Корни зла - Рейн Сара - Страница 40

• Предыдущая
• 40/102
• Следующая

Ирония заключалась в том, что, хотя деньги продюсеров решали множество проблем, они сами по себе создали множество других, непосредственно связанных с ними трудностей. Алиса Уилсон, эта спрятавшаяся за чужую маску английская девушка, никогда в жизни не видела банковского чека, и, когда ей выдали ее первый чек, она не знала, что с ним делать. Ее родители говорили, что банки были не для таких, как они. Слугам платили жалованье в первый день каждого квартала — это было правильно и соответствовало их положению. А крошечную пенсию родителей Алисы агент их хозяина приносил им в первый день каждого месяца, отсчитывал на столе в кухне и заставлял их расписаться на какой-то бумажке. Мать Алисы всегда повторяла, что деньги — не женское дело; это немного раздражало Алису, но сейчас, вспоминая, она считала это просто возмутительным.

Когда она работала у мисс Нины, ей платили огромную сумму: сорок фунтов в год плюс десять блестящих соверенов в начале каждого квартала и подарок на Рождество — два отреза ткани на платья, один шерстяной, второй муслиновый, и пара прочных кожаных туфель. Большего не мог пожелать ни один слуга, которого кормили и которому давали крышу над головой. Но теперь Алисе пришлось иметь дело с банками, хотела она того или нет, ведь продюсеры были уверены в том, что у нее есть банковский счет, на который она и будет зачислять деньги, полученные по их чекам. Они также хотели, чтобы Алиса подписала то, что сама Алиса считала юридическими документами, и это пугало ее, — контракты и соглашения, обязывающие ее сыграть в течение двух лет в определенном количестве фильмов их компании. Это одновременно и льстило Алисе, и волновало ее. Она, наверное, не могла подписывать контракты своим настоящим именем, но боялась, что подписаться вымышленным — значит совершить преступление.

В конце концов она пришла с этим к Конраду, который сказал: ох, это чертовски просто решается. Он отвел ее в контору одного надежного венского адвоката; адвокат составил некий документ — «одностороннее обязательство», благодаря которому новое имя Алисы стало ее законным именем. Ее могут называть так, как она хочет, сказал адвокат, и, раз соответствующие бумаги были подписаны и засвидетельствованы, любое имя будет абсолютно законным и правильным.

Когда Алиса спросила: а что же с титулом? — адвокат ответил: ох, ну что такое, в конце концов, этот титул? Просто то, что кто-то создал его для вас или вы сами создали этот титул для себя. Распишитесь здесь, мадам баронесса, и вы уже создали его. Алиса думала: да, я как раз придумала его. Я создала человека из фантазий, страхов, теней и надежд, и теперь этот человек вполне реален. Я действительно король — то есть королева — Вавилона.

Акцент, который так очаровывал большинство людей, не нуждался в каких-то юридических документах. Алиса обладала острым и пытливым умом, и, с тех пор как она приехала в Австрию с семьей Нины, она уже довольно хорошо выучила разговорный немецкий. Экономка изумлялась, как Алиса умудрялась произносить эти варварские иностранные слова: вы только послушайте, как эта Алиса Уилсон бормочет и болтает — лучше, чем в мюзик-холле, честное слово! Теперь, когда Алиса жила среди людей, говоривших по-немецки, ее язык с каждым днем улучшался. У нее был акцент, который она не пыталась смягчить. Общество Вены восхищалось им и считало его очень пикантным.

Именно Конрад однажды сказал, что ее мистификация требовала случайных эмоциональных всплесков на публике; этого будут ждать от нее. Все великие актрисы были подвластны эмоциям. Глупости, конечно, она сможет это сыграть.

Вспышки гнева баронессы стали легендарными, однако легендарной также стала ее неизменная привычка щедро извиняться перед теми, кто больше всего пострадал от ее гнева. Бутылка вина, духи, отрез дорогого шелка в подарок. Кубинские сигары или ужин в одном из самых роскошных ресторанов Вены. Да кто обращает внимание на эти сцены, когда они сопровождаются таким расточительством? И конечно, не забывайте об этой их румынской страстности. О, разве баронесса не румынка? Хорошо, тогда венгерка или русская. Или что-то вроде того. Кому какое дело?

Премьера «Альрауне» была организована блестяще. На Алисе было китайское шелковое платье насыщенного темно-красного цвета. Оно обтягивало каждый изгиб ее тела и оттеняло ее руки и плечи, так что кожа казалась отполированной слоновой костью. Темные драгоценности, чтобы украсить наряд, — могла ли она себе это позволить? Да, могла. Темные длинные серьги. И длинная нитка черного жемчуга, небрежно извивающаяся вокруг шеи.

— Жемчуг для мадам фон Вольф? — сказал ювелир, просияв. — Конечно. Очень рад, вот как раз исключительно прекрасные камни... О да, надетые именно так, они великолепно смотрятся... Цена? Ну, о цене можно договориться так, чтобы все остались довольны.

Черный жемчуг был сногсшибательным и экстравагантным. Алиса долго рассматривала его, размышляя: конечно, я не могу это купить. Апотом — ох, к черту деньги. Из магазина она уносила жемчуг, уложенный спиралью в обитой бархатом коробочке.

На пальцы Алиса надела два больших кольца с черными камнями, ногти и губы накрасила в тон платью. На плечи накинула норковую накидку с собольими хвостиками по краям, покрашенными в ярко-алый цвет, чтобы сочетаться с платьем. ("Она четыре раза возвращала это для перекраски, — истерически всхлипывал портной. — Четыре раза!") Накидка была немного длинна — когда Алиса шла, хвостики волочились по земле, и ей это очень нравилось. Я так богата, что даже не думаю о том, испачкаются в грязи мои меха или нет. Но вечер, к счастью, был ясным и сухим, луж нигде не было, так что за наряд можно было не беспокоиться.

Конрад был рядом с Алисой, облаченный в необычайно хорошо сшитый смокинг, его глаза сияли от восторга и надежды. Он был безумно счастлив увидеть своего маленького английского воробушка, купающегося в таком успехе. Ох, да кто такие были эти Клара Bay и Марлен Дитрих! Алиса покажет всей Австрии и всей Германии — всему миру! — что она может переиграть любую из них!

У кинотеатра, расположенного радом с известной Венской оперой, висели плакаты и фотографии из фильма. «Лукреция фон Вольф в роли таинственной, зловещей Альрауне» — было написано на афишах. "Фон Вольф — действительно дитя корня мандрагоры..."

Там были картинки мандрагоры — растения, которое, по легенде, растет в тени виселицы, — и краткие изложения легенды о мандрагоре.

— Все связано с небылицами о повешенных, — однажды сказал Конрад, когда Алиса осторожно подняла этот вопрос, потому что не очень понимала его и не хотела предстать наивной и ничего не знающей перед создателями фильма или коллегами-актерами. — Говорят, что корень мандрагоры — сама мандрагора — растет под виселицами, потому что он вырастает из семени повешенных.

— Правда?

— Кто знает. — Он улыбнулся ей. — Существует мнение, что, когда мужчину вешают, сперма выделяется просто из-за его смертельной судороги. И, по легенде, этот полумифический корень, выросший из семени...

— Так, — задумчиво продолжила Алиса, — согласно книге господина Эверса, и была зачата Альрауне. Да, понятно. Будет интересно посмотреть, как режиссер справится с этой деталью, правда?

На самом деле на афишах говорилось только, причем весьма пристойно, что мандрагора считается растением, которое помогает мужчинам в любовных играх. Также упоминалась об убеждении, что корни мандрагоры якобы визжат, когда их вырывают из земли.

— Пример сдержанности и целомудрия, — ехидно заметила Алиса, прочитав все это, когда они в такси подъехали к кинотеатру и водитель выскочил открыть дверь.

Она сделала глубокий вдох и, не забывая, что соболя должны небрежно волочиться по земле, величественно прошла в зрительный зал под руку с Конрадом.

Алиса видела отдельные эпизоды фильма, но сегодня впервые увидела его целиком: все эпизоды, смонтированные и доведенные до совершенства, в их безупречной последовательности. Это ошеломляло, шокировало, но казалось необыкновенно прекрасным.

• Предыдущая
• 40/102
• Следующая