Палаццо Дарио - Рески Петра - Страница 43

• Предыдущая
• 43/57
• Следующая

– В основном все ясно. Так сказать, математически, – сказала Ванда. – Разумеется, ни ты, ни твои предшественники даже не удосужились взглянуть на карту города и на то, как расположен Палаццо Дарио. А стоит взглянуть – любому все станет ясно, у кого хоть мало-мальски развито воображение.

Она пошла в библиотеку и, достав карту Венеции, разложила ее на столе перед Радомиром.

– Я тебе покажу то, что мне объяснил маг Александр. Ты видишь, что всемирно известный Большой канал имеет форму змеи или даже дракона? Он делит город на две части. Здесь, наверху, у Маргеры, – голова дракона. – Ванда вела указательным пальцем вдоль всемирно известного Большого канала. – Здесь, внизу, попадаем в район, приносящий несчастья, потому что это – хвост дракона, самое несчастливое место, хотя и противоречивое в то же время.

– Почему противоречивое? – спросил Радомир.

– Имей терпение, – сказала Ванда, – просто послушай хоть раз. Место, где стоит Ка Дарио, очень негативное. С одной стороны, дворец расположен на левом берегу…

– … А левое означает негативное, – договорил за нее Радомир.

– О! Браво! – отозвалась Ванда. – Смотри-ка, у нас успехи в мире непознанного! С другой стороны, в конце всемирно известного Большого канала расположен остров Сан Джорджио, названный в честь святого Георгия, победившего дракона. Он нейтрализует негативную энергию.

– Звучит логично, – согласился Радомир.

– Напротив нас – символ Венеции – собор Св.Марка, – уверенно продолжала Ванда. – И оба святых, Св. Марк и Св.Георгий, должны изгнать злых духов и разрушить темную силу дракона.

– Так, значит, все в порядке!

– Но если внимательно присмотреться к палаццо, станет четко видна его асимметрия. Кроме того, во дворце семнадцать окон, это очень плохо. И надпись: «Genio Urbis Joannes Darius». Посвящение городу. Как посвящение дракону, сказал Александр. То же самое. Он еще попробовал узнать, что означает анаграмма из двадцати трех букв. Она означает: Sub ruina insidosa genero91. Это говорит о том, что каждый, кто вселяется в этот дворец, будет уничтожен, – договорила Ванда.

– Если это не проклятие, то что? – вздохнул Радомир.

Вечером, когда маг должен был провести первый сеанс очищения, Радомир, как всегда, сидел в окружении своих верных клевретов. Искусствоведша, как гофрированная накидка, задрапировала собою кресло. Напротив нее пристроилась полупрозрачная советница по налогам. Она, как обычно, вскакивала каждые две минуты и убегала опустошить и вымыть пепельницу. Рядом с ней на диване возлежал молодой поэт. Ванда заметила, каких усилий ему стоило ровно держать голову. Аристократка ходила туда-сюда между креслами и кушетками в своем черном кружевном костюме. Сегодня ей хотелось, чтобы все заметили, как она одета, а сидя это не удалось бы. Поэтому она отказала себе в удовольствии сегодня вечером где-нибудь спокойно посидеть. Она то и дело наклонялась вперед, сверкая ягодицами под черным кружевом. Японская скульпторша с безразмерной улиткообразной прической, гостившая в Венеции проездом, раскачивалась на гофмановском стуле. Радомир был в великолепной форме. Только что удачно сострил на тему Французской революции.

– Не думаю, чтобы общественное развитие ускорилось оттого, что канальи захватили власть.

И тут Микель объявил следующего гостя.

Маг Александр вошел в салон. Все уставились на маленького напудренного человека.

– Он говорит, что он маг и что его ждут, – извиняющимся тоном проговорил Микель.

– Как оригинально, – сказала кружевница в наступившей тишине. – Вы проведете сеанс?

Ванда заметила, как маг покраснел под своей пудрой.

– Я не хочу мешать, – сказал он, – и сразу же начну работу.

Он повернулся, и вдруг его облик изменился так, словно злой дух вселился в него и начал раздирать изнутри. Его грудь выкатилась вперед, глаза вылезли из-под напудренных век, кадык задвигался как от крутых глотков. Ванда и Микель замерли, с любопытством следя за ним. Казалось, его сейчас разорвет. Он рухнул в кресло, откинулся назад, на мгновение задержал дыхание и шумно вздохнул. Микель озабоченно подложил подушку ему под спину. Глаза мага наконец обрели нормальное выражение.

– Мой желудок, – еще раз шумно вздохнул Александр. – Даже маленький кусочек лука меня убивает. Вы и представить себе не можете, какое это страдание.

– Нет, нет, можем, можем, – сочувственно сказал Микель. – Мне плохо уже от запаха лука, лук меня тоже убивает.

– А меня – огурцы, – сказала аристократка, и ее глаза выразили страдание.

– Пресноводная рыба! – воскликнул Радомир. – Крошечная пресноводная рыбка, и я три дня глаз не могу сомкнуть.

– Может, вам принести зеленый чай? – спросил Микель мага.

– О, лучше граппу, – ответил Александр и опять шумно втянул воздух.

– Я позабочусь об этом, – сказала Ванда и вывела мага из салона.

Любопытный Микель пошел за ними. Ванда провела Александра в маленький салон на третьем этаже, где он тут же забыл о своем желудке и, не дожидаясь граппы, раскрыл сумку. Он достал хрустальную пирамиду, голову фараона, бокал с ароматическими палочками и поставил все это на стол. Шумно дыша, он зажег одну палочку. Снизу доносились голоса. Маг закрыл дверь, подошел к окну и задумчиво посмотрел в него, прислушиваясь к отголоскам разговора в салоне.

– Я чувствую очень много разрушительных вибраций в этом доме, – сказал Александр.

Что-то бормоча, он прохаживался из стороны в сторону. Ванда спросила, может ли она чем-то помочь. Он отрицательно помахал рукой.

– Оставьте меня, пожалуйста, одного. И, может, попросите господ внизу разговаривать немного потише. Вернитесь сюда через три четверти часа.

Ванда спустилась вниз и выполнила его просьбу.

– Он просит, чтобы ему не мешали, – сказала она присутствующим. – Вы не могли бы некоторое время говорить потише.

– Как оригинально, – сказала кружевница.

Радомир нахмурился.

Через три четверти часа ароматическая палочка прогорела. Маг стоял у окна, глядя на всемирно известный Большой канал. На его лице была гримаса изжоги.

– Было очень трудно сосредоточиться, – сказал он, – но то, что я увидел, меня озадачило. Я заметил, что в комнате было что-то, что меня нервировало. Оно помешало сосредоточиться на заклинаниях. Оно не уходило, и я решил войти с этой сущностью в контакт, но пообщаться с ней мне не удалось. Я думаю, это сущность кого-то, кто жил в Ка Дарио, дух, не обретший покой и не покинувший дом. Для меня это еще одно доказательство того, как необходимо здесь очищение, чтобы вашего дядю не настигла та же судьба, что и остальных.

Маг сложил в сумку свои причиндалы. Ванду передернуло. Она представила себе Радомира в роли следующего в очереди проклятых владельцев.

– 350 000 лир, – сказал Александр. – За работу на дому.

Ванда и Микель проводили его к выходу. Прежде чем уйти, маг наклонился к Ванде и прошептал ей на ухо.

– Мочу? – медленно повторила Ванда. – Ни в коем случае. Вы с ума сошли?

– Интересный тип, – сказал Микель, когда за Александром закрылась дверь. – Умный, сразу видно. Корифей. И такой симпатичный.

– Не преувеличивай, – сказала Ванда.

Оба вернулись в салон. Там затянулась беседа на тему магии, словно все только и ждали, когда маг уйдет. Каждый считал нужным высказаться. Аристократка жарко говорила о госпоже Лидии, которая вела прием в Санта Кроче. Молодой поэт рекомендовал всем Марио Давандо из Кастелло, рыцаря ордена розенкрейцеров, гомеопата, астролога, целителя, специалиста по аномалиям и оккультизму. И в центре захваченного беседой круга – Радомир, который неожиданно проявил интерес к оккультизму.

– Суеверие вполне человечно, – сказал он. – Ассирийцы уже в седьмом столетии знали заклинания против ведьм. Я же разделяю мнение Бенедетто Кроче: я в это вообще не верю, однако все это истинно.

– Как оригинально, – сказала кружевница.

• Предыдущая
• 43/57
• Следующая