Война чувств - Колесникова Наташа - Страница 32

— Артачится, падла. Сегодня мы устроим ему переговоры с коллегами, вполне авторитетными. Я думаю, согласится на отступные. На бабки. Жаль, что сам не можешь присутствовать…

— Покажи, что ты умеешь, Миша, пора уже. С Казбека глаз не спускай.

Булкин ушел, обиженный донельзя. Что умеет, он показывал не раз, но авторитет Зеленина был непререкаем. Оно так, но мог бы не намекать, что он «шестерка», тем более когда у самого под носом собственная баба трахается с какими-то гнилыми рыжими чуваками!

Зеленин понял его состояние, но ничего объяснять не стал. Не обязан. Пока что он здесь хозяин, и все будет так, как он скажет. А он скажет. И прямо сейчас. Взял трубку, набрал номер, откинулся на спинку кресла:

— Привет, начальник. Как дела?

— Да как дела! — с ходу заорал Канарец. — Меня скоро за лоха будут принимать люди! Какой-то козел долбаный двух моих мужичков опозорил и меня с ними.

— Так, может, мужички были не того?

— Проверенные люди. Слушай меня, Димон, я должен этого козла наказать, понял, да? Он звонил уже, говорил со мной… Ля — ля разводит, а мне плевать! Такие дела со мной не проходят и без ответа не остаются! Что тебе надо за его башку?

— Ничего.

— А в натуре? Бабки, телки?

— Ничего. Я передумал, разберись, как считаешь нужным. Совсем разорять его, я думаю, тебе ни к чему, так?

— Димон, я тебя понял, — повеселел Канарец. — На хрена ж мне разорять его? Поучу малость, как разговаривать с моими людьми, и пусть дальше несет яйца. Я правильно понял — ты не возражаешь?

— Нет.

— Я твой должник, Дима.

— Заметано. Только учти — никаких гнусностей я не потерплю. Понимаешь, что имею в виду? Баба, дети…

— Да ладно, я не зверь.

— Ну, будь здоров, дорогой.

Зеленин положил трубку, уставился невидящим взглядом в белый потолок. Правильно ли он поступил? Наверное, да. Накажет всех, кто виновен в том, что Людка встречалась с рыжим козлом. Ну а тому — особая честь будет предоставлена. Посмотрим, что она сегодня натворит, куда-то поехала, за город направляется… Зачем? Как поведет себя, так и будет отвечать. Если сегодня все будет чисто — он простит ее.

Травников бросил трубку радиотелефона на диван, мрачно усмехнулся.

— Молчит как партизанка… — сказал он.

— Я бы тоже молчала, — сказала Даша, грациозно потягиваясь на диване. Потом снова усердно принялась пилить свои ногти, хотя за два часа ожидания можно было спилить не только ногти, но и крайние фаланги пальцев.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Травников.

— Все было не очень убедительно. Если бы меня раздел мужчина и стал что-то говорить, говорить, я бы подумала, что он либо импотент, либо чего-то еще хочет помимо меня.

Травников вскочил с дивана, пробежался к «стенке», снова вернулся к дивану, остановился напротив жены.

— Ты хочешь сказать, что ее нужно было трахнуть? — раздраженно спросил он. — Я нормальный мужик, понятно, хотел, но сдержался. Ради тебя, понимаешь или нет?! Кто мне поставил условие — чтобы никакого секса? Его и не было! Ты сама все видела! Вплоть до того момента, как Лера прискакала, стала орать, что муж вернулся раньше времени! А теперь что за идиотские рассуждения я слышу? Нет, это просто фантастика! «Ты должен был сделать так, но ты не должен был этого делать!» — передразнил он Дашу.

— Да перестань, Стас! Все это чушь собачья. Даже если б трахнул — она не поверила бы. Ты выглядел… как бы это сказать? Не очень убедительно, напыщенно — вульгарно… Удивляюсь, как она раньше тебя не раскусила. В конце концов, мог бы придумать что-то по интереснее.

— Что по интереснее, может, подскажешь?! Где ты раньше была, такая умная?!

— Дома сидела, тебя ждала. И думала, как дальше жить.

— Придумала?

— Не совсем, но… знаешь, честно говоря, надоело жить рядом с неудачником.

Травников плюхнулся на диван рядом с женой, стукнул кулаком по коричневому велюру:

— Заткнись, Дашка! Я докажу тебе, что способен… покажу, на что способен… Ради тебя!

— Спасибо, дорогой. Ты можешь трахнуть меня… Это — за усилия невероятные и терпение нечеловеческое. А потом посмотрим, как жить дальше.

— Я оправдаю твое доверие, Даша, — как пионер, вовлеченный в комсомольские игры, пробормотал Травников, прижимаясь губами к ее плоскому животику. — Можешь не сомневаться, у нас все получится, она втюрилась в меня, она объявится… клянусь тебе!

Но Даша уже не слышала его клятв, упала на диван, раздвинула ноги и благосклонно принимала его ласки. С паршивой овцы хоть шерсти клок, пока она еще есть.

Выйдя из машины, Епифанов двинулся к служебному входу, но остановился, услышав громкий шум, ругань в торговом зале на первом этаже. Подумал: люди Канарца устроили погром — и помчался в торговый зал. У камеры хранения личных вещей, прижавшись спиной к железным отсекам, стоял Сергей Угрюмов, его окружали человек пятнадцать сильно раздраженных покупателей. Епифанов с облегчением вздохнул, это не люди Канарца, уже хорошо, потом приблизился к толпе, громко сказал:

— Добрый день, дорогие покупатели. Чем вас обидел мой менеджер, чем не угодил?

Хозяина узнали, да ведь он частенько бывал в торговом зале, особенно когда проводились розыгрыши лотерей по дисконтным картам. Угрюмова оставили в покое, переключив внимание на хозяина магазина.

— Георгий Петрович, чё за дела творятся, в натуре? — возмущенно басил крупный, коротко стриженный парень. — У вас тут менеджеры и продавцы — чисто советские коммуняки!

— Пожалуйста, конкретнее.

— А конкретно такой базар пойдет. Вчера кур давали попробовать, ну, я взял одну. Теща бульон сварила вечером, попробовала, конкретно сказала — беги, купи еще пару штук. А их уже нету ни хрена! Сегодня с утра пришел — те же дела! Так этих кур ваши деятели всех растащили!

— Я сама видела, — затараторила бойкая тетка, — даже кассы по — бросали и давай кур хватать! Понятно, что простым покупателям, которые всегда тут отовариваются, которые, прямо скажу, от всех — любят ваш магазин, ничего не остается.

— Но ведь куры имеются в ассортименте?

— А нам нужны те, — сказал интеллигентный пенсионер. — Которые чуток дороже, но — настоящие.

— Я ж говорю — как при Советах! — забасил парень. — Чисто расхватали себе, а потом своим будут втихаря толкать. Так за что мы боролись, босс?

— Именно, полностью согласен, — поддакнул пенсионер.

За что боролся этот парень, не трудно было догадаться, да и пенсионер вряд ли приветствовал политику Гайдара и приватизацию Чубайса, но вот поди ж ты! Все хотели теперь жить по-западному. И не объяснишь ведь, что на цивилизованном Западе не всем покупателям перепадают лучшие куски мяса — только своим, знакомым. Но все-таки это был самый приятный стихийный митинг, который Епифанов видел в своей жизни. Не зря ему снились куры Панченко, летающие по комнате!

— Послушайте меня внимательно, — громко сказал он. — У господина Панченко экспериментальное хозяйство, он действительно выращивает не безвкусных бройлеров, а нормальных, наших кур, используя в качестве корма только натуральные продукты — зерно, комбикорм без синтетиков. Естественно, эти куры стоят дороже других и растут не так быстро. Вчера мы взяли на реализацию пробную партию, на два магазина — это крохи. Нужно было посмотреть, понравятся ли вам они или нет. Вижу, что пришлись по вкусу, и обещаю, что мы откроем секцию для продукции господина Панченко. Куры, яйца, потроха. Поначалу всем не будет хватать, у него не столь огромное хозяйство, но со временем производство будет расширяться, кур хватит всем.

— Он расширится и станет их отдавать богатым супермаркетам, там цены втрое выше и прибыль больше, — со знанием дела сказала бойкая тетка.

Епифанов жестом попросил ее успокоиться.

— По правде сказать, выгода от этого небольшая и у меня, и у Панченко. Цены и вправду нужно поднимать процентов на сорок. Но мы за сиюминутной прибылью не гонимся, это я вам честно говорю. Скоро подпишем договор, построим еще пару птицефабрик, и тогда все будете есть настоящую курятину. Дело-то стоящее, верно?