Выбери любимый жанр

Миллион и один день каникул. Гум-Гам - Велтистов Евгений Серафимович - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2
Миллион и один день каникул. Гум-Гам - pic_9.jpg
Миллион и один день каникул. Гум-Гам - pic_10.jpg

Алька, наблюдая за проворным роботом, насмешничала с высоты своего положения:

Всем известно в этом мире
Дважды два всегда четыре,
Дружба верная — навек,
Робот, ты не человек!…

Робот ловко взбежал по изогнутой стене к куполу потолка, подал руку Ирине Александровне, усадил ее в кресло. Потом, балансируя в воздухе, стараясь не отделить подошв от потолка, который сейчас служил ему полом, отбуксировал одного за другим ребят. Помог Папу доплыть до кресла. И наконец, выловив спокойную серую кошку, протянул ее биологу.

Все были чуть взволнованны. Кошка обрела свою хозяйку, шерсть ее стояла дыбом, напоминая о непойманной добыче.

— Извините, — сказала Алька стюарду, — я пошутила. Спасибо за помощь.

— Пожалуйста, — ответил невозмутимо робот. — Сейчас мы достигнем цели.

Вместе с гудком сирены вернулась привычная тяжесть. Над головой вспыхнули новые звезды. Корабль совершил бросок в Дальний космос.

— Итак, — строго сказала всемирно известный биолог, — надо немедленно изловить этого грызуна.

— Сейчас он будет предоставлен в ваше распоряжение, — согласился белоснежный стюард.

Биолог обиделась:

— Я имею дело с благородными животными…

Но робот не слышал ее. Он бежал по коридору, где в самом конце мелькнул черный хвост. Кошка выскользнула из рук хозяйки в открытую дверь: она надеялась только на свою ловкость.

— Возможно, я отвыкла от некоторых форм земной жизни, — продолжала Ирина-Александровна. — Крылатые змеи мне кажутся куда более симпатичными…

— Конечно, — горячо поддержал Олег, — крысы с древних времен были врагом человека.

— Сжирают все на свете, — пояснил Карен.

— Очень противные, — вздохнула Алька.

— Я вижу, вы знаете многое о грызунах. — Биолог повернулась к Папу. Представьте, когда я вошла в каюту, эта разбойница грызла мою рукопись…

— Я читал ваши книги, — смутился Пап.

— Но последняя могла быть съедена. — Биолог встала. — Посмотрим, понравится ли ей моя Мись. — И Ирина Александровна ушла, окликая убежавшую серую Мись.

Пап с удивлением отметил, что он плохой воспитатель: ребята незаметно исчезли.

Миллион и один день каникул. Гум-Гам - pic_11.jpg

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой исследуется Шар Пути

— Вот он!

Карен широко открытыми глазами смотрел на свою ладонь. Загорелое лицо его чуть побледнело. На ладони лежал прозрачный шар с серебристой паутиной внутри.

— Шар Пути, — прошептал Олег, заглядывая в лицо друга.

Шар, поворачиваясь в руке Карена, сплетал и расплетал нити. Рисунок мгновенно менялся. Тысячи путей вели корабли к звездам, где-то среди этих линий тянулась тонкая нить «Виктории».

Все, что было завоевано за столетия космонавтикой, заключалось в простом и прекрасном шаре. Он был драгоценнее любого земного алмаза, любой ювелирной находки с других планет, потому что таил в себе знания человечества о галактиках, звездах и планетах, гигантских туманностях и абсолютной пустоте, законах космического времени и пространства, так не похожих на земные.

Когда-то очень давно люди построили первые ракеты, запустили над Землей спутники и станции, высадили разведчиков на планетах Солнечной системы. С середины двадцатого века, после полета Юрия Гагарина, слово «космонавт» означало одну из самых почетных и трудных профессий.

Но звезды еще долго оставались такими же недосягаемыми для людей, как и тысячелетия назад. Пока не была открыта новая энергия для почти мгновенного преодоления пространства, пока корабли не стали делать скачки к звездам в известной человечеству Вселенной.

Серебристые нити в Шаре Пути были точными маршрутами кораблей. И если мозгом любого корабля являлась сложнейшая электронная система, отвечавшая за безопасность путешествия, за удобства, приятное самочувствие и спокойствие пассажиров, то Шар был сердцем корабля. Капитан и штурман полностью доверяли Шару.

В каждом корабле имеется два Шара Пути. Один управляет машиной. Второй хранится у капитана. Вот этот второй Шар Пути «Виктории» и лежал на ладони Карена. Он взял его всего на несколько минут в пустой капитанской каюте.

Шар светился за толстым стеклом, на специальной подставке. Карен знал ценность Шара, знал, что его нельзя трогать, но какая-то властная сила влекла мальчика к Шару. Карен протянул руку. Сердце его стучало. Он только посмотрит и вернет…

— Где наш маршрут? — нарочито спокойно сказал Карен. Уши его горели. Шар жег ладонь. — Надо быстро разгадать…

— Мы знаем ничтожно мало по сравнению с тем, чего не знаем, вспомнил Олег древнее изречение. — Как ты решился?

— Всего на пять минут. Может, я хочу запустить «Викторию» в неизвестную галактику. На самую границу Вселенной. Или дальше.

— Было бы здорово! — поддержал Олег. — И все же как ты мог…

— Тише! — обрывает Карен и оглядывается на Альку.

Девочка сидит неподалеку у ручья, что-то рисует на песке.

— Все слышу. Мне безразлично. Куда вы, туда и я, — откликается Алька Фролова. — Карен, найди мне в Шаре Фроловскую галактику.

Карен морщит нос: какие глупости… На всякий случай спрашивает, не отрывая глаз от Шара:

— Есть такая?

— Отец говорил. Когда я была маленькая, он ее открыл. А название дали потом.

— Ладно… Черти свои знаки. Может, и ты откроешь что-нибудь…

— А ты как думаешь, — дерзит Алька, — без ваших хитростей все открою…

— Молчи!

Карен тихо свистит, ребята ныряют под зеленый навес низкого дерева. Здесь как в беседке. Пап идет по дорожке с равнодушным видом, а это значит, что он кого-то ищет. Пап проходит в двух шагах от дерева; ему и в голову не пришло, что его питомцы под ветками. Воспитатель не скоро вернется — корабль огромен.

Сад «Виктории» — как маленький густой лес.

Переплетение ветвей, крохотная поляна, спокойный ручей, синее небо, пятна солнечного света на траве — все как дома, в лесной школе, даже еловые шишки, и шум листвы от внезапного ветра, и свист невидимых птиц.

Тот, кто хоть раз летал на «Виктории», вспоминает прежде всего не темный колодец космической ночи, а усыпанные хвоей дорожки, похожий на лесного спрута пень и думает: «В следующий раз обязательно посижу на этом пне». Но странно: притягательная сила звезд влечет пассажиров из сада в каюты, залы, на палубу — туда, где привычно ожидание строгого гудка сирены, где человек внутренне готовится ступить в новый мир. Прекрасный лес «Виктории» обычно безлюден.

— Нить Млечного Пути… Туманность Андромеды… Крабовидная…

— Вспышка… Это взрыв сверхзвезд…

— Ясно и маленькому! Карен, Шар пора возвращать!

— Не паникуй! Их два на корабле. Этот пока не нужен.

— А это что за красная линия?… Неужели наш путь?

— Спокойно. Вопрос — еще не открытие. Надо сравнить.

Карен достает из кармана карту галактик. Расстилает на траве. Три головы склоняются над картой. Шар — мир известных человечеству звезд переходит из рук в руки. В лесу по-прежнему земная тишина…

Миллион и один день каникул. Гум-Гам - pic_12.jpg

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой корабль меняет свой курс

Шар, который хранился у капитана, был необходим для возвращения на Землю. Капитан отвечал за него головой. Сейчас капитан «Виктории» сидел в своей каюте без головы. Точнее, голова знаменитого во всех галактиках Платона Вегова, как обычно, венчала строгий китель с голубыми молниями нашивок, но, по мнению самого Вегова, это была не его голова. Голова, которая должна была оценить опасность и принять решение, очень медленно ориентировалась в обстановке.

2
Перейти на страницу:
Мир литературы