Выбери любимый жанр

Похороны викинга - Рен Персиваль - Страница 7


Изменить размер шрифта:

7
Похороны викинга - any2fbimgloader1.jpeg

Справа и слева над песчаными холмами я увидел вспышки выстрелов, сразу повернул мой отряд и бегом повел его к оазису. Там мы будем иметь прикрытие и воду и, если сумеем продержаться до прибытия Сент-Андре, возьмем этих дьяволов между двух огней и отомстим за гибель форта Зиндернеф. Легионеры великолепные солдаты, Джордж. Лучших в нашей армии нет. Было наслаждением видеть, как они, согнувшись, бежали, точно на учении, а потом падали и исчезали за прикрытиями.

Наши разведчики на верблюдах вернулись в оазис. Двое из них прорвались с боем. Двое других видели вспышки выстрелов и стреляли по ним. В несколько минут все пространство опустело. Противник мог увидеть только пылающий форт и черный, молчаливый, будто вымерший оазис.

Это была замечательная картина, Джордж: огромный костер в лунной пустыне, а в лесу неподвижные люди, ждущие, затаив дыхание, появления новых актеров на сцене. Как мне хотелось, чтобы туареги с ревом налетели на горящий форт, рассчитывая перебить нас поодиночке, когда мы будем выскакивать из огня. Но этого не случилось. Возможно, что они видели нас у стен форта.

Выстрелы прекратились. Что они теперь замышляют? Вероятно, переползают к ближайшей гряде холмов, с тем, чтобы ревущим ураганом броситься на оазис на рассвете. Они всегда атакуют на рассвете, когда противник после мирно проведенной ночи чувствует себя в безопасности. Но на этот раз наши винтовки встретят их на пятьдесят метров, а сзади у них смогут оказаться сенегальцы Сент-Андре. Сент-Андре должен был быть поблизости. Если он подойдет к тому времени, когда пожар погаснет, он может напороться на засаду туарегов. Возможно, что это та самая банда, которая пробовала взять Зиндернеф. У них, наверное, высланы разведчики в сторону Токоту.

Необходимо было предупредить Сент-Андре. Это было нелегкое дело. Надо было не сбиться с пути в пустыне и не попасть в лапы к туарегам. В обоих случаях медленная смерть от жажды или от пытки. Нужен был надежный человек. Лучше даже два. Я не удивился, когда сержант Дюфур предложил мне послать двух американцев, которые были со мной в форту

Медлительный гигант и его маленький товарищ появились и отдали честь. Я спросил их, согласны ли они пойти на это дело, и объяснил им мой план – взять туарегов между двух огней. Оба они сразу согласились и толково повторили мне все, что я хотел передать Сент-Андре. Потом сели на своих верблюдов и исчезли за ближайшим песчаным холмом.

Я напряженно прислушивался, но ни одного выстрела не было. Очевидно, до рассвета ничего не произойдет. Огонь в форту потух. Все солдаты, не дежурившие на форпостах, спали. Я молча ходил по лагерю, ожидая рассвета и обдумывая невероятные события этого беспримерного дня. Наконец, изнеможенный до последней степени я прислонился к пальме. Если б я мог получить чашку кофе или смел закурить!

Глядя на бледнеющие звезды, я решил, что вся невероятная история форта Зиндернеф была делом рук сумасшедшего. Он почему-то убил коменданта штыком (Если бы он был нормален, он застрелил бы его). Почему-то он убил трубача (вторым штыком, что ли?) и спрятал его тело. Почему-то он убрал тело коменданта, наконец, поджег форт и сам в нем сгорел.

Но где он прятался, когда я был в форту, и почему он меня не убил? Это можно было объяснить сумасшествием. Но как объяснить найденную в руке коменданта записку Майкла Джеста? На этом я прервал свои размышления. Солнце взошло, и я увидел разведчиков отряда Сент-Андре.

Мы напрасно приготовились к отражению атаки. На многие мили в окружности не было ни одного туарега. Сент-Андре не встретил ни единой живой души. Моих двух легионеров он также не встретил. Их, кстати сказать, больше никто никогда не видел. Я не знаю их судьбы: туареги или жажда.

Оказывается, конная разведка Сент-Андре донесла ему, что слышала выстрелы со стороны форта Зиндернеф. Он ускорил свой марш и шел, пока не определил, что форт где-то близко. Не слыша ни звука и опасаясь засады, он остановился, а утром в боевом порядке начал наступать. Я пожалел, что туареги, уничтожившие форт Зиндернеф, не оказались между ним и мной.

Пока наши солдаты отдыхали, я рассказал Сент-Андре все, что случилось, и попросил его дать мне какое-нибудь объяснение. Он умный парень, этот Сент-Андре. Хороший солдат и честолюбив, как черт.

– Допустим, – сказал Сент-Андре, – что ваш трубач убил коменданта и дезертировал.

– Силы небесные! Мне это не пришло в голову. Но с какой стати? Почему штыком? Почему он оставил штык в груди убитого?

– Может быть, это была месть? Может, он впервые встретился наедине с этим унтер-офицером, с которым раньше служил в Сиди-Бель-Аббесе или еще где-нибудь. Унтер-офицер мог в свое время причинить ему много неприятностей.

– Хорошо, – говорю я. – Но почему унтер-офицер не выбежал на стену, размахивая фуражкой, когда я стрелял из револьвера? Почему он не открыл ворот?

– Он мог быть ранен, – предположил Сент-Андре.

– Нет, мой друг, – сказал я. – Единственная его рана была нанесена этим штыком.

– Может быть, он спал, – продолжал Сент-Андре. – Спал как убитый. Его враг трубач увидел его спящим и вонзил штык ему в сердце. Он не стрелял, потому что выстрел привлек бы ваше внимание. А когда он убил его штыком, он вдруг сообразил, что этот штык его выдаст. Тогда он бежал.

– А простреленная гильза в револьвере? – спросил я.

– Стрелял по какому-нибудь туарегу, случайно приблизившемуся к форту.

– А письмо в руке коменданта?

– Не знаю.

– Кто стрелял два раза при нашем приближении?

– Не знаю.

– Наконец, как мог трубач убежать в пустыню на глазах всего моего отряда?

Тут Сент-Андре внезапно встал.

– Слушайте, – сказал он. – Трубач, конечно, никуда не бежал. Он убил коменданта и спрятался. Потом он убрал трупы и, зная, что вы были в форту и видели их, решил уничтожить следы преступления. Для этого он поджег форт. Он хотел воспользоваться смятением при пожаре и вернуться. А вернувшись, рассказать какую-нибудь историю. Он мог поклясться, что когда он влез, его ударили сзади по черепу и он пришел в себя только во время пожара. Это не более невероятно, чем вся остальная история.

– Совершенно верно, господин лейтенант, – согласился я. – Но почему же он не вернулся?

– Может быть, комендант ранил его из револьвера и в последний момент, когда он поджег форт, у него не хватило силы уйти. Он упал в обморок и погиб в огне, который сам зажег. Превосходный пример поэтической справедливости.

– Очень поэтично, – согласился я. – Ирония судьбы и тому подобное. Единственный дефект этой теории в том, что если бы комендант стрелял, мы услышали бы выстрел. Револьвер в этой тишине звучал бы, как семидесятипятимиллиметровая пушка.

– Правильно, – сказал Сент-Андре упавшим голосом. – Все это можно объяснить только тем, что он сошел с ума и покончил с собой.

– Так, друг мой. Вы дошли до гипотезы сумасшествия. Я тоже. Это единственная возможная. Но я скажу вам еще кое-что. Трубач во всей этой истории ни при чем. Он не убивал коменданта. Я видел труп: комендант был убит несколько часов тому назад, а трубач пробыл в форту несколько минут.

– Хорошо, – говорит Сент-Андре. – Попробуем сначала. – И он пробовал. Всячески. Но не мог придумать ничего, что сразу же не оказалось бы нелепым.

Когда я возвращался в Токоту с высокой температурой и головной болью, я непрерывно повторял про себя в такт шагу верблюда одну фразу: «Кто убил коменданта? Почему? Почему? Почему?» Наконец я поймал себя на том, что говорю ее вслух.

Пассажиры парохода «Аннам» шедшего из Лагоса в Беркенхед, были сильно заинтересованы двумя людьми, державшимися особняком. Они сидели и ходили вместе.

Один из них был сухой, высокий англичанин, молчаливый и недоступный, никогда не употреблявший двух слов там, где можно было сказать одно, с холодным серым взглядом, не видящим окружающих, стального цвета волосами, стальной крепости подбородком и ртом. Другой, более жизнерадостный и общительный, выглядел типичным французским офицером. Он, по-видимому, был очень привязан к англичанину.

7
Перейти на страницу:
Мир литературы