Призрачный - Ласки Кэтрин - Страница 13

• Предыдущая
• 13/32
• Следующая

ГВИННЕТ В КОТОРЫЙ РАЗ ПРОЛЕТАЛА НАД пострадавшей от землетрясения местностью, растянувшейся между ее кузницей и Темным Лесом, где в последний раз видела Сарк. Она исследовала бесчисленные разломы в земле и находила трупы разных погибших животных, от волков до медведей-гризли. Но Сарк среди них не было. Осматривая останки очередного волка, она радовалась, что это не ее подруга. Неужели Сарк удалось добраться до Топи? В Топи местность болотистая, которая должна смягчать подземные толчки, и, пожалуй, она пострадала не так сильно, как остальные части страны Далеко-Далеко. С такими мыслями масковая сипуха решила полететь прямиком в Топь, к островку, где располагалась пещера одинокой волчицы.

Но сверху она не увидела никаких следов Сарк. Печь, где волчица обжигала свои кувшины памяти, развалилась. Повсюду расшвыряны камни, грязь и комки глины, которую Сарк добывала в реке и которой укрепляла основание печи. Среди них, прихрамывая, вышагивала болотная куропатка со сломанным крылом, будто оценивая разрушения.

Гвиннет не знала, что Сарк в это время лежала при смерти в самой пещере с извивающимися коридорами.

Прошлым вечером Сарк добрела до своего логова, едва держась на ногах и с обильно кровоточащей раной. Она рухнула прямо перед входом в пещеру и пролежала без сознания до рассвета. С первыми лучами солнца волчица понемногу пришла в себя, и ей удалось заползти внутрь, где ее ждало очередное ужасное зрелище.

– Нет, этого не может быть… – прошептала она.

Все до одного кувшины были разбиты. Ощущая, как застывает ее костный мозг, и переводя прерывистое дыхание, Сарк едва-едва заползла на кучу осколков и замерла. Со стороны могло показаться, что она мертва или вот-вот умрет, но где-то глубоко внутри нее теплилась жизнь.

«Где я? Неужели в каком-то месте между землей и Пещерой Душ?» – думала она. Ей казалось, что она находится в незнакомой местности, в далекой стране, и все же Сарк ощущала смутно знакомый запах, который сохранила много лет назад в кувшине с голубой глазурью. Душистый аромат навевал полузабытые воспоминания.

«Сколько мучений мне стоило получить эту голубую глазурь!» Сарк вспомнила, как в свое время пыталась объяснить секрет глазури Гвиннет: смешиваешь буру из старых соляных россыпей с лосиным пометом… «Да нет же, не о том ты вспоминаешь, – упрекнула она себя. – Важен запах внутри кувшина, а не сам кувшин и не глазурь, которой он покрыт!» Запах зубровки… «Душистая зубровка!» При этом воспоминании непокорный глаз Сарк, несмотря на то что сама она лежала без сил, принялся беспокойно вращаться.

Аромат душистой зубровки пропитывал ее насквозь и уносил далеко назад во времени, в ту далекую луну, когда ей от роду был лишь год с небольшим. Она не родилась малькадом. И обея не относила ее погибать, в этом она была уверена.

Говорили, что у обей нет запаха, потому что они бесплодны, а Сарк с раннего детства знала, насколько хорошо у нее развит нюх. Отсутствие запаха для нее было таким же запоминающимся, как и самая густая вонь. Она бы обязательно запомнила, если бы обея относила ее на тумфро. Поэтому она пришла к мысли, что родители ее потеряли… или просто где-то оставили, намеренно или по недосмотру и не стали потом искать. Маленькие волчата действительно иногда отбивались от родителей и терялись. Наверное, никто особенно за ней не присматривал и не старался найти. В конце концов, она была ужасно, ужасно уродливой. Каким родителям понравится, когда у них такой уродливый волчонок?

Уже будучи годовалой волчицей, Сарк учуяла стаю из клана МакНабов и последовала за ней, держась в отдалении. Волки из этой стаи казались ей необычайно прекрасными, тогда как у нее самой была пестрая и потрепанная шкура, да еще бегающий глаз в придачу. Она боялась, что волки ее прогонят, если она осмелится подойти поближе. «Нет, лучше и дальше жить одной», – решила она и ушла прочь.

Но через некоторое время Сарк снова встретила ту стаю, возвращавшуюся на восток с летних охотничьих угодий, и ей вновь захотелось понаблюдать за волками. Среди них она заметила одну волчицу с мехом цвета бледного янтаря, настолько красивую, что от одного ее вида у Сарк сводило дыхание. Она всем отличалась от самой Сарк – у нее были крепкие ноги, изящная морда и самые зеленые глаза среди всех виденных ею волков. Эта волчица бежала рядом со своим супругом и тремя щенками, но на нее то и дело оборачивался каждый волк в стае. Не раз и не два Сарк видела, как супруг ее огрызался на пробегавших мимо волков и даже пытался их укусить. Это был предводитель стаи, и то, что другие самцы откровенно засматривались на его избранницу, было не просто неприлично – это было нарушением гаддернока, закона, которому подчинялись все кланы в стране Далеко-Далеко.

Волчица, которую Сарк прозвала про себя Янтарной, нисколько не пыталась пресечь неподобающие ухаживания – наоборот, даже снисходительно их принимала, что Сарк казалось еще одним нарушением закона. Но больше всего ее удивило небрежение, с каким волчица относилась к своим щенкам. Они то и дело убегали в сторону или отставали, и тогда какой-нибудь другой волк подталкивал их мордой. Это были капризные, непослушные волчата, все мальчики, и когда они начинали тявкать или шалить, Янтарная ставила их на место, грубо шлепая лапой и иногда царапая даже до крови. По всей видимости, матерью она была никудышной; казалось, в ее душе нет ни капельки материнского инстинкта.

И все же Сарк не могла отвести от нее глаз. Янтарная была настолько тщеславна и себялюбива, что не пропускала ни одной лужицы или озерца и всякий раз останавливалась, чтобы полюбоваться на свое отражение. В такие моменты она вся замирала, как будто ее саму удивляла собственная красота.

Однажды ночью, когда стая остановилась на ночлег у очередного озерца, Сарк стала свидетельницей крайне серьезного события, расставившего все по своим местам. Стояла полная луна, и спокойная водная гладь сияла, будто покрытая серебром. Ни одна волна не искажала ее поверхность. Это было идеальное зеркало, в котором прекрасная волчица могла сколько угодно восхищаться собой.

Сарк пряталась в камышах, наблюдая за Янтарной и спрашивая себя, почему ее так привлекает эта незнакомая ей волчица. «Что такого нашла я в ней?» – удивлялась Сарк.

Но вот по поверхности воды прошла гладь, исказив отраженные черты Янтарной, и к ней подбежал один из щенков, хныча и требуя, чтобы его покормили. Волчица зарычала, резко повернулась и изо всех сил дала щенку затрещину, да так, что он высоко подлетел, а потом ударился о твердую землю. Тут ветер переменил направление, и Сарк впервые отчетливо уловила ее запах. Он показался ей до боли знакомым – знакомым с самых первых дней жизни. Эта волчица была ее Кормилицей! Ее собственной матерью!

Щенок остался неподвижно лежать на земле, неестественно изогнувшись. Сарк сразу поняла, что у него сломан позвоночник и что он умер. Янтарная же спокойно подошла к безвольному тельцу, обнюхала его, а затем схватила за загривок, отнесла к дальнему берегу озера, где вода была поглубже, и кинула в воду. Никаких следов ее преступления не осталось.

«И это моя мать! – ужаснулась Сарк. – Убийца!» Беспокойный ее глаз заполнился слезами. «Как она смогла поступить так со своим щенком, совершенно нормальным и красивым, а не уродливым, вислоухим и с выпученными глазами, каким, наверное, была я?»

Сейчас глазам Сарк предстало самое грубое уродство, о каком она раньше даже и помыслить не могла. Волчица, которую она называла Янтарная и которая, по ее мнению, внешне была самой красивой во всем мире, оказалась уродливой и безобразной внутри. Ее собственная мать была малькадом. Пусть тело ее и прекрасно, но душа искажена.

• Предыдущая
• 13/32
• Следующая