Завещание профессора Яворского. Плата по старым долгам - Ростовцев Эдуард Исаакович - Страница 24

Но Ляшенко охладил ее пыл.

- Ты оперативный работник, и твоя задача устанавливать факты, а не давать им произвольные оценки. Не уподобляйся тем, кто, едва заметив муху, делает из нее слона и, не получив на то патента, уже собирается торговать слоновой костью. Это я к тому, что тебе предстоит доверительная беседа с Ларисой... Спокойней, без эмоций, младший лейтенант Юрко! Доверительная беседа получается лишь тогда, когда в ее основу кладутся не эмоции, но взаимное доверие. А посему тебе надлежит говорить с Ларисой дружелюбно, с пониманием положения, в котором она оказалась... Что значит не смогу? А зарплату ты можешь получать? Так вот, имей в виду: это не моя прихоть, а служебное предубеждение, от которого ты должна отрешиться, мне тоже было не просто, но помог разговор с умным человеком. Надеюсь, и тебе поможет наш разговор, ибо - в ином случае - я не смогу считать тебя умным... А если серьезно, то подумай, как юрист: в чем виновата Лариса? Забудь на время финал этой истории, который мог быть иным и только в силу стечения ряда обстоятельств приобрел трагическую суть...

Над этим стоило подумать. Конечно, если отрешиться от печального финала, то эта история и в самом деле ничего ужасного в себе не таила. Ну, поехала с названым братом в загородный ресторан выпить кофе, потанцевать, послушать музыку. Что тут предосудительного? Ну, прицепился подвыпивший парень - знакомый, который приревновал ее к ее же брату (правда, к сводному, да еще такому, от которого всего можно ожидать). Разве Лариса виновата? Какие бы ни были у нее отношения с Новицким, это только ее и Новицкого дело... Ну, допустим, раздавала доставшиеся ей по наследству книги. Книги унаследовала, а любовь к ним не переняла. Не казнить же за это... Поспешила убраться с места происшествия, едва появился патруль? А кому охота, если на то пошло, быть героиней скандала, фигурировать в милицейских протоколах, оправдываться потом на месткоме, комсомольском бюро? Конечно, со стороны такая позиция выглядит не лучшим образом. Но это, если смотреть со стороны... На чем же, в таком случае, зижделось ее, Галины, предубеждение? На годичной давности короткой встрече с заносчивой девицей в японском спортивном костюме, которая неожиданно появилась в отцовском кабинете, вмешалась в разговор старших? А что, собственно, она сказала тогда? Надо, по возможности, припомнить каждое слово. Тон был задиристый, вызывающий, и это хорошо запомнилось, заслонило собой суть. А сказала она вот что: "Толик может убить, но не украсть. Это у него на лице написано. Надо быть хоть немного физиономистом, товарищ сотрудник милиции!" Да, так и сказала. А потом на лестничной площадке, совсем уже дерзко: "Послушайте, оставьте парня в покое! Он порядочнее нас с вами... Откуда мне известно? Я целовалась с ним!" Если отбросить вызов, браваду, а это надо было сделать сразу, то что же остается? Она защищала Толика: открыто, настойчиво защищала. Даже в ущерб себе... А почему, собственно, в ущерб? Призналась, что целовалась с ним? Возможно, выдумала это для хлесткости ответа - есть такие девчонки, которые себя не пощадят, лишь бы за ними осталось последнее слово. Но даже если это была правда, то ничего страшного нет и в этом. Кто из девушек не целуется с парнями? Конечно, для Толика Зимовца это было целым событием: он был влюблен и влюблен впервые, что Ларисе следовало учитывать. Но так ли велик грех влюблять в себя парней? К тому же, надо думать, она не связывала себя никакими заверениями - нынче клятвы не в моде - и, очевидно, вообще не придавала значения этим поцелуям. Понимал ли это Толик? Трудно сказать. Но совершенно ясно, что объясняться с Ларисой он должен был раньше и в любом случае избрать для этого более подходящее место.

Нет, здесь было что-то не так, и Ляшенко прав: надо поговорить с Ларисой начистоту. Вот только, где встретиться с ней? Вызвать повесткой? Вряд ли у них получится откровенный разговор в этом случае. Надо что-то придумать...

Придумывать не пришлось - они встретились в тот же день на похоронах Анатолия Зимовца. Галина не думала, что Лариса осмелится прийти на похороны: не говоря уже о прочем, она рисковала нарваться на крупный скандал. Тамара Зимовец, каким-то образом прослышав о ее причастности к потасовке у ресторана, метала на Ларисину голову громы и молнии.

Галина сама колебалась: ехать или не ехать на кладбище. От Ляшенко она знала о выпадах Тамары по адресу работников милиции, и это нельзя было сбрасывать со счетов. Но накануне ее вызвал Билякевич и рассказал, что к нему приходил Иван Прокофьевич Зимовец, извинился за дочь. Иван Прокофьевич не разделял ее подозрений, считал их вздорными, и в итоге сумел переубедить Тамару. Он просил Билякевича посодействовать в отношении оркестра - в ПТУ сомневались, можно ли хоронить Анатолия с оркестром, а также выразил надежду, что Галина Архиповна Юрко, которую в их семье очень уважают, придет отдать последний долг его сыну. А еще Иван Прокофьевич опасался, как бы не было никакого инцидента на кладбище: трагическая смерть Анатолия вызвала на их улице и окрест ее разные толки, что будоражит кое-кого из товарищей Анатолия, далеких от него при жизни, но сейчас воспылавших обидой за него, парней-бузотеров... С оркестром Билякевич уладил, а учащиеся ПТУ, в котором учился Анатолий, приняли меры, чтобы не допустить эксцессов со стороны любителей дешевых сенсаций, скандалов. Надо отметить, что таких оказалось немного. К тому же дружинники наблюдали за порядком и все обошлось более или менее спокойно.

Только Тамару нельзя было унять: она плакала, причитала, кляла. Вначале Галина не поняла, против кого теперь обратила свой гнев сестра Анатолия? Она не хотела подходить к ней, но Тамара сама подошла, обняла, заплакала у нее на плече.

- Галина Архиповна, вы его понимали. Только вы!

Потом оборвала плач, сказала зло:

- Ну ничего, я этой твари испорчу прическу! Разукрашу ее без помады! Пусть только попадется.

И тут же объяснила, кого имеет в виду - Ларису Яворскую. Оказывается, она уже узнала все. Знала даже больше того, что было на самом деле. И хотя спор на похоронах неуместен, Галина все же сочла нужным возразить:

- Это не она...

- Она! - перебила ее Тамара. - Я эту дрянь давно раскусила. Знала ее, когда она еще в бантиках-рюшечках ходила, ангелочка из себя корчила. Уже тогда на ней пробы негде было ставить! Думала, если папа профессор, ей все дозволено. Ни стыда, ни совести! За Пашей как собачонка бегала, а Толик у нее только так, между прочим, был. И не один: она с любым могла... Я знаю, что говорю! Паша ее со временем раскусил. И у Толика на нее глаза открылись, наладили они ее подальше. И Паша, и Толик. Вот она и решила отомстить - столкнула их, дураков, между собой. Вы не спорьте: я о ней побольше вашего знаю!

Тамара чуть ли не кричала, и Галина уже пожалела, что заговорила с ней. Но вместе с тем она была в недоумении. Еще недавно Тамара говорила о Ларисе без осуждения и даже вроде бы сетовала, что та не разделила чувство ее брата. И вдруг такой поток грязи. Очевидно, какую-то неприязнь к девушке она таила давно, но не было причин ее подогревать, выплескивать. А сейчас, когда на нее обрушилось горе, и ее разум не находил его истоков, молодая женщина искала виноватых. Для нее так было легче, проще воспринять непоправимое. Но вот что странно: она обвиняла не Новицкого, хотя уже знала, что это он нанес ее брату трагический удар. Больше того, находила ему оправдание. И это было трудно понять. Возможно, Тамара в самом деле знает что-то такое, что неизвестно ни Мандзюку, ни Ляшенко, и это нечто дает ей право говорить так...

Когда засыпали могилу, Галина обратила внимание на долговязого парня с ассиметричным лицом, который подошел к Тамаре, что-то зашептал ей. Его лицо, как бы скошенное с одной стороны, показалось Галине знакомым. Всмотревшись, она узнала его и даже вспомнила его уличную кличку - Бим. Это был тот самый оболтус, которому полтора года назад Анатолий намял бока. Если Галине не изменяет память, тогда они подрались из-за какой-то сплетни. Ну, конечно! И вот что удивительно: та сплетня касалась Тамары, чернила, порочила ее. Точно так же, как сейчас Тамара поносит Ларису. Вряд ли это было случайным совпадением, скорее всего и в том, и в другом случае источник сплетен был один. Неужто Тамара не понимает этого? И вообще, что может быть у нее общего с этим негодником Бимом?