Влюбленный упрямец - Рей Энджи - Страница 14

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая

– Угроза оружием обычно квалифицируется как намерение причинить вред. Ему место в тюрьме...

– Ему нужен шанс, – с жаром сказала Элли. – Если ты сделаешь Робби что-нибудь плохое, я... я расскажу всем газетам историю нашей свадьбы.

Так вот как она собирается использовать ситуацию! Гарек догадывался, что у нее есть запасной план. Почти утихшая злость разгорелась с новой силой.

– Делай что хочешь, – рявкнул он. – Я не дам вам и цента.

Он наклонил голову, спасаясь от холодного ветра, и беззвучно ругал себя. Ведь когда Элли смотрела на него, он почти поверил, что она ни в чем не виновна.

В пятницу, во второй половине дня, когда Гарек разговаривал по телефону с управляющим производством, в кабинет вошел Ларри Ларсон, руководитель правового отдела "Вишневски индастриз".

– Разрешите я перезвоню вам, Эд. – Гарек повесил трубку и посмотрел на Ларри. – Ну?

– Есть хорошие новости, и есть плохие новости. – Ларри сел и аккуратно расправил полы пиджака. Он обожал дорогие костюмы и имел привычку зачесывать волосы так, чтобы прикрыть лысину на макушке. Это не мешало ему быть отличным юристом, умным и умелым.

– Продолжайте, – попросил Гарек.

– Хорошая новость. Я консультировался со специалистами, и они подтвердили то, что я вам говорил. Брак по принуждению автоматически считается недействительным. Следующее. После внимательного изучения удалось выяснить, что все штаты отказываются признавать брачную лицензию, полученную по Интернету. Мисс Эрнандес будет очень трудно предъявить вам какие-нибудь требования.

– А плохая новость? – Гарек откинулся в кресле и напряженно вглядывался в лицо адвоката.

– Да. – Ларри прокашлялся. – Плохая новость в том, что принуждение трудно доказать. Она может заявить, что вы оба заключили брак по свободной воле. Ваше слово против ее слова. И, к сожалению, Каспар Эгилберт – священник, законно возведенный в сан. У меня нет сомнений, что мы выиграем дело, но мисс Эрнандес может втянуть нас в нудный судебный процесс, который получит публичную огласку и не пойдет на пользу компании. В наши дни держатели акций хотят вкладывать деньги в безупречные предприятия.

– Меня не интересуют эти чертовы акционеры. – Ярость, которую он сдерживал всю неделю, выплеснулась наружу. – Я не заплачу ей ничего.

– Да, да, конечно, – поспешно успокоил его Ларри, поправляя узел галстука. – Если вы заглянете в эту папку, то увидите, что я все предусмотрел.

Удовлетворение слегка притушило ярость. Гарек взял у Ларри тяжелую папку. Сверху лежал документ о том, что галерея переходит в его собственность. Он схватил ручку.

– Бухгалтер проверил отчеты?

– Да, все в порядке. Хотя там есть одна вещь, которая кажется несколько странной...

– Какая? – Гарек напряженно смотрел на него.

– Несколько дней назад Институт искусств получил одну работу.

– И что в этом странного?

– Автору заплачено пять тысяч долларов. Деньги по чеку, который вы выписали на имя мисс Эрнандес, были сняты в тот же самый день... – (Гарек крепче сжал ручку.) – Я позвонил в Институт искусств и спросил, какая именно работа была оценена в такую сумму. Женщина ответила: гигантский... – Ларри замолчал.

– Гигантский таракан? – догадался Гарек.

– Вы знали? – Ларри вскинул белесые брови.

– Не совсем. – Гарек сощурился, подписал бумагу и отложил ее в сторону. Следующий документ гласил, что Элеанор Эрнандес отказывается от всех требований к нему. – Этот она уже подписала, – заметил он.

– Да, – с явным удовлетворением подтвердил Ларри. – Я утром разговаривал с ней.

– Вам пришлось повозиться?

– К моему удивлению, нет. По-моему, она поняла, что проиграла, и подписала как соглашение об аннулировании брака, так и отказ от требований. При этом просила напомнить вам о своем кузене.

– Ах да, кузен. – Гарек посмотрел на следующий лист – заявление против Робби. Фразы типа "угроза смертельно опасным оружием" и "тюремное заключение за уголовное преступление" бросились ему в глаза.

Всю последнюю неделю он думал о том, как раздавить ее галерею, ее кузена и особенно ее, Элеанор Эрнандес. Но сейчас что-то мучившее его вдруг прояснилось.

Элли искренне огорчилась, когда репортер снял Гарека с ней в ресторане. Мысль о том, что в газете может появиться ее фото, казалась ей такой же отвратительной, как и ему.

Гарек нахмурился.

Если она собиралась шантажировать его, то делала это очень неумело, говоря только о свободе для кузена. Если бы Элли охотилась за деньгами, то чек разменяла бы много недель назад. А она вместо этого сделала нелепый подарок Институту искусств. Зачем? Чтобы поставить его в глупое положение?

Если она собиралась предъявить ему какие-нибудь требования, то почему подписала эти бумаги? Почему не позволила заниматься любовью в ту ночь? И таким путем узаконить их брак?..

Все, что она делает, не имеет смысла...

Гарек заметил, что Ларри наблюдает за ним. Юрист показал линию в конце страницы.

– Вам всего лишь надо здесь подписать...

– Я передумал. – Гарек отложил бумагу в сторону. – Я не хочу, чтобы Роберто Эрнандеса арестовали.

– Но почему? – У Ларри отвисла челюсть.

– Я принял решение.

– Очень хорошо, – обиженно проговорил Ларри. – Если вы подпишете соглашение, аннулирующее брак, я пойду.

– Я сделаю это позже.

– Вы должны лишь подписать.

– Я хочу просмотреть его. Это все, Ларри, – не глядя на своего адвоката, проворчал он.

Когда Гарек услышал, что дверь закрылась, он поднял голову и посмотрел вдаль. В мозгу вспыхнула картина того утра, когда он проснулся в квартире Элли. Сначала он почувствовал запах, от которого напряглось все тело. Медленно открыл глаза и увидел темные взъерошенные локоны и длинные ресницы, оттенявшие нежный румянец щек. Сочные, алые губы чуть приоткрыты, будто приглашают его к поцелую... Он снова закрыл глаза и подождал, пока она проснется и выйдет. Только тогда он встал, оделся и оглядел комнату.

На комоде стояла маленькая фотография двух человек в овальной рамке. Мужчина – блондин с голубыми глазами и бодрой улыбкой. У женщины темные волосы и глаза и торжественное выражение лица. Несколько тонких морщин придают ей озабоченный вид. Молодые люди не смотрят друг на друга, но, казалось, нечто невидимое связывает их. Как мужчина держит руку женщины у локтя, с какой нежностью женщина склонила голову... Что-то было в этом снимке: он долго-долго разглядывал его...

Гарек смахнул в ящик стола документы, подвинул телефон и набрал номер.

Элли не желает с ним разговаривать.

Досада Гарека нарастала с каждым днем. Телефон ее молчал, или она не отвечала на его звонки. Он пошел в галерею. Застенчивый художник квакающим голосом сообщил, что ее не будет сегодня и завтра. Он поехал к ней на квартиру. Или ее не было дома, или она не хотела открыть ему дверь.

Терпение его иссякло. Он оставил сообщение на ее автоответчике. "Если хочешь сохранить работу в "Фогель", тебе лучше явиться сегодня в три часа в мой кабинет".

Ровно в три часа она вошла.

– Что еще ты придумал? – Элли держалась за спинку кожаного кресла напротив его стола. – Собираешься уговорить мистера Фогеля уволить меня? Он не прислушается к твоим советам. Он верит мне.

– Я вообще не буду разговаривать с Фогелем. – Гарек медленно встал. Вид собранный. Галстук на месте, волосы аккуратно причесаны, пиджак без единой морщины обтягивает плечи. Выражение лица жесткое и более отчужденное, чем всегда. – Я купил у него галерею.

– Не верю, Мистер Фогель сказал бы мне.

– Спроси у него.

Даже в толстом, теплом свитере Элли стало холодно. Галерея, ее галерея куплена Гареком Вишневски. Она отдана на его милость. Как и каждый, кто выставлялся там.

А он стоял за своим огромным столом, окруженный массивной мебелью, и, словно король, ждал униженных просьб. Ждал, что она попросит извинить и пожалеть ее. Ногти впились в толстое плетение свитера.

• Предыдущая
• 14/22
• Следующая