Босиком по лужам - Аверкиева Наталья "Иманка" - Страница 38
- Предыдущая
- 38/53
- Следующая
После концерта фанаты зря стояли больше часа около служебного входа. Автограф-сессии не было. Ребятам просто не дали ее провести. Билл спорил, ругался, но Саки и Йост уперлись рогом и категорически отказались выпускать группу к толпе. Не помогало ничего. Тут еще Полина влезла, заявив, что в целях безопасности никакой раздачи звездных завитушек лучше не устраивать. Билл глянул на меня, как на последнее средство от верной гибели. Ох, вот хотела ж завязать с «помоганиями»…
— Полина, ребята около гостиницы проигнорировали поклонниц, если и сейчас не будет раздачи автографов, то это ударит по имиджу группы, — мягко попросила я.
— Маш, все классно. Но там человек пятьсот. Они поубивают друг друга. Не дай бог, произойдет какая-нибудь провокация, ребят в толпе раздавят как цыплят, охрана — ни их, ни наша — при всем желании не сможет защитить. Я не буду ими рисковать. Ты забыла, что было вчера, как их смяли?
— Полина…
— Я сказала нет, и тут я полностью согласна с Дэвидом.
— С этого и надо было начинать, — фыркнула я недовольно. Перешла на немецкий: — Машины ждут в гараже. Сейчас ужинать, потом будет пати в честь вас, а потом в гостиницу собирать вещи и в аэропорт. Если повезет, вам позволят поспать ближе к утру.
— А если я никуда не хочу ехать? — мрачно спросил Билл.
— А тебя никто и не спрашивает. Вы взяли платину по России за диски. Глупо будет пропустить церемонию вручения и последующий банкет.
— Я не хочу.
— Не ко мне, — развернулась и вышла из гримерки.
А что я могу сделать? Я такой же исполнитель, как и ребята. И также не имею никакого права голоса.
Глава 11
— Билл, ты через несколько часов улетаешь, — грустно сказала я, когда нас наконец-то все оставили в покое, если такое вообще возможно в ночном клубе. — Я хотела бы помириться на прощание. Не гоже после всего того, что произошло прошлой ночью, нам расставаться врагами.
Он пил коктейль с совершенно безразличным видом. На губах легкая улыбка — маска.
— Если я чем-то тебя обидела или оскорбила — прости… Я очень хотела, чтобы эта ночь тебе запомнилась…
По прозрачной трубочке побежал красно-оранжевый алкоголь.
Я горько усмехнулась:
— Забавно… Билл Каулитц и ты — это два совершенно разных существа. Первый настоящий, живой, искренний, а второй… Мне так жаль… — голос дрожал. В горле стоял ком.
Я поискала взглядом ребят. Том флиртовал с какой-то длинноногой красоткой. Георг что-то втирал умопомрачительного вида блондинке, которая была на голову выше него. Густав…. Густав нашел где-то газету и увлеченно ее изучал.
Билл так и стоял с приклеенной улыбкой. Волнение выдавали лишь тонкие пальцы, нервно ерзающие по ножке фужера. Я заметила, что Том краем глаза поглядывает в нашу сторону.
— Что ты хочешь от меня? — устало спросил парень.
Внутри все сжалось, загорелось. Казалось, что кто-то высыпал мне на грудь ведро желтых от жара углей. Стало невыносимо больно и неприятно.
— Ничего… — нервно дернула плечами, кусая губы. Действительно, а чего я от него хочу? Зачем пристала?
Мы с Томом смотрели друг на друга всего секунду. Неожиданно он встал, чмокнул деваху в щеку и бодрым шагом, немного качаясь, направился к нам.
— Мария, какая чудесная медленная композиция! Айда танцевать! — он подхватил меня за талию и выпихнул на танц-пол.
Черт, танцевать мне сейчас хотелось меньше всего!
— Запомни, крошка, — шептал он мне на ухо, выделывая какие-то кренделя, которые по какой-то причине принял за подобие медленного танца, — здесь, в тусовке, никому нет дела до того, что у тебя на душе. Всегда улыбайся так, чтобы они все сдохли от завести. Ты меня поняла? Никого… как это по-русски?.. Меня этому слову научила вон та фрау…
— Что именно? — не поняла я.
— Ну слово… На иб… Она так и говорила «Ини… иб… йо…» Как же это по-русски? По-английски это значит fuck!
— Том, это слово в обществе произносить не принято, это говорит о бескультурье человека, — скривилась я. — И потом, я знаю, как вести себя в тусовке. Так что ты прав, никому нет дела до твоих проблем. Давай отрываться и веселится! По нашему, по-русски!
— Ты уверена? Я как-никак немец.
— Да, что русскому хорошо, то немцу смерть! — захохотала я.
Мы отрывались с Томом на полную катушку. Мы танцевали. Что-то на двоих голосили в караоке в отдельной комнате. Очень быстро к нам присоединился Густав. Общественность была в шоке. А мне плевать! И если веселость ребят еще можно было списать на выпитое спиртное, то я скакала совершенно трезвая, так как знала, что небольшой перебор и крышу сорвет. А за крышей сейчас надо следить как никогда внимательно. И еще я следила за Биллом. Парень оставался в одиночестве недолго. Вскоре к нему подсела фрау, которая пыталась научить Тома неприличному выражению. Фрау Билла шокировала. По крайней мере, по его напряженной позе, расположению рук и ног и блуждающему взгляду, я поняла, что он и сам уже не рад знакомству, а как удрать не знает. На лице все та же улыбка падшего ангела. Иногда мы встречались взглядами, но стремительно прятали глаза.
Густава разобрало на хи-хи. Странно, он выпил-то всего ничего, но умудрялся смеяться от всего, что видел, слышал, делал. Он пытался говорить какие-то умные вещи обязательно на «кошмарном русском» (это он называл «уважением к принимающей стороне», хотела бы я на него посмотреть в Китае!), но всякий раз так закатывался от смеха, что даже окружающие, которые ни черта не понимали из его немецкого русского, ржали с ним вместе. Я какое-то время пыталась переводить, но потом поняла, что это совершенно бесполезное занятие, терялось все очарование Густава.
Том подлетел неожиданно и выдернул меня из компании. Вытащил на танц-пол.
— Томми, я устала, — пожаловалась я, жалобно сложив бровки домиком. — Я третьи сутки не сплю, на каблуках и сейчас всенепременно умру.
— Ну, пожалуйста, — состроил он лисью рожицу. — Я хочу, чтобы этот танец станцевала ты. — Том резво разогнал народ, образовывая круг. — Прошу тебя! Ради меня!
— Томми… — проныла я.
— Пожалуйста…
Зазвучали первые аккорды песни. Ах, вот оно что. Шакира. Whenever wherever. «Не важно когда, не важно где». «Не важно когда, не важно где, Но мы будем вместе, И ты будешь рядом со мной. Вот и все дела, мой дорогой». Я даже знаю, кто зачинщик сего танца.
— Хорошо, только Биллу будет плохо видно, — заявила я, через плечо Кау-старшего в упор глядя на Кау-младшего, чрезмерно активно «разглядывающего» интерьер клуба.
— Это его проблемы. Прошу тебя!
Ну что же, если ты хочешь, Билл, то я станцую для тебя. Только смотри в мою сторону, пожалуйста.
Я секунду помедлила, ловя ритм, и красиво повела бедром, описав «восьмерку»… Да, этот танец был моим коронным номером на наших «восточных вечерах». Двигалась я не хуже Шакиры, с пластикой, к счастью, проблем не было. К тому же на мужчин мой «танец живота» производил такой эффект, что я в какой-то момент решила не злоупотреблять им, так как возбужденные алкоголем слабые мужские извилины в тот момент начинали работать совсем иначе, чем полагалось. Но раз меня просит сам Билл Каулитц, ради такого великого дела придется отойти от принципов. Через тридцать секунд кольцо стало настолько плотным, что я потеряла его из виду. Я закрыла глаза и слилась с музыкой, позволяя телу двигаться так, как ему хочется, рукам и ногам жить своей жизнью, отключила восприятие действительности, полностью отдавшись чарующему голосу и заводной мелодии. Еще не хватало забивать себе голову какими-то глупостями насчет мужчин. Они явление ветреное, непостоянное, а музыка вечна!
Очнулась от того, что мне аплодировали. Том и Густав кинулись обниматься. Даже стало обидно, что песня такая короткая. Ко мне подходили какие-то мужчины, трясли руку, говорили, что я была великолепна. Да я и сама это знаю. Мне хотелось, чтобы этот танец увидел всего один мужчина. Тот, который сидел далеко и трепался с очередной девицей. Восторженный Том умчался за коктейлем, «чтобы отметить», Густав вызвался проводить меня до нашего столика, можно подумать, я заблужусь. Эта опека начинала с одной стороны веселить, а с другой — раздражать.
- Предыдущая
- 38/53
- Следующая
