Судьба найдет на сеновале - Донцова Дарья - Страница 36
- Предыдущая
- 36/57
- Следующая
– Хочу помыться, а у тебя ванной нет, баню топить долго, – возразила Мария.
Назавтра сестра не появилась у Евгении. Не пришла и на следующий день. На телефонные звонки не отвечала. Женя всполошилась, поехала к ней и нашла тело, висевшее в туалете. Прощальной записки не было, местный эксперт подтвердил самоубийство.
Марию похоронили, Федя остался жить у тетки…
– А теперь отдавай бутылку, – завершила беседу алкоголичка.
Выйдя от Евгении, Наталья Кротова увидела в соседнем дворе Федю и дочку Евгении, дети пытались оседлать здоровенного Полкана. За их попытками, посмеиваясь, наблюдала симпатичная полная брюнетка, стоявшая на крыльце избы.
Психолог не выдержала:
– Вы же знаете, что ваша соседка пьет, ребятишки почти беспризорные! Почему никто до сих пор органы опеки не вызвал? Рязанцеву надо лишить родительских прав, а ей вместо этого еще и племянника доверили!
Соседка шагнула к забору.
– Экая ты быстрая… Откуда такая шустрая да правильная взялась? Не видела я тебя раньше. Проходила мимо и выводы сделала? Женька хорошая мать, деток любит. Квасить начала, когда Машка, сестра ее, погибла. Раньше-то не прикасалась к спиртному. Да и сейчас пьет не каждый день, неделю в месяц самогонкой наливается, потом трезвая ходит. Горе у ней, а обвыкнется и отвернется от бутылки. Ступай себе лесом, без тебя разберемся. Ишь, разбежалась, малышей отнять! Ничего, вырастут. Не они первые, не они последние. У нас тут не Москва, в любой избе ребятенку супу нальют и кусок хлеба протянут. Это вы в своей столице тока о себе думаете, все злые, хуже диких зверей. Мотай отсюда, пока граблями по башке не получила…
Кротова замолчала. Потом посмотрела на меня и закончила свой рассказ:
– Вот какую историю я узнала, Иван Павлович. Елена Браткина боялась, что тетя Аня, ее соседка и будущая свекровь, вспомнит, как на самом деле развивались события, сообразит, что не стреляла в мужа, поэтому усиленно кормила мать Артема таблетками. А тот безжалостно засунул родительницу в дом престарелых, к полусумасшедшим больным.
– Заберите меня отсюда, – взмолилась Анна Сергеевна, – скажите Теме, что я психически совершенно здорова и ни в чем не виновата. Хочу жить на свободе.
– Наталья, вы не пытались связаться с Артемом Брагиным? – уточнил я.
Психолог погладила Плотникову по плечу.
– Позавчера только приехала из Плавска. То есть совсем недавно все это выяснила. Сегодня пришла в пансион, изложила своей подопечной сведения. Мы стали думать, как дальше действовать, и тут вы появились.
– Вас нам господь послал, – зашептала Анна Сергеевна. – Помогите! Объясните сыну… пусть…
Старушка тихо заплакала.
– Не волнуйтесь, – сказал я, – мы непременно во всем разберемся. Очень вас прошу, больше никакой самодеятельности. Начнете действовать – будет плохо. Анна Сергеевна, ведите себя спокойно и ждите, больше не говорите, что никого не убивали и тому подобное. А вы, Наталья, немедленно уходите отсюда, езжайте к метро. Встретимся там и отправимся к Максиму Воронову, который руководит расследованием. Придется вам повторить ему то, что рассказали мне.
– Готова с утра до вечера одно и то же талдычить, лишь бы Анне Сергеевне помочь! – воскликнула Кротова.
Домой я вернулся очень поздно. Забыв поужинать и принять душ, рухнул на кровать и мгновенно заснул.
Разбудил меня странный звук, то ли скрип, то ли скрежет. Я встал, хотел надеть брюки, рубашку, но потом решил, что хватит мне бродить по дому при всем параде, накинул халат, надел носки, вышел в коридор и остановился. Возле двери гостевой спальни громоздилось нечто огромное. Сначала я не сообразил, что это такое, но через секунду понял – новый диван.
– Шарлотта, – крикнул я, – ты где? Что происходит?
– Тут я, «Базилио» выпиховываю! – завопила из комнаты гостья.
– Выпихиваю, – машинально поправил я. – Дорогая, прости, не понял, чем ты занимаешься?
– Дядя Ваня, иди сюда, – попросила Лота.
– И рад бы войти, но вход загорожен, – пояснил я.
– Залазь на «Базилио», пройди по нему, – посоветовала девушка.
Идея не показалась мне удачной, но, похоже, иначе в спальню, временно занятую гостьей, не попасть. Сняв тапочки, я влез на обтянутые гобеленом подушки и вскоре стоял около Шарлотты.
– Ой, дядя Ваня, – захихикала та, – ну просто ваще!
– Что тебя развеселило? – не понял я.
Лота показала пальцем на мои ноги.
– Ты в носках!
– Конечно, – кивнул я, – ничего удивительного.
– И в халате, – давилась смехом дурочка. – Почему мужчины всегда их на лапы натягивают? У Машки Пенкиной муж даже спать так ложится, не снимает.
Я решил не реагировать на глупый вопрос и спросил:
– По какой причине диван находится в дверном проеме?
Шарлотта сдула с лица прядь волос. Несмотря на ранний час, она успела напудрить мордочку и намалевать на ней кирпичный румянец. Веки голубых глаз девушки, окруженных частоколом густо покрытых тушью ресниц, были сегодня опять набрякшими. Меня почему-то царапнуло беспокойство. Я попытался понять, что вызвало чувство тревоги, и наконец сообразил, почему забеспокоился.
– Милая, что ты сотворила с глазами?
– А чего? – хихикнула глупышка.
– Они же у тебя карие, а сейчас вдруг голубыми стали, – продолжил я удивляться.
Шарлотта потупилась.
– Линзы воткнула. Алиска сказала, что мужиков надо удивлять, то такой, то эдакой ходить. Загадочной.
– Вынь немедленно! – приказал я. – Зрение испортишь.
– Ладно, – не стала спорить дуреха.
Затем подошла к комоду, открыла ящик, достала оттуда коробочку и повернулась ко мне спиной. Через несколько секунд вернулась назад и сказала:
– Все!
Но я не успокоился.
– Дорогая, нельзя использовать такое количество краски, это сильный аллерген. У тебя лицо отекло, это нехороший признак. Дай коже отдохнуть.
– Как опухло, так и отпухнет, – беспечно отмахнулась дурочка. – Ой, дядя Ваня, что вчера было! Дядя Вася и сын его Павлик диван два часа поднимали. Упарились вусмерть! Еле-еле втащили. Один раз, правда, уронили. Но мы с тобой хорошую вещь выбрали, крепкую – долбанулся «Базилио» о пол и жив остался. Устали они от работы, сказали: «Пусть мебель в коридоре постоит, мы завтра в шесть утра придем и впихунькаем ее куда хочешь».
– Впихнем, – вздохнул я.
Однако Шарлотта стрекотала дальше:
– А я размыслила так: ты после службы приедешь весь взмыленный, измочаленный, а тут, упс, диван посреди квартиры. Ну, думаю, точно взбесишься. Мой папка, когда после смены устает, всегда на мамку орет. Один раз она пылесос в чулан убрать забыла, так отец его ногой долбанул! Большой палец сломал, месяц потом в калоше ходил и каждый день таких полканов на мамуську спускал!
– Твой отец сам ударил пылесос. При чем тут жена? – удивился я.
– А кто его посередь дома бросил? – зачастила Лота. – Не стой он на дороге, папуська б не стал его колошматить. Короче, я решила диван в комнату впихунькать.
– Впихнуть, – вновь поправил я. – Тяжелое занятие, не следовало за него одной приниматься.
– Ага, и ты зацепишься о невпихованную мебель, расшибешься, – возразила Шарлотта. – Вторая гадость в доме из-за меня получится, сначала-то я прежний диван раздербанила. Но ты потратился, новый приобрел. А теперь об невпихуньконный диван ногу переломаешь? Нетушки.
Я сделал глубокий вдох. Иван Павлович, перестань делать замечания. Пусть Лота употребляет глагол «впихунькать», не обращай внимания. В конце концов, и это слово, и забавные «невпихуньконный», «невпихованная» имеют право на жизнь. Да, таких слов в литературном языке нет. То есть по мнению филологов нет, а на самом деле есть, живут себе, наплевав на учебники. Шарлотта же их произносит. Может, у них в Плавске все так говорят? И на «дядю Ваню» не стоит нервно реагировать, ничего плохого в этом обращении нет. Вот назови меня Лота «тетя Ваня», тогда можно было бы указать ей на ошибку.
- Предыдущая
- 36/57
- Следующая
