Выбери любимый жанр

Жизнь Иисуса - Ренан Эрнест Жозеф - Страница 35

Изменить размер шрифта:

В особенности одна семья в Капернауме сделалась ему близкой, и потому что в доме ее он находил приятный приют, и потому что к ней принадлежали его преданнейшие ученики. То была семья двух братьев, сыновей некоего Ионы, который, вероятно, умер в эпоху, когда Иисус поселился на берегах озера. Эти братья были один Симон, по прозванию па сирийско-халдейском языке Кифа, по-гречески Петр, что означает «камень» [340], а другой – Андрей. Они были родом из Вифсаиды (Ин.1:44), и когда Иисус начал свою общественную жизнь, то застал их уже в Капернауме. Петр был женат и имел детей; с ним жила и мать его жены [341]. Иисус любил эту семью и обыкновенно жил в ее доме (Мф.8:14; 17:24; Мк.1:29-31; Лк.4:38). Андрей был, по-видимому, учеником Иоанна Крестителя, и, быть может, Иисус знавал его на берегах Иордана (Ин.1:40 и сл.). Оба брата не переставали постоянно заниматься рыбачеством, даже и в то время, когда, по-видимому, они были всего более преданы делу своего учителя (Мф.4:18; Мк.1:16; Лк.5:3; Ин.21:3). Иисус, любивший игру слов, говорил иногда, что сделает из них ловцов человеков (Мф.4:19; Мк.1:17; Лк.5:10). Среди его учеников, действительно, у него не было более верных и преданных ему.

Другая семья зажиточного рыбака, владельца нескольких лодок (Мк.1:20; Лк.5:10; 8:3; Ин.19:27), Забдии или Зеведея, также оказывала Иисусу горячий прием. Зеведей имел двух сыновей, старшего Иакова и младшего Иоанна, который впоследствии был призван к столь решительной роли в истории народившегося христианства. Оба были очень усердными учениками. По некоторым указаниям можно думать, что Иоанн, как и Андрей, был известен Иисусу по школе Иоанна Крестителя [342]. Во всяком случае, семьи Ионы и Зеведея были, по-видимому, тесно связаны между собой (Мф.4:18-22; Лк.5:10; Ин.1:35 и сл.; 21:2 и сл.). Саломея, жена Зеведея, была очень привязана к Иисусу и сопровождала его вплоть до самой его смерти (Мф.27:56; Мк.15:40; 16:1).

Действительно, женщины горячо принимали Иисуса. Он относился к ним с той сдержанностью, благодаря которой между обоими полами оказывается возможной очень нежная идейная связь. Отделение мужчин от женщин, препятствовавшее у восточных народов развитию всякой деликатности, без сомнения, в ту эпоху, как и в наши дни, в селах и деревнях было далеко не таким строгим, как в больших городах. Три или четыре преданные галилеянки всегда следовали за молодым учителем и оспаривали друг у друга удовольствие слушать его и по очереди услуживать ему (Мф.27:55-56; Мк.15:40-41; Лк.8:2-3; 23:49). Они вносили в новую секту тот элемент энтузиазма и чудесного, важность которого уже становится теперь очевидной. Одна из них, Мария из Магдалы, столь прославившая во всем мире имя своего бедного городка, по-видимому, была чрезвычайно экзальтированной женщиной. Говоря языком того времени, она была одержима семью демонами (Мф.16:9; Лк.8:2; ср. Тов.3:8; 6:14), другими словами, страдала необъяснимыми нервными болезнями. Иисус успокоил эту расстроенную натуру своей чистой и кроткой красотой. Магдалина была ему верна вплоть до Голгофы и на другой день после его смерти сыграла первостепенную роль, так как она была главным источником распространения веры в его воскресение, как мы это увидим ниже. Иоанна, жена Кузы, одного из управителей Антипы, Сусанна и другие, оставшиеся неизвестными по имени, постоянно также следовали за ним и служили ему (Лк.8:3; 24:10). Некоторые из них были богаты и, благодаря своим средствам, давали молодому пророку возможность жить, не занимаясь своим прежним ремеслом (Лк.8:3).

Многие другие лица постоянно сопровождали его и признавали его своим учителем: Филипп из Вифсаиды, Нафанаил, сын Толмаи или Птоломея из Каны, ученик первых времен [343], Матфей, вероятно, тот самый, который сделался Ксенофонтом нарождающегося христианства. По словам предания (Мф.9:9; 10:3), он был сборщиком пошлин и, следовательно, должен был владеть пером свободнее, нежели все прочие. Быть может, он уже задумывал написать «Logia» [344], которые составляют основу того, что нам известно о поучениях Иисуса. В числе учеников называют еще Фому, или Дидима [345], которым иногда овладевали сомнения, но который был, по-видимому, человеком сердца и благородных порывов (Ин.11:14; 20:24 и сл.); Левия или Фаддея; Симона Зилота [346], быть может, ученика Иуды Гавлонита, принадлежавшего к партии канснитов, которая в то время уже существовала, а вскоре должна была сыграть столь видную роль в иудейских движениях; креме того, были тут Иосиф Варсава, прозванный Юстом; Матфий [347] загадочная личность, известная под именем Аристиона [348]; наконец, Иуда, сын Симона, из города Кериота, оказавшийся исключением среди этого верного кружка и получивший столь страшную известность. По-видимому, он был единственным учеником не из числа галилеян; Кериот, город на крайнем юге в колене Иудином [349], находился в расстоянии дня пути по ту сторону Хеврона.

Мы уже видели, что собственная семья Иисуса была мало к нему расположена [350]. Однако Иаков и Иуда, двоюродные братья Иисуса, сыновья Марии Клеопы [351], уже с этой поры находились среди его учеников, и сама Мария Клеопа находилась в числе женщин, сопровождавших его на Голгофу (Мф.27:56; Мк.15:40; Ин.19:25). Но в эту эпоху матери его возле него не было видно. Лишь после смерти Иисуса Мария стала внушать к себе большое уважение [352], и ученики начали стараться привязать ее к себе (Ин.19:25 и сл.). Тогда же члены семьи основателя христианства составили влиятельную группу, известную под названием «братьев Господа», долго стоявшую во глазе иерусалимской церкви и после взятия города штурмом укрывшуюся в Вифании [353]. Самая близость к ним представлялась уже важным преимуществом, совершенно так же, как после смерти Магомета жены и дочери пророка, не имевшие при жизни его никакого значения, приобрели большой авторитет.

Среди этой группы друзей Иисус, очевидно, некоторым оказывал предпочтение и в некотором роде образовал из них более тесный кружок. По-видимому, в этот небольшой совет входили в первой линии оба сына Зеведеева, Иаков и Иоанн. Оба были полны огня и страсти. Иисус очень остроумно прозвал их «сынами громовыми» за их крайнюю ревность, которая, будь гром в ее распоряжении, слишком часто пускала бы его в ход [354]. В особенности младший брат, Иоанн, был, по-видимому, на очень короткой ноге с Иисусом. Быть может, ученики, которые позднее сгруппировались вокруг второго сына Зеведеева и, по-видимому, записали его воспоминания таким способом, что в них недостаточно скрыты интересы школы, до известной степени преувеличивали сердечное расположение Иисуса к нему (Ин.13:23; 18:15 и сл.; 19:26-27; 20:2,4; 21:7,20 и сл.). Знаменательно, однако, что в синоптических Евангелиях Симон, сын Ионин, или Петр, Иаков, сын Зеведеев, и Иоанн, брат его, составляют нечто вроде интимного комитета, к которому Иисус прибегает в известные моменты, когда он сомневается в вере и разуме остальных [355]. Кроме того, эти три лица, по-видимому, занимались сообща и рыбной ловлей (Мф.4:18-22; Лк.5:10; Ин.21:2 и сл.). Иисус был глубоко привязан к Петру. Прямой, откровенный, поддающийся первому впечатлению характер Петра нравился Иисусу, который по временам даже посмеивался над его решительностью. Петр, не будучи склонен к мистике, сообщал учителю свои наивные сомнения, свои страхи, свои чисто человеческие слабости (Мф.14:28; 16:22; Мк.8:32 и сл.) с чистосердечной откровенностью, напоминающей Жуанвилля при св. Людовике. Иисус относился к нему по-дружески, с полным доверием и уважением. Что касается Иоанна, то, надо полагать, много прелести было в его молодости [356], горячности и живом воображении [357]. Индивидуальность этого необыкновенного человека развилась вполне гораздо позднее. Если он и не был автором четвертого Евангелия, которое носит его имя и которое заключает в себе столь ценные разъяснения (хотя характер Иисуса в нем во многих отношениях искажен), то по меньшей мере возможно, что он дал для него материал. Привыкнув перебирать свои воспоминания с лихорадочным беспокойством экзальтированной души, он мог преобразить своего учителя в полной уверенности, что рисует именно его, и дать таким образом ловким подделывателям повод к составлению книги, при редакции которой добросовестность, по-видимому, не играла первенствующей роли.