Беглец (СИ) - Харп Виктор - Страница 22

— Не можем.

— Почему? Кто вам может помешать? Ну, жрецы, это понятно, но они же смертны!

— Потому что это Подлунный мир, — тихо ответил Орлин, снова положив ладонь на плечо расстроенного Граднира. — Дарэйли не могут быть здесь полностью свободными. Нас инициируют с такими мощными заклинаниями, что даже разрыв духовных уз с жрецами не влияет на изначальные запреты. Но ты даже их как-то снял в хранилище. Мы должны быть привязаны к какому-то служению либо по своей воле, либо по чужой. Так лучше уж по своей.

Такого ощущения безвыходности мне не приходилось испытывать даже в Лабиринте. Почему я должен тащить их с собой и отвечать за их жизни? Они мне только помешают! И они не должны никому служить. Никому!

— Мне не нужны рабы! — прорычал я, чуть не с кулаками набрасываясь на дарэйли. — Я не жрец! Убирайтесь!

В глазах появилась жгучая боль, а дарэйли отшатнулись, дружно прикрыв лица — кто локтем, кто ладонями. Ринхорт схватил меня сзади за плечи стальной хваткой. Капкан ходячий. Я рванулся. Не тут-то было: меня пригвоздило, как если бы на капкан повесили гирю весом с железную скалу.

— Спокойно, Райтегор, — сказал рыцарь. — Ты действительно не понимаешь сути того, что с нами делают. Ты через это не прошел, к счастью для всех нас. А мы… мы просто боимся.

— Вы? — оторопел я. И лишь через миг понял, что слова Ринхорта — не признание трусов, а правда сильных. — Вы боитесь самих себя? Чтобы не случилось, как с теми Потерянными?

— Мы боимся безумия, — уточнил Орлин. — Сама по себе наша сила неразумна, как неразумны ветер или дерево. Если дать ей полную свободу, она разрушит наш человеческий разум. Как случилось однажды с дарэйли времени сферы Первоначала.

Девушка, похожая на змею, прошептала себе под нос:

— Но мы-то — сфера Существ. Для нас может оказаться и не так фатально…

— Не имеет значения, Шойна, — поморщился Орлин. — Сколько наших Потерянных уничтожено жрецами только из-за подозрения на неадекватность. К слову, малейшее неподчинение хозяину считается первым признаком безумия.

— В таком случае, я — неизлечим, — расхохотался я, но меня никто не поддержал.

Все ждали моего решения. Я упрямо задрал подбородок и сложил руки на груди, не желая сдаваться вот так просто этим могущественным существам. Как я могу освободить всех рабов, если они тут же начинают искать хозяина?

— А никому из вас не пришла в голову мысль, что я тоже вроде как дарэйли? — поинтересовался я. — Но я же свободен, не безумен, и ничьим вассалом в Подлунном мире быть не собираюсь!

— Приходила, будущий княжич, как же! — раздвинулись в тонкой улыбке губы Ринхорта. — Но ты убил своего жреца еще до инициации, и запретов на тебе нет. Ты сломал круг заклинаний, прошел Лабиринт, проник за Врата и, главное, вернулся. И пусть ты врешь… э-э-э… убежден, что ничего не помнишь, но весь Сферикал знает одну маленькую особенность: Врата закляты с двух сторон. Из Подлунья в иной мир не может ступить ни бескрылый человек, ни однокрылый дарэйли. В наш мир не может войти никто из крылатых высших магов и их бескрылых слуг, пока держатся печати. А ты дважды открыл Врата Линнерилла, в обе стороны. А теперь скажи мне, кто на это способен, какой дарэйли?

Я уже говорил, что этот черный рыцарь с честными, как меч, глазами и ржавым железным сердцем — подлый предатель? Так вот, напоминаю еще раз.

— Откуда я знаю? — вполне искренне я пожал плечами.

— Ха, да никто! — хохотнул Ринхорт. И, резко оборвав смех, пригвоздил: — Ты другой дарэйли, чем мы все, даже святой Кейен почувствовал в тебе какую-то особенность. Похоже, Гончары при твоем создании перемудрили самих себя. Так почему бы нам всем не воспользоваться их небывалой промашкой?

— Черт с вами, — уступил я, устав спорить. — Следуйте за мной, если хотите. Но ничего хорошего из этого не выйдет.

Серо-коричневый Орлин с мудрыми немигающими глазами укоризненно покачал головой:

— Так не годится. Мы должны принести тебе вассальную присягу, принц, иначе любой жрец сможет снова обратить нас в рабство.

— Я не… — начал было я привычно возмущаться, но осекся, узрев клыкастые ухмылки самых натуральных демонов. Мол, чем бы дитя ни тешилось, но мы-то знаем… — Ладно. Давайте ваши присяги, и покончим с этой канителью, пока спасшиеся лучники подмогу не привели.

Светловолосая девушка сверкнула глазами цвета такой сочной зелени, что дух захватывало. Откинула косу за плечо. И вдруг смущенно улыбнулась в ответ на мой восторженный взгляд:

— Не приведут. Я лес держу.

— Это как?

Но остальные заорали, что тут, на поле (поле! этот-то клочок лесной тропы?) битвы с жрецом (расправы!) — не место и не время для рассказов о тайнах сферы Существ, куда входит и круг растений, и потащили меня в обход неуместной в лесу одинокой скалы, к скрытой за ней реке — нельзя же присягу давать в таком непотребном окровавленном виде, очиститься надо.

Но по пути я выяснил, что Линни — лесной ангел-хранитель. Правда, это не помешало ей наломать стволов и соорудить тот бревенчатый барьер на тропе, погубивший коня Ринхорта.

Обе девушки не стали давать вассальных клятв. Попрощавшись, они исчезли в лесных зарослях.

— Зря ты их отпустил, принц-не-принц, — сказал Граднир, с тоской оглядываясь на сомкнувшуюся за ушедшими стену зарослей. — Были бы под присмотром. А так — натворят чего-нибудь, и жрецы их быстро найдут.

— Это их выбор.

Нас прервало конское ржание. Я вскочил, вглядываясь в опушку леса, обрамлявшую спускавшийся к реке луг. Над деревьями кружил огромный орел. Изредка он складывал крылья и с гортанным клекотом пикировал вниз, но тут же поднимался, не рискуя сломать крылья в чащобе.

Из леса вырвалась четверка коней, преследуемых гигантской змеей. Сверкнуло в лучах солнца серебристо-черное тело. Змея остановилась на опушке, поднявшись на хвосте вровень с высоченной елью, изогнулась в поклоне и не спеша удалилась. Я уже знал ее имя: Шойна. Трудно было ошибиться в определении сущности той девушки с сотней косичек.

Взмыленные кони — оседланные, но без всадников — разлетелись по лугу, но Орлин точными бросками направлял их в нашу сторону.

— Откуда они пригнали коней? — удивился я.

— Это наши, по лесу разбежались, — ответил Граднир. — Девочки о нас позаботились напоследок.

Он так тепло улыбнулся, словно говорил о родных сестрах, и бросился помогать Ринхорту в ловле перепуганных жеребцов. Орел, сложив огромные крылья, камнем упал с неба, а поднялся уже ясноглазым добрым молодцем в пестрых серо-коричневых латах. Ну, почти добрым. Хищник есть хищник.

Я вздохнул, сравнив мои лохмотья, в которые превратилась одежда, данная мне смотрителем кладбища, и безукоризненные, как с иголочки, одеяния своих вассалов. Как это у них получается — преображаться вместе с одеждой?

Ведь тот же Граднир — по сути, воплощение животной мощи — не ходит голым в человеческом теле, и даже не обернут шкурой, а одет, как воин — в рыжие кожаные штаны и безрукавку, укрепленную черными полосами, похожими на металл. Даже пояс с перевязью для кривого, как коготь, меча имеется, и сам меч.

И Орлин не безоружен. И девушки, увы, предстали не обнаженными, хотя один взгляд на тело экипированной в кожаные штаны и латы Шойны кидал в дрожь.

Может быть, все дело в том, что Гончары лепят нашу плоть именно с такими свойствами? Тогда почему мое тело такое… человеческое? Ионт не успел долепить? Теперь он уже не ответит. А жаль, у меня много к нему осталось вопросов, и один из них — какова моя сущность, демоны подери этих жрецов?!

— Мне нужна новая одежда, — сказал я трем дарэйли, когда они подвели ко мне белого жеребца и спросили о дальнейшем пути.

— Тогда завернем в какое-нибудь селение.

Орлин сообщил, что видел сверху крупное село на юго-западе. Как раз по пути, к вечеру должны добраться. В само село мы решили идти вдвоем с Ринхортом, оставив двух дарэйли сферы Существ поблизости: слишком отличались они от людей, а неприятностей достаточно на сегодня. Увы, внутренний голос предостерегал, что они только начались.