Картина с кляксой - Гусев Валерий Борисович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая

– Димон.

Да, денек сегодня выдался жаркий. И в прямом смысле тоже. Словно уходящее лето «давало последнюю гастроль». Солнце печет, ветерок почти не дышит. Даже тень от деревьев теплая.

– Далеко идти-то? – спрашивает Тёма. – Может, на моей тачке подъедем?

– Тут рядом. – Тачка его мне не больно понравилась. Старенький, давних лет, ободранный «Фольксваген». Малолитражка. Похожая на подслеповатую лягушку, припавшую к земле на слабеньких кривоватых лапках. Или на божью коровку. Жучок, в общем, такой. Тема и «Жучка», в общем. На этой «Жучке» далеко не уедешь.

– Ты местный?

– Не, к брательнику приехал, – зачем-то соврал я.

– Как его звать-то?

И вот тут я ляпнул. По Лешкиному методу. Он иногда что-нибудь скажет невпопад, а потом оказывается – в самый «попад».

– Виталька.

Колобок даже споткнулся.

– А по фамилии?

Врать – так уж до победы.

– Пищухин.

– Опа-на! Ну срослось! Это же друган мой. Мы в одной фирме пашем.

Ага, в одной банде.

– Да, Пищуха мне сейчас не поможет.

– Я знаю, – грустно согласился я. – Увидишь – привет передай.

– Лады. Прямо сегодня вечерком.

Если сегодня вечерком, значит, Виталик прячется где-то поблизости. Как бы мне и Колобка не упустить, и узнать, где Виталька затаился?

И где же эти опера с велосипедами и колясками?

– Слышь, Димон, где этот дед-то живет? Покажешь?

– А зачем он тебе? Он же чокнутый.

– Да мне он и на фиг не нужен. Шеф картин накупил для своей бунгалы, нужно их в рамки взять. А этот дед, говорят, мастер.

– А… А я думал, ты за гробами приехал.

– Ты че? – Колобок опять споткнулся.

– Не знаю, какие там рамки дед строгает, а гробов у него полный сарай. Бери оптом, скидку сделает.

– Да пошел он со своими гробами! Я это не люблю. Я пиво люблю. Как мой друган Пищуха. – Тут Колобок остановился. – Слышь, Димон, а ты не знаешь, тут один малец вертится? Борзой весь из себя.

– Тут их до крыши. И все борзые.

– Мне всех не надо. Мне одного надо отловить. По башке ему настучать и оторвать ее с ушами.

– Достал?

– Да не меня – Пищуху. Сдал его. Да еще какой-то мухой заразил.

Ага, сейчас я тебе Алешку за ручку приведу! Прямо с ушами. Только руку к моему младшему брату протяни – сам без ушей останешься. До самой старости. Тебе указки мало – дубинку попробуешь.

– Ладно, – мне даже немного смешно стало, когда злость прошла. – Поищу этого мальца.

– Слышь, Димон, а как тут у вас вообще?

– Да у кого как. – Я не знаю, что ему отвечать.

– Шухера никакого не было? В музее, например?

– Еще какой! Обокрали его.

– Да ты что? Во клево!

– Да ничего не клево. Взяли какую-то хрень. Ручки с дверей поснимали, шпингалеты с окон отвернули. Печную дверцу выворотили. Пьянь какая-то дурная забралась. – Я говорил это так, будто уж сам-то из музея кое-что поценнее бы вынес. – И Витальку ни за что забрали. Скажи, Тема, зачем ему дверца печная? – «У нас и печки-то нет», – чуть не сорвалось с моего языка. Но я вовремя его прикусил: а вдруг у Витальки есть печка? Да еще и без дверцы. Трудно быть разведчиком. Каждое слово надо взвешивать, прежде чем его на волю выпускать. Я и так уже приврал неслабо.

Тема вдруг рассмеялся.

– Печки-лавочки! Вот Виталька-то не знал! Он сейчас у одного конкретного мена осел. Тот большой любитель всякие дверцы и ручки собирать. Придурок такой. Виталька у него прошлым годом спасался. Дрова ему колол, клумбы окапывал…

Вот, значит, где скрывается от полиции Виталик! На Лесной, двенадцать. У графского боярина. Любителя краденой старины. Я прямо обомлел от такой удачи. Теперь бы еще узнать, где этот Тема живет. Но мы уже подошли к хозяйству Строганова.

– Заходи, не бойся – дед гробы в сарае держит.

Тема настороженно глянул по сторонам и шмыгнул в калитку.

Да где же эти опера майора Злобина? Полиционеры!

(Мы еще не знали, что нашу охрану майор Злобин снял, признав «дальнейшее наблюдение за объектами № 1 и № 2 нецелесообразным».)

И вот стою я у калитки и одним глазом провожаю Тему, который исчезает в доме деда, а другим ищу бравых оперов майора Злобина с велосипедом или хотя бы с детской коляской…

Дед и Тема вышли быстро, зашагали к сараю, вошли внутрь. Дед теперь сарай не запирал. Наверное, надеялся, что раз уж не удалась распродажа его фирменных изделий, то, может, их хотя бы украдут.

Было жарко. Улица была пустынна и тиха. И в этой жаркой тишине дедов сарай вдруг взорвался отборной руганью – даже дверь распахнулась и ударилась в стену. Наружу вылетел дед – борода набок – и засеменил к дому. Тема догнал его и успел пнуть. Дед споткнулся, но на ногах устоял, резво заскочил в дом и захлопнул за собой дверь.

Тема стал в нее колотить, как Алешка говорит – и передними, и задними конечностями и орать на всю улицу:

– Проспал, зараза! Куда ты их дел? Продал? Вместе с гробами? А себе гроб оставил? Ложись в него, гад, заранее!

– Прекратите, гражданин! – послышался строгий голос участкового Стяпанова.

Тема обернулся, показав разъяренное лицо.

– В чем дело? – спросил участковый.

– Да так, товарищ полицейский. Повздорили чуть. – Тема враз сдулся и притих. – Два фуфыря гад зажилил!

Я чуть не подпрыгнул. Вот он и нашелся. Как папа говорил, фигурант этого дела. Член преступной группировки по кличке Фуфырь.

– Нарушаете общественный порядок. – Стяпанов постучал в окно. – Выдь-ка, Федор Михалыч.

– Не, – отозвался дед. – Побьет.

– При мне не побьет, выходи.

– Ну разве так… – Дверь приоткрылась, высунулась борода, и сверкнул один глаз из-под седой брови. – Чего надо-то?

– Вы, гражданин, отойдите в сторонку, подождите. А ты, Федор Михалыч, прекращай свою торговлю. И производство твое незаконное прикрываю. Всю округу ты, дед, взбаламутил. Додумался! Давай-ка, выходи полностью. Покажешь склад своей готовой продукции.

Дед вылез полностью, и они пошли к сараю. Строганов распахнул дверь. Мне было слышно, как участковый сначала ахнул, потом присвистнул, а потом сказал:

– Ну, ты, Федор Михалыч, прямо олигарх! Настрогал, однако… Труженик.

– Людям на пользу, – гордо ответил дед. – Старался.

– Завтра придешь в отделение. Оформим твою незаконную коммерческую деятельность.

Стяпанов запер и опечатал сарай. А Темин и след простыл! И я влип здорово: мало того, что Виталик здесь, рядом, так я еще его братом назвался. Да, тут уж без родной милиции, которая теперь полиция, не обойтись.

– А где этот шумный гражданин? – спросил меня участковый Стяпанов.

– Удрал! Федор Петрович, вы знаете, кто он?

– Ну?

– Фуфырь!

– Точно знаешь? – Участковый насторожился. – Отец-то когда вернется?

– Завтра. Этот Фуфырь на разведку приезжал. Его машина у музея осталась. Может, успеем?

– Вот я тебе успею! Марш домой! Под домашний арест! – Стяпанов выскочил на улицу, перебежал ее к дому напротив, постучал в дверь:

– Колька! Твой драндулет на ходу? Выкатывай!

Не знаю, как вся местная полиция, а участковый здесь в авторитете. Выскочил Колька, выкатил из сарая старинный мотоцикл с коляской, с полоборота завел.

Стяпанов бросился в седло, с треском помчался по улице, оставляя за собой синий выхлоп и серую пыль. Колька смотрел ему вслед с восторгом, а я – с завистью. Колька пошел домой, а я побежал к музею.

Мог бы и не бегать. Все равно бы успел. Темина «Жучка» так и стояла на газоне возле поверженного ею щита – не завелась, значит, а Тема Фуфырь сидел в коляске мотоцикла и задумчиво разглядывал кольцо наручников на своей левой руке. Другое кольцо Стяпанов запер на ручке коляски.

И самое интересное – откуда-то вывернулся Алешка.

– Ты чего здесь? – спросил я, переведя дыхание.

Он пожал плечами, как задумчивый Саид:

– Стреляли… А ты чего?

Я тоже небрежно пожимаю плечами и киваю в сторону мотоцикла:

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая