Любовь колдовская... - Рибенек Александр Вадимович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/44
- Следующая
— Мирон Григорьич, не знаешь, дома ли Фролов?
У старика Кирзачева недоуменно взлетели вверх брови. Такого вопроса от будущего зятя он не ожидал и даже почувствовал раздражение за такую глупость с его стороны.
— Какое мне дело до Фролова? Он ить мне не родня и даже не добрый сусед… С подобной сволочью я не общаюсь!
— И все же, Мирон Григорьич… Это очень важно!
Хозяин задумался.
— Да, вроде, не видал, чтобы он нибудь куда намыливался. Должон быть дома… Хотя черт его знает! Я ить за ним не слежу!
— Ладно, а ночью ты ничего не заметил необычного?
— Дался тебе этот Фролов! — вздохнул Мирон Григорьевич. — Ну, было… Заявлялся к нему Фрол Бородин, погутарили они трошки и вместях куда-то отправились.
У Ивана учащенно забилось сердце. Вот оно! Все сходилось. Фролов был последним, кто видел Бородина живым…
— Вот спасибочки, Мирон Григорич! — поблагодарил он старика. — Крепко выручил ты меня!
— Да не на чем, — ответил Кирзачев и добавил, словно оправдывая свое любопытство. — Я ить чего выглянул-то… Больно уж сильно брехала собака у Фроловых. Гляжу, а это Фрол стоит под окном у них. Потом вышел Тит. Они о чем-то пошептались и куда-то отправились. Мне показалось, что Фрол был чем-то напуган…
— С чего это? — насторожился Иван.
— А бог его знает. Просто Фрол дюже размахивал руками, и вообще…
Теперь Иван был точно уверен: убийство Бородина и его свояка Демида Ушакова было делом рук Фролова. Он попрощался с хозяевами и вышел. Встревоженная Алена, приникнув к окну, видела, как ее жених подошел к хате Фроловых, о чем-то поговорил с хозяйкой, потом вскочил на коня и умчался прочь.
У Тита Фролова было неспокойно на душе с того самого момента, как он вернулся на рассвете домой. После того, как всадил пулю в лоб Фролу, он оттащил трупы в ближайшие заросли и там закопал, замаскировав могилу сухими ветками. Потом замел следы, ведущие к этому месту, и оглядел свою работу. Никто не смог бы догадаться, что здесь что-то произошло…
Тит утопил обрез, а затем и лодку, после чего со спокойной совестью отправился домой. Но чем ближе он подходил к хутору, тем сильнее становилось беспокойство. Он успокаивал себя тем, что никто ничего найти не сможет, он потрудился на славу, но у него было предчувствие какой-то беды.
Потом вообще начались чудеса. Ему стало казаться, что он сходит с ума. Кошка, живущая в хате, его пес, вся домашняя скотина вдруг заговорили человеческим языком! И каждый из них напоминал ему о том, что это он пытался убить Ивана Вострякова и что убийство Фрола Бородина — его рук дело! Это вызвало в нем сильный приступ гнева. Не в силах выносить этот сводящий с ума гомон, Тит перерезал всех кур, зарубил топором кошку. Прибежавший по зову его жены Афанасий Курков с помощью его сынов с трудом утихомирил своего дружка, после чего Тит уснул, сказав напоследок:
— Знаю, чьих это рук дело… Проклятая ведьма хочет свести меня с ума! Врет, не возьмет!..
Проспал он недолго, где-то около получаса. За это время тревога слегка притупилась, но не ушла. Он занялся делами по хозяйству. Рядом стонала и охала жена по поводу загубленных им кур и кошки, ему даже пришлось прикрикнуть на нее, чтобы успокоить. Но Наталья Григорьевна не унималась, и тогда Тит пообещал купить ей новых. Жена поворчала еще для порядка и утихомирилась…
Когда он увидел Ивана, спешившегося у хаты Кирзачевых, тревога вспыхнула с новой силой. Тит знал, что секретарь партийной ячейки уехал в станицу. Он не мог так скоро вернуться оттуда, значит, что-то остановило его по дороге. А когда Иван вышел от Кирзачевых и направился к его хате, Тит совершенно отчетливо осознал, что тот приехал по его душу.
— Скажи, что меня нет дома, поняла? — сказал он жене.
Послышался стук в дверь. Наталья Григорьевна пошла открывать.
— Хозяин дома? — услышал он голос Ивана.
— Нету его, поутру ишо уехал, — ответила жена.
— А куда?
— В Гремячий к куму.
Некоторое время было тихо, потом Иван сказал:
— Ладно, зайду в другой раз.
— Передать ему чего? — поинтересовалась жена.
— Да нет, не надо.
Послышались шаги спускающегося по крыльцу человека, потом звук закрывающейся двери. Осторожно выглянув в окно, Тит увидел, как Иван вскочил на коня и помчался по улице.
Вошла Наталья Григорьевна.
— Ты чего опять натворил, злыдень?
— Не твово ума дело, баба! — ответил Тит. — Слухай меня внимательно… Мне придется сховаться на некоторое время. Зайдешь к Афанасию, скажешь, чтоб вечером пришел в лес с харчами. Он знает, где меня искать.
Жена вдруг завыла тонким голосом, но он оборвал ее:
— Цыц, баба! Будя тут мокроту разводить! Даст бог, все обойдется.
Не слушая причитаний жены, Тит вышел из хаты и направился в конюшню. Оседлал своего любимого коня, потом взял ломик и вытащил несколько досок, скрывающих тайник. Запустив руки в яму, он достал оттуда длинный брезентовый сверток, перевязанный веревками…
— Ну, как? — поинтересовался Давыдов, когда Иван осадил коня около ожидавших его возвращения милиционеров.
— Порядок! — ответил тот и коротко рассказал о своем разговоре с Мироном Григорьевичем и визите к Фроловым.
— Ты уверен, что Тит дома?
— Уверен. Я видел его обутки, да и куревом воняло, словно там только что выкурили цигарку.
— А что, сыновья у Фролова не балуются табачком? — спросил Давыдов.
— Может, и балуются, но, насколько мне ведомо, дома курит один Тит, — ответил Иван.
— Тогда поехали, — решительно сказал начальник районного отделения милиции, садясь на коня. — Надобно бы поторопиться, боюсь, своим появлением ты мог спугнуть Фролова.
Милиционеры вскочили на коней, готовые сорваться в галоп.
— Ишо одно, — остановил Иван Давыдова. — На обратном пути я встренул Грачева.
— Да ну?! — удивился тот. — Значит, не стал дожидаться моего возвращения?
— В том-то вся и закавыка, что он утверждает, будто не был у тебя!
— Как так?! Я ж…
— И никакого убийства он не видал. Говорит, всю ночь проспал под боком у жены, — сообщил Иван.
Давыдов в ответ только выругался.
— А все это я выдумал сам? Трупы есть, состав преступления, так сказать, налицо!.. Скорее всего, его запугали, вот он и открещивается от сказанного мне… В любом случае, мы уже знаем достаточно, чтобы взять Фролова.
Иван пристально посмотрел на него и сказал:
— Есть одна махонькая закавыка… Видишь ли, Грачев, конечно, трус, его могли запугать и все такое прочее, но… Он не мог так быстро вернуться из станицы, как не мог приехать туда утром опосля убийства, факт!
— Это по какой такой причине?
— По той простой причине, что у него нету и никогда не было коня, а на своих двоих, сам понимаешь…
— Он мог взять у кого-нибудь…
— Ежели так, то тогда весь хутор уже знал бы об убийстве, — возразил Иван. — Уж мы-то с Атаманчуковым точно. И вообще, удивительно, что до се никому не проболтался.
— Боялся, что Фролов прознает, — ответил на это Давыдов.
Иван ухмыльнулся.
— Но тому, у кого брал коня, он должон был сказать, по какой надобности ему нужон конь? Не думаю, что кто-нибудь ночью даст своего коня просто так!
Давыдов махнул рукой.
— Ладно, не будем зря ломать головы. С Грачевым после разберемся. Поехали!
Они промчались по хутору и остановились у подворья Фроловых. Жители хутора, попадавшиеся по пути, удивленно смотрели им вслед, гадая, чем вызван приезд такого количества милиционеров.
Люди Давыдова окружили дом, сам начальник районного отделения милиции с Иваном пошли в хату. На их стук никто не отозвался. Ребята Давыдова осмотрели надворные постройки, но никого не обнаружили. В конюшне стоял оседланный конь, значит, хозяин был где-то поблизости.
— Он в хате, я чую это! — сказал шепотом Давыдов.
Он стоял, прислонившись к стене спиной, держа в руке наган. Иван тоже достал из кармана оружие и взвел курок. Ему почему-то вдруг показалось, что они совершили какую-то ошибку, которая должна была привести к плохим последствиям…
- Предыдущая
- 17/44
- Следующая
