Выбери любимый жанр

Тезей - Проталин Валентин - Страница 18


Изменить размер шрифта:

18

Сам Дрон изготовил эти весы, чтобы взвешивать сетки с хлебом, выпекаемым его домашними пекарями. Булки продавались поштучно. Взвешивал Дрон хлеб для себя, чтобы знать вес дневной выпечки. И готовили у него булки не как у других, где все делалось на одном столе, а на нескольких, соответствующе расставленных. Как только приносили муку от жернова, который крутил передвигающийся по кругу осел, ее просеивали на определенном столе. Больше здесь ничего не делали. Месили тесто - по соседству. И месил тесто у Дрона тот же осел, который вертел жернов. В большой чан опускалась деревянная чушка с выступами. Или зубьями, кто как назовет. К ней сверху прилаживалась жердь, с помощью которой, ходя по кругу, осел вращал чушку, и тесто месилось. Придумал это, конечно, Дрон. Очень он был хитроумным. У него даже медная птичка пела. И почему-то с помощью воды. Дрон заливал воду в трубку около птички. Птичка начинала петь. Но когда к ней поворачивалась сидящая рядом и тоже медная сова, певунья испуганно замолкала.

За отдельным столом подлиннее сидели (греки вообще по возможности все предпочитали делать сидя) двое прислужников - они лишь формовали булки. И еще один возился у печи. Все раздельно, и никто никого не задерживал, работали быстро.

Дрон часто говорил об искуснике Дедале, помогшем, кстати, Тезею на Крите выбраться из Лабиринта. Говорил с нехорошим недоумением. Недоумевал по поводу богов: чего только и в кого только боги ни вкладывают. Дедала Дрон считал недобрым.

И еще одно важное обстоятельство связано с Дроном. Он был вечным поручителем. Он поручался перед заказчиками, да и вообще перед всеми афинянами за новых ремесленников, перебиравшихся сюда, в Аттику, и собиравшихся тут осесть. Поручался и за молодых местных мастеров, если им впервые предстояла сложная работа.

К Дрону и направились Тезей с Герофилой. Во-первых, Тезей решил разобраться, что же такое ремесленный район города, вытолкнутый за его пределы. Или - не пропускаемый за черту священной границы Афин, хотя из-за новых построек стала она не столь строгой, как раньше. Вытолкнутый или непропускаемый, - в сущности, одно и то же. В самом деле, коренных горожан, например, афинских гончаров с их печами, вечно жаркими и дымящими, по-соседски, намеками или с простоватой женской прямотой - "Вот расчадился-то, циклоп прокопченный" - методически изгоняли из города, словно из дома расшумевшегося пьяницу. Пришлых же ремесленников старались и не приваживать к дому. Если и селились они в самих Афинах, то чаще всего в убогих пристройках, в углах. Да еще за хорошую плату, которую истинный горожанин к тому же брал так, словно благодетельствовал пришельца. Но в любой момент мог и выставить на улицу его пожитки, забрать выданные прежде жалкие, в пятнах, штопках и вмятинах раскладные кушетки и кухонные горшки, что соответствовало отказу в предоставлении крыши.

Во-вторых, Тезей хотел посоветоваться с Дроном на предмет строительства нового храма Диониса.

Строительству нового святилища Дрон обрадовался.

- Это, знаешь, сколько молодых людей можно научить работе и разным ремеслам, - сказал он.

Пока Герофила и Тезей говорили с Дроном, кто-то из ремесленников пришел к нему за хлебом, кто-то прибежал, чтобы посмотреть на гостей вблизи. Скоро люди потянулись сюда со всей округи. Один сукновал примчался, едва выскочив прямо из короба, где чистил одежды клиентов, с ногами почти по колено в еще непросохшей глине.

Целая толпа образовалась близ дома Дрона. Кто-то из гончаров, не разобравшись, принес с собой образцы чаш, сосудов и кубков, примериваясь нельзя ли чего продать. Кто-то без всякой торговой мысли захватил с собой свои изделия, чтобы только блеснуть перед высокими гостями. Получилась целая выставка. Герофила шумно восхищалась, брала в руки то бокал, то глиняную фигурку. Потом отошла, посмотрела со стороны и сказала:

- Керамики.

Никто ничего не понял. И Тезей не вполне догадывался, куда клонит Герофила. Спрашивать у священной гостьи, о чем она и какое, может быть, азиатское слово употребила, не решались. Один Дрон поинтересовался:

- Это по-какому?

- Если хотите, то по-аттически, - опять загадочно, уже явно подчеркивая голосом некий смысл, - ответила Герофила.

- Керам, - добавила она, помолчав, - сын Диониса и Ариадны. Да благославит всех вас бог Дионис. Сдается мне, что у этого места будет свое название.

На легкомысленного сукновала, видимо, пророчица произвела меньшее впечатление, чем на других. Ему таскаться повсюду с собственными соображениями, словно с игрушками, было способнее, - что там слушать других.

- Поговаривают, что сынишка-то бога более на Тезея смахивает... дурашливо брякнул он.

Все дружно загоготали. Однако Герофила, став серьезной, не разделила внезапного веселья. Она обвела смеющихся строгим взглядом жрицы, и гогот затих. Опасно дразнить богов.

Вдруг пророчица улыбнулась:

- Может быть, и Тезея.

Смех снова возник в толпе, но пролетел над нею осторожно и быстро стих.

- Ты, Феокл, словно еще до весны хочешь крапивы нащипать, - Дрон одернул все-таки сукновала. - Так и тянет тебя забежать вперед... Мастера, обратился он к своим сотоварищам, - Тезей собирается ставить храм Дионису. Что скажете?

- Где? - спросил кто-то. - Здесь?

- Нет, -- отрицательно помотал головой Тезей, махнув в сторону городских домов, - рядом. Почти здесь. Прямо у вас - грязновато для бога.

- Неумытый Керамик, - пошутили в толпе.

Так у района ремесленников, действительно, появилось название.

- Вот, вот, в грязи живем, а надо прибраться, - повысил свой голос Дрон. - Рядом с храмом стоять будем.

- Вы же все умеете, вы - такая сила, - добавил от себя Тезей.

- Сила... - повторил сукновал Феокл и даже крякнул. - Крышку-то на кипящем горшке тоже сила подбрасывает, да как ее взять, эту силу.

Босоногий сукновал был исконным афинянином. Но сейчас он имел в виду даже не себя и таких, как он, или не столько себя, сколько бесправных своих товарищей по ремеслу.

- Храм строят все вместе, - выделился еще один голос из толпы, - и каменотесы, и пильщики, и позолотчики. Никто не спрашивает: чужой или свой. А в жизни...

- Надо назначить срок, после которого человека принимают в полис, добавил кто-то.

Вс это выкрикивали метеки. Полноправные мастера-афиняне помалкивали, но и против не выступали.

- Есть мысль. Те, у кого в городе нет настоящих домов, стройте их тут вместе с мастерскими. Хватит жить в здешних норах и ютиться по углам в Афинах, - предложил Тезей.

- Если в городе не хватает места для мастеров, они сами должны его расширить, - добавила Герофила.

- Я же всем, чем могу, буду вам способствовать. Керамик для царя станет его землей. И пусть над ней не скудеют заботы бога, - сказал Тезей.

- Эвоэ, Дионис! - раздались голоса. - Здоровья тебе, Герофила.

На прощание Дрон заверил Тезея:

- Мы тебя поддержим во всем.

На обратном пути Тезей спросил Герофилу:

- Про Керамик ты сама придумала или это можно рассматривать как пророчество?

Герофила рассмеялась:

- А чем это не пророчество... иногда трудно отличить пророчество от хорошей мысли.

И помолчав, вдруг вздохнула:

- И уж всякому доступно пророчество о том, что нам скоро с тобой расставаться.

Третья глава

С приездом Герофилы братья редко оставались один на один. Когда такой момент выдался, Тезей сказал Поликарпу:

- Я постараюсь ввести в Афинах культ Афродиты Небесной.

- Хочешь приучить своих афинян к культу для избранных, - улыбнулся тот.

- Избранных только и можно объединить по-настоящему.

- Слышу речи Герофилы... Однако твои палконосцы лучше понимают народную Афродиту.

- Афродита площадей, это доступно всякому, - возразил Тезей.

- Но и понятно.

- Поликарпик, общее и так есть у всех... Говорить об этом каждому, все равно, что обманывать... Ему это и без тебя доступно. Тут не надо ума, чтобы понять друг друга.

18
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Проталин Валентин - Тезей Тезей
Мир литературы