Цементный пол чисто вымыт, рядом с механической пилой аккуратно сложены свежераспиленные доски. Поодаль стояли козлы, возле дальней стены, темной и ненадежной, высились новые подпорки.

Прочитав изумление на моем лице, Йен пояснил:

– Мой дядя был плотником. Он кое-чему меня научил. Вот я и решил помочь Бриджу Уилкинсу. Но одному мне здесь со всем не справиться. Мне потребуется помощь.

С этими словами он ухмыльнулся, взял с поленницы пояс с инструментами и молча надел его на меня.

– Мой отец любил повторять, что ничто так не просветляет сознание, как физический труд.

– Он, очевидно, был мудрым человеком, – сказала я.

– Да, – подтвердил Йен.

У меня перехватило дыхание, а сердце заколотилось так, что никаких сомнений в том, что я втрескалась в этого человека, не оставалось. Только этого мне не хватало!

– Ну, с чего начнем? – бодрым голосом спросила я у Йена, положив руки на пояс.

Мы прервали работу только в полдень. Угрызений совести в связи с отлыниванием от помощи моим «барышням» в магазине я не испытывала и поэтому с удовольствием осталась с Йеном. С каждым новым гвоздем, который я вколачивала в стену сарая, настроение у меня заметно улучшалось. Поставив еще несколько подпорок у восточной стены, мы, грязные и мокрые от пота, вернулись в дом, чтобы умыться и переодеться.

Йен вручил мне чистый тренировочный костюм и майку и отправил в душевую, находившуюся на втором этаже напротив спальни, а сам отправился на кухню готовить еду. Приятно удивленная непривычной заботой обо мне мужчины, я поднялась на второй этаж и, миновав коридор, стены которого были сплошь заклеены выцветшими семейными фотографиями с хорошо знакомыми мне лицами давно умерших людей, стала с наслаждением мыться.

Спустя четверть часа, чувствуя себя значительно увереннее и бодрее, я сбежала по ступенькам, бросила узелок с грязным бельем у входной двери, стянула влажные волосы на затылке в хвостик и зашла на кухню, где очень вкусно пахло.

Йен что-то мыл в раковине. Прочитав на его переднике надпись «Не сори на бабушкиной кухне!», я рассмеялась: мне представилось, как Труди стоит в этом же переднике, окруженная своими внуками, пришедшими поздравить ее со столетним юбилеем, и принимает от них подарки.

На столе уже стояли две тарелки с сосисками, вареными яйцами и гренками, рядом с ними – два высоких бокала с апельсиновым соком. Я села и положила салфетку на колени.

– У меня уже текут слюнки, – сказала я, вонзая вилку в сосиску. – Просто умираю от голода.

– Ешьте на здоровье, – сказал Йен, снимая фартук. – Я быстренько приму душ и вернусь.

Уплетая за обе щеки, я молча кивнула и проводила его взглядом. Заморив червячка и выпив соку, я откинулась на стуле и оглядела кухню. Овощи и фрукты на выцветших обоях выглядели так, словно сошли с газетных картинок девятнадцатого века. На полочках, подвешенных к стенке, красовались разрисованные тарелочки, забавные фарфоровые статуэтки и деревянные фигурки собачек и кошечек. Наверняка Труди помнила, кто и по какому случаю подарил ей ту или иную безделицу.

Дверь распахнулась, и в кухню вошел Йен. С влажными после душа волосами и веселой улыбкой, он был просто неотразим. Я улыбнулась, насадила сосиску на вилку и отправила ее в рот. Йен последовал моему примеру. Похоже, мы стали понимать друг друга без слов.

– Порция!

Я открыла глаза. Солнце еще не село. На часах было 4:38. Йен привез меня домой около часа дня. И едва я добрела до кровати, как тотчас же уснула. Подняв голову, я посмотрела направо, откуда прозвучал голос.

Возле моей кровати стояла Бев, с руками, скрещенными на груди, и лицом, преисполненным светлой печали. Насторожившись, я стала лихорадочно пытаться проснуться окончательно и вспомнить нечто очень важное, о чем мне следовало срочно у нее спросить.

Но туман в моей голове не спешил рассеяться, и колесики в ней вертелись чересчур медленно.

– Привет, – просипела я, облокотившись на матрац, и потерла костяшками пальцев глаза, надеясь ускорить этим работу своих серых клеточек.

• Предыдущая
• 15/51
• Следующая