Труды. Джордано Бруно - Бруно Джордано - Страница 7

Эльпин. Очень хорошо. Но пожалуйста перейдите к другому и объясните мне, какое различие вы проводите между миром и вселенной.

Филотей. Это различие широко распространено за пределами перипатетической школы. Стоики различают между миром и вселенной, ибо мир для них это все то, что заполнено и состоит из устойчивой телесной материи; вселенная же состоит не только из мира, но также из пустого, порожнего и пространства вне мира; поэтому они говорят, что мир конечен, но что вселенная бесконечна. Эпикур подобным же образом называет все и вселенную сме сью тел и порожнего; он говорит, что в этом состоит природа мира, который бесконечен: и в емкости порожнего и пустого и, кроме того, во множестве тел, которые находятся в нем. Мы же называем пустотой не что-либо, которое есть простое ничто; но в соответствии с тем смыслом, согласно которому то, что не есть тело, оказывающее чувственное сопротивление, называется пустотой, если имеет измерение: ибо обычно именуют телом только то, что имеет способность сопротивления; вот почему говорят, что, подобно тому как не может быть плотью то, что неуязвимо, таким же образом не есть тело то, что не оказывает сопротивления. Подобным образом мы говорим, что существует бесконечное, то есть безмерная эфирная область, в которой находятся бесчисленные и бесконечные тела вроде земли, луны, солнца, называемые нами мирами, и которые состоят из полного и пустого: ибо этот дух, этот воздух, этот эфир не только находится вокруг этих тел, но и проникает внутрь всех тел, имеется внутри каждой вещи. Мы говорим о пустоте еще в том смысле, согласно которому отвечаем на вопрос, где находятся бесконечные эфир и миры; мы отвечаем: в бесконечном пространстве, в некоем лоне, в котором существует и подразумевается все и которое само по себе не может ни быть, ни мыслиться в ином.

Но Аристотель смешивает оба эти значения с третьим, которое он сам себе вообразил и сам не знает, ни как назвать, ни как определить; отрицая пустоту, он впадает сам с собой в противоречие и думает, что подобного рода аргументами уничтожает в самом деле все мнения о пустоте. Но он опровергает их не в большей степени, чем тот, который, уничтожив название вещи, думал бы, что он уничтожил самую вещь; ибо если он даже и уничтожает пустоту, то он уничтожает ее в таком смысле, в котором, вероятно, ее никто не принимает; ибо и древние, подобно нам, считали пустотой то, в чем может находиться тело и что может содержать какую-либл вещь и в чем находятся атомы и тела; лишь он один определяет пустоту как то, что есть ничто, в котором нет ничего и не может быть ничего. Принимая пустоту в таком смысле, в каком ее никто не понимает, он строит воздушные замки и уничтожает свою пустоту, а не ту, о которой говорят все остальные, которые пользуются этим словом. Не иначе поступает этот софист и при всех своих предположениях, например, о движении, бесконечности, материи, форме, доказательствах, сущем.

Он всегда строит на вере в свои собственные определения и в имена, имеющие новое значение. на самом же деле всякий, кто способен самостоятельно мыслить, может заметить, насколько поверхностно этот человек рассматривает природу вещей и насколько он привязан к своим ложным допущениям, которые никем не признаны и не могут быть признаны и которые в его философии природы еще более тщетны, чем это можно вообразить в математике. Вы увидите, что он столь доволен этими пустыми предположениями и так хвастает ими, что при рассмотрении природных вещей претендует, чтобы его считали особенно разумным или, как это обычно говорят, логичным; так что он в ругательном смысле тех, которые более ревностно, чем он, занимались природой, реальностью и истиной, называет “физиками“14. Но возвратимся к нашим предметам; принимая во внимание, что в своей книге “О пустоте“15 он не приводит ни прямых, ни косвенных доводов, которые могли бы достойно оспаривать наши воззрения, мы оставляем дело в таком виде, откладывая дальнейший спор с ним до более удобного времени. Итак, если тебе угодно, Эльпин, располагай в порядке те доводы, благодаря которым наши противники не допускают бесконечного тела, а затем те, благодаря которым они не могут понять существование бесчисленных миров.

Эльпин. Я это сделаю. Я приведу мнения Аристотеля по порядку16, и вы ответите на них то, что сочтете нужным. “Надо рассмотреть, - говорит он, - существует ли бесконечное тело, как это утверждают некоторые древние философы, или же это невозможная вещь; далее нужно рассмотреть, существует ли один или множество миров. Разрешение этих вопросов в высшей степени важно, ибо то или иное решение вопроса имеет такое значение, что каждый из них служит принципом одного из двух видов философии, в высшей степени отличных и противоположных друг другу; так, например, мы видим, что те, которые принимают неделимые части, вследствие этой первой ошибки закрывали себе путь до такой степени, что блуждают в большей части математики. Мы должны разрешить таким образом предложения, имеющие очень важное значение для прошлых, настоящих и будущих трудностей; ибо небольшое отступление, которое делают вначале, увеличивается в 10 000 раз в течение пути; подобным же образом заблуждения, которые делают в начале пути, чем больше удаляются от начала, тем больше растут и увеличиваются, так что к концу пути приходят к совершенно противоположному пункту, чем тот, к которому намеревались притти. Причина этого та, что начала малы по величине, но в высшей степени важны по результатам. Это служит основанием того, что мы должны разрешить эти сомнения.

Филотей. Все, что он говорит, в высшей степени важно и могло быть так же хорошо сказано другими, как и им; ибо, подобно тому как он полагает, что этот плохо понятый принцип приводит противников к большим заблуждениям, так мы, наоборот, думаем и ясно видим, что, исходя из противоположного принципа, он извратил весь строй природы.

Эльпин. Он продолжает: “Необходимо поэтому исследовать, возможно ли, чтобы простое тело имело бесконечную величину; это, во-первых, окажется невозможным для того первого тела, которое движется по кругу; далее, и для остальных тел; ибо, поскольку каждое тело должно быть простым или сложным, постольку сложное тело обладает свойствами тех простых тел, из которых оно состоит. Если, следовательно, простые тела не бесконечны ни по числу, ни по величине, то с необходимостью, и сложное тело не может быть бесконечно.

Филотей. Он очень много обещает; ибо, если он докажет, что тело, которое называется объемлющим и первым, будет объемлющим, первым и конечным, в таком случае будет излишним и напрасным доказывать это еще раз относительно объемлемых тел. Эльпин. Он доказывает, что круглое тело не может быть бесконечным. “Если бы круглое тело было бесконечным, то линии, исходящие из середины, были бы бесконечными, и расстояние между одним радиусом и другим (так как, чем больше они удаляются от центра, тем дальше становится расстояние между ними) стало бы бесконечным; ибо благодаря тому, что линии все увеличиваются по длине, расстояние между ними становится все больше, и, следовательно, если линии бесконечны, то расстояние будет бесконечно. Но невозможно, чтобы движущееся тело могло пробежать бесконечное расстояние: и при круговом движении необходимо, чтобы радиус движущегося тела достиг места других радиусов”,

Филотей. Это доказательство хорошее, но оно ничего не говорит против мнения его противников. Ибо никогда не было еще столь грубого и плоского ума, который предполагал бы бесконечный мир, имеющий бесконечную величину и в то же самое время подвижный. Он здесь сам отрицает то, что он приводит в своей “Физике“17: что все, которые принимают сущее и бесконечное начало, в то же самое время считают их неподвижными; и ни он, и ни кто другой вместо него не может назвать какого-либо философа, либо даже какого-нибудь обыкновенного человека, который принимал бы бесконечную подвижную величину. Но он, подобно софисту, берет часть своиъ аргументов из выводов противника и навязывают ему свой собственный принцип, что вселенная подвижна, что она движется и имеет сферическую фигуру. Но посмотрите, имеется ли между всеми аргументами, которые приводит этот духовный нищий, хоть один, который опровергал бы мнение тех, которые принимают бесконечное, неподвижное, неоформленное и весьма пространное единое, содержащее бесчисленные подвижные тела, эти миры, которые одни называют звездами, а другие сферами. Присмотритесь немного к этим и другим доводам, из которых он исходит, и вы увидите, что его предпосылки никем не признаны.